Джон Толкин - Две твердыни

– Дальше, дальше, дальше, – повторял Горлум. – Мы по этой дороге никогда не ходили, но говорят, если пройти сто лиг, то увидишь Огромную Воду, которая не знает покоя. Там много-много рыбы, большие птицы ее ловят и едят – вкусненькие птицы, – только мы там, аххх, никогда не бывали, далеко очень. А еще дальше есть, говорят, совсем другие страны, но там Желтая Морда очень кусается, туч там почти никогда нет, а люди с черными лицами страшно свирепые. Мы туда не хотим идти.

– Не хотим, не хотим, – подтвердил Фродо. – И не пойдем, но тебя не туда занесло. Что третья дорога?

– Да-да, есть и третья дорога, – сказал Горлум, – дорога налево. Она сразу идет в гору, петляет, заводит высоко-высоко в серую тень. А потом огибает черную скалу – и видишь, вдруг видишь прямо над собой, и хочешь скорее куда-нибудь спрятаться.

– Что видишь-то? Что прямо над собой?

– Старую крепость, очень старую, а теперь очень страшную. Было много сказок с юга, когда Смеагорл был маленький, давным-давно. Да-да, по вечерам сидели на берегу Великой Реки под ивами и рассказывали, рассказывали сказки, и Река тогда еще была совсем другая, горлум, горлум.

Он захныкал и забормотал. Хоббиты терпеливо ждали.

– Да, сказки с юга, – продолжал наконец Горлум, – про высоких людей с ясными глазами, про их каменные дома словно горы, про короля в серебряной короне и про Белое Древо – красивые сказки. Люди построили башни до небес, и выше всех была серебряно-белая, а в ней – Лунный камень, и кругом высокие белые стены.

– Это, наверно, Минас-Итил, Крепость Восходящей Луны, которую воздвиг Исилдур, сын Элендила, – заметил Фродо. – Тот самый Исилдур, что отрубил палец Врагу.

– Да-да, у него на черной руке только четыре пальца, – задрожав, сказал Горлум, – но ему и четырех хватает. Крепость Исилдура была ему ненавистна.

– Ему все ненавистно, – сказал Фродо. – Но нам-то зачем нужна Крепость Восходящей Луны?

– Хозяин, хозяин, она как стояла, так и стоит: высокая башня, белые дома и крепостная стена, – только крепость стала нехорошая, некрасивая. Тот захватил ее очень давно, и теперь там страшно-страшно. Кто ее видит, хочет уползти и подальше спрятаться, уйти от ее тени. Но хозяину придется идти этим путем, потому что другого нет. Горы там становятся ниже, старая дорога доходит до самых вершин, до темного перевала, а потом вниз, вниз, вниз – на Горгорот. – Он говорил шепотом и дрожал.

– Ну и что? – сказал Сэм. – Враг-то, поди, знает эти горы как свои четыре пальца, и, уж наверно, ту дорогу охраняют не хуже этой? Башня же не пустая стоит?

– Нет, она не пустая, – прошептал Горлум. – Кажется, что пустая, а она не пустая, нет! Там ужас кто угнездился. Орки, конечно, орки, они везде, но там хуже орков, гораздо хуже. Дорога идет под стенами, в тени, и ведет через ворота. И за дорогой следят, следят изнутри Безмолвные Соглядатаи.

– Ну, спасибо за совет, – сказал Сэм. – Это нам, значит, прогуляться на юг – да видать, не близко – и влипнуть еще похуже, чем здесь?

– Да нет же, нет, – сказал Горлум. – Пусть хоббиты подумают, пусть попробуют рассудить. Оттуда Тот никого не ждет. Око его везде шарит, но по-разному: он ведь покуда еще не может видеть все сразу. Он давно завоевал земли от Изгарных гор до Реки, а теперь захватил мосты и думает, что до Лунной башни можно добраться только по мостам или на лодках, а лодки не спрячешь, и он их увидит.

