Франциска Вудворт - Песнь златовласой сирены. Сила Земли

Не знаю, что Харн прочитал по моему лицу, так как тут же предложил:

– Если хочешь, можешь называть меня Дагом.

«А предложил бы он, если бы я не задала этот вопрос?» – мелькнула предательская мысль.

«Спасибо, но имя Харн меня вполне устраивает», – написала я с непроницаемым лицом и уткнулась в книгу. После нашего «общения» атмосфера еще больше сгустилась и стала давящей. Я перечитывала раз за разом строки и ничего не видела перед глазами.

С неожиданным глухим хлопком Харн закрыл свою книгу, швырнул ее на столик и покинул библиотеку.

Трактирщик обеспокоенно наблюдал за одинокой фигурой в плаще, что сидела за самым дальним столом. Наверняка маг. От этого человека просто исходили волны опасности и раздражения. «О боги, дайте нам и нашему заведению пережить эту ночь!» – молился он про себя. По городу ходили нехорошие слухи. Слишком много странного случилось в последнее время в их тихом городке.

– Раска, обслужи тот столик! – приказал он лучшей подавальщице, статной девице с большой грудью, от которой глаз не могли оторвать посетители, когда девушка склонялась к ним. – Да будь полюбезнее!

Он искоса наблюдал, как поведет себя посетитель. Вот Раска подошла к столику, призывно качая бедрами, вот низко склонилась, протирая стол. Медленно выпрямившись, чуть прогнувшись в спине, она поинтересовалась, чего господин желает.

«Не зацепила», – интуитивно понял трактирщик. От фигуры в плаще ощутимо повеяло презрением. Посетитель сделал заказ. Раска еще покрутилась возле него, но вызвала лишь раздражение.

«Уходи! Уходи от него, дура!» – мысленно поторопил ее трактирщик. В любой момент раздражение мага могло прорваться, и от заведения тогда и щепок не останется.

До Раски наконец что-то дошло, и она отошла, печатая шаг, зло. Трактирщик лишь покачал головой – глупая баба! Привыкла к вниманию, избаловалась, вот чувство самосохранения и пропало. Он совсем не удивился, когда на ровном месте Раска споткнулась, неловко взмахнула рукой и выбила кружку у бородатого мужика, облив его соседа.

Он уже приготовился к тому, что не избежать драки, но Раска проявила чудеса сообразительности и принялась вытирать пострадавшего, извиняясь и прижимаясь к нему грудью. При этом не забывала улыбаться и тому, кого лишила напитка. Пообещав принести еще за счет заведения, она быстро удалилась.

– К нему больше не подходи и в зале не светись, – тихо приказал ей трактирщик. – Пусть Сита тебя подменит.

«Может, и пронесет», – с надеждой подумал он, видя, как посетитель потерял всякий интерес к окружающим и ушел в себя.

Глухое раздражение бродило в душе. Заигрывания служанки лишь его усилили. Один цвет ее темных волос уже подействовал Корнелиусу на нервы. Он хотел видеть совсем другие волосы – золотые пряди, горящие собственным светом. Корнелиус и сейчас отчетливо помнил их мягкость и цветочный аромат.

Пора было признать, что девчонка ускользнула. От осознания этого хотелось разнести этот городишко в пыль. Где же он ошибся? Что не учел?

Когда он приехал в Заречье, то стражники за пару монет сообщили, что действительно в город проходили несколько девиц из деревни. Спаслись от умертвий в лесу, а теперь перебрались в город, так как из родни у них никого не осталось. Даже подсказали, где их искать. Найти двоих и допросить не составило труда. Вот только никто из них Лорианны не видел. За остальными пришлось побегать и поискать, но Корнелиус и их нашел. Это оказались обычные деревенские простушки. Одну он даже обнаружил в борделе.

Тогда он кинулся на поиски некоего господина Витана. Сначала тот не собирался говорить о Лорианне. Пришлось поднажать. При этих воспоминаниях на губах Корнелиуса расцвела жестокая улыбка. За одну только мысль, что этот лабазник хотел обладать его девушкой, маг не пощадил его. Жаль, что все оказалось зря. Лорианна у Витана не появлялась. Когда Корнелиус уходил, за его спиной полыхал дом, скрывая следы долгой и обстоятельной «беседы». Пожар перекинулся на другие дома, и в ту ночь выгорел целый квартал.

Все напрасно. Сирена ускользнула, как вода сквозь пальцы. Маг прочесал весь город, но ее здесь не было. Куда же она могла податься? От раздумий его отвлекла девушка, что принесла заказ. От первой подавальщицы ее отличала неброская внешность, и лишь толстая белокурая коса украшала ее. Корнелиус тут же вспомнил длинные волосы Лорианны. Повинуясь мгновенному капризу, он бросил девушке монету и сказал, что после ужина она поднимется с ним. На щеках девушки заалели два ярких пятна, но спорить она не стала и деньги взяла.

Время уходило. Он не мог больше задерживаться в городе. Необходимо найти братца, да и о существовании сирены придется доложить. С этим он планировал немного потянуть, до последнего надеясь, что птичка попадется в его силки.

«А если служанка мне соврала и Лорианна и не собиралась убегать в город, а сидит себе спокойно в деревне?» – обожгла его неожиданная мысль. От этого у него даже аппетит пропал.

Вот же тварь! Вполне могла натравить его на бывшего кавалера. Не зря он ее убил! Отодвинув жаркое, он бросил на стол монеты за ужин и пошел на выход. Подавальщица замерла, глядя на него полными страха глазами.

«Не до тебя», – усмехнулся он. Ему не давали покоя совсем другие глаза, и пора навестить еще раз деревню да поговорить с местными. Он найдет свою златовласую сирену, и горе тому, кто ее скрывает.

– Шевели задницей, деточка! – понукал меня рыжий. За эти дни я успела его всей душой возненавидеть. Он гонял меня по тренировочной площадке, заставлял качать пресс, отжиматься и приседать. Когда я валилась в пыль от изнеможения, он своими язвительными подколками заставлял меня сжимать зубы и подниматься.

У меня болело все тело, и если бы не настойка мэтра Кириуса, я бы ползала, а не ходила. Харн сначала присутствовал на наших тренировках, а потом стал появляться все реже и реже, отдав меня на растерзание другу. Иногда они с рыжим тренировались на мечах, пока я круги вокруг них наматывала. Обнаженные по пояс, сильные, гибкие. Впервые я видела такое захватывающее зрелище. Наверное, я бы смогла оценить его по достоинству, если бы не моя хроническая усталость и злость на этих двоих. Хуже всего были жесткие шуточки рыжего, которыми он меня «подбадривал».

Когда я немного втянулась, он ко всему прочему добавил полосу препятствий, где я ползала, бегала по бревну над ямой с водой, куда часто падала, а потом с большим трудом выбиралась, уворачивалась от мешков с песком. К боли в мускулах добавились синяки и грязь. Рыжий не разрешал мне мыться, пока я не закончу тренировку, еще и нос воротил от моего вида. В довершение ко всему мы совершали длительные верховые прогулки днем. О библиотеке пришлось на время забыть. К вечеру я не то что читать, стоять не могла. Помывшись, валилась с ног от усталости и засыпала мертвым сном.