– Ты-то больно много знаешь, что Тот думает да куда смотрит. Недавно с ним разговаривал, что ли? Или с орками якшался?

– Нехороший хоббит, глупенький, – отозвался Горлум, сердито сверкнув глазами на Сэма и опять обратившись к Фродо: – Смеагорл говорил с орками, конечно, говорил, прежде чем встретил хозяина, и не только с орками, со всеми говорил и расспрашивал: он в разные места ходил, Смеагорл. И сейчас повторяет, что ему сказали. Тот знает, что здесь, на севере, всего опаснее: потому и для нас это самый опасный путь. Однажды он выйдет из Черных Ворот, скоро выйдет – только отсюда можно выпустить большое войско. А там, на южном западе, он нападения не опасается, и там следят Безмолвные Соглядатаи.

– Час от часу не легче! – Сэм стоял на своем. – Пойдем, значит, туда, постучимся у ворот и спросим: извините, здесь вход в Мордор? Или они такие безмолвные, что и ответить не смогут? Зачем же тащиться за семь лиг киселя хлебать – уж тогда попробуем здесь за те же деньги.

– Шутить не стоит, – прошипел Горлум. – Совсем не смешно, нет-нет, вовсе не забавно! В Мордор идти незачем, но раз хозяин говорит: Мне надо, я пойду, значит, надо искать путь. И через страшную крепость он не пойдет, нет, конечно же, нет. Смеагорл ему поможет, хоть Смеагорлу и не говорят, зачем надо в Мордор. Смеагорл все время помогает. Он сам отыскал. Только он знает.

– Что ты сам отыскал? – спросил Фродо.

Горлум припал к его ногам и снова зашептал:

– В горы ведет мимо крепости маленькая тропочка – к лестнице, к длинной, очень длинной узкой лестнице. Одна лестница, другая, третья, потом, – и шепот его стал едва слышен, – проход, темный-темный проход, за ним узкая расселина в скалах и еще тропочка – высоко-высоко над главным входом. Там Смеагорл спасся из тьмы, но это было много лет назад. Может быть, тропочки уже нет, а может, и есть, может, и есть.

– Ох, не нравится мне вся эта петрушка, – сказал Сэм. – Ишь ты, как, оказывается, просто: иди да посвистывай. Тропочка-то, может, и есть, да уж наверняка ее стерегут. Тогда ее стерегли, а, Горлум? – И при этих словах ему почудилось – или нет? – зеленое мерцанье в глазах Горлума. Горлум что-то глухо проворчал, но вслух ничего не ответил.

– Стерегут или нет? – строго спросил Фродо. – А ты вправду спасся из тьмы, Смеагорл? Разве тебя не отпустили, не отпустили с поручением? Так считал Арагорн – тот, который изловил тебя у Мертвецких Болот.

– Это ложь! – прошипел Горлум, и глаза его зажглись злобой при имени Арагорна. – Он оболгал меня, да, оболгал. Я сам спасся. Да, мне велено было искать Прелесть, и я ее искал и искал, а как же иначе. Но не для Того, не для Черного. Прелесть – наша, она была моя, говорю вам. Я спасся сам.

Фродо был до странного уверен, что тут Горлум, может быть, не так уж и врет, что он и правда отыскал лазейку из Мордора и думал, что отыскал сам, без подсказки. К тому же Фродо заметил, что он говорил «я», а это случалось при редких проблесках забытой честности и правдивости. Но пусть даже Горлум и не врал, Фродо памятовал о коварстве Врага. «Спасение» это могло быть подстроено с ведома и позволения Саурона. К тому же Горлум явно что-то недоговаривал.

– Я тебя еще раз спрашиваю, – сказал он, – стерегут или нет твою тайную тропу?

Но самое имя Арагорна было Горлуму что нож острый, и обозлило сомнение в его правдивости, вдвойне обидное для лжеца, когда ему случится сказать правду или полуправду. Он не отвечал.