Кассандра Клэр - Медная перчатка

Заклинание тишины сменилось оглушительным ором и громом аплодисментов.

– Враг Смерти, человек, который искал вечной жизни для себя и своих последователей, человек, который намеревался одержать верх над самой смертью, встретил свой конец. В новом поколении магов у нас не один, но два творца. Каждый ученик здесь внес в это великое дело свою маленькую лепту. Нам невероятно повезло.

Присутствующие свистели и хлопали. Алекс Страйк, стоящий на другом конце зала, подмигнул Коллу из-под взлохмаченной каштановой челки.

– Но мы должны помнить, что, пусть война и закончена, мир еще не достигнут. Враг повержен, но его соратники все еще в строю. Впереди нас ждут новые битвы, и предстоят они вам, магам Магистериума.

На этот раз аплодисменты были куда тише. Что было правильно.

«Мастер Руфус прав , – мрачно подумал Колл. – Причем он даже не представляет, насколько он прав» .

– А теперь, Колл, Тамара, Аарон и Джаспер, – Руфус повернулся к ним четверым, – поднимите свои браслеты. На них вы обнаружите новый камень – танзанит, олицетворяющий величайшие из побед, достигнутых во благо Магистериума.

Колл пораженно уставился на свое запястье. Как и сказал Руфус, на браслете мерцал фиолетово-синий камень. А рядом с ним был еще один. Черный, свидетельствующий о его новом статусе – творца, мага, умеющего управлять хаосом.

Джаспер выбросил в воздух сжатые кулаки и закричал. Тут же весь зал задрожал от хора множества голосов:

– Враг мертв! Враг мертв!

Лишь Тамара и Аарон не скандировали вместе со всеми. Они смотрели на Колла – Тамара с тревогой, а Аарон в замешательстве. Только они, Джаспер и Аластер знали правду, подумал Колл. Что Враг Смерти был не более мертв, чем и раньше. Нельзя убить чудовище, если он – это ты.

Руфус опустил руки, и это послужило своего рода знаком. Все ученики сорвались с мест и бросились к Коллу и его друзьям, чтобы похлопать их по спине и завалить вопросами о Враге и пережитой битве. Колл с трудом держался на ногах в этом толкающемся и галдящем море человеческих тел. Кимия обнимала Тамару и плакала. Алекс тряс руку Аарона. Затем прямо перед Коллом появилась Селия с припухшими красными глазами. Колл с облегчением потянулся к ней, уверенный, что хотя бы она будет вести себя как обычно.

Эта уверенность испарилась, когда она вдруг прильнула к его губам.

У Колла округлились глаза. Ее глаза были закрыты, и она, похоже, не собиралась прерывать поцелуй. Так они и стояли какое-то время. Колл ощущал на себе буравящие взгляды – Тамара выглядела шокированной, а стоящий рядом с ней Аарон вдруг захохотал. Колл не сомневался, что веселье друга было вызвано его собственными телодвижениями: не зная, куда пристроить руки, он нелепо размахивал ими, точно кальмар под водой щупальцами.

Наконец Селия оторвалась от него.

– Ты герой, – сказала она, сияя глазами. – Я всегда это знала.

– Э-э, – промычал Колл. Получалось, это был его первый поцелуй. Он был… мягким?

На ее щеках вспыхнул румянец.

– Я должна бежать, – сказала она и нырнула в толпу.

– Посмотри на Джаспера. – К Коллу подошел Аарон и хлопнул его по плечу. – Вот же выпендрежник.

Джаспер, сидя на плечах Рэйфа, плыл над головами под одобрительные крики и хоровое исполнение песни «Ведь он такой хороший, славный парень». Его лицо сияло широченной улыбкой.

Колл тоже улыбнулся. От увиденного ему сразу стало легче. Можно было не сомневаться, что по крайней мере в ближайшее время Джаспер никому ничего не скажет, потому что это означало бы конец всему этому. Тайна Колла была в безопасности.

– Прошу прощения, – сказал мастер Руфус, указывая на Колла. – Ты не против уделить мне немного времени? Если ты, разумеется, не очень занят.

Колл подавил раздраженный стон. Неужели мастер Руфус видел, как Селия его поцеловала? И теперь он собирался как-то это прокомментировать, чтобы Колл со стыда сгорел? Только не это!

Мастер Руфус отвел его за стол в дальнем углу, скрытый от остальной части столовой каменным выступом. Сидящий за ним высокий темноволосый и свежевыбритый мужчина с такой страстью налегал на грибы, будто от них зависела его жизнь. Аластер.

На памяти Колла его отец был первым родителем, которого пустили на территорию Магистериума, причем уже во второй раз, хотя, стоило признать, оба случая произошли при весьма необычных обстоятельствах.

– Прошло столько времени с тех пор, когда я в последний раз ел в здешней столовой, – признался Аластер и сделал большой глоток из стакана с зеленоватым соком, который Колл так ни разу и не решился попробовать. – Это лишайник моей юности.

– Э-э… ну да, – отозвался Колл, задумавшись, вдруг местная еда вызывала привыкание, судя по тому, как отец уписывал ее за обе щеки. – Стоит привыкнуть, и она начинает казаться ничего так.

– Ммм, – промычал Аластер. Затем, проглотив последний кусок, он поднялся из-за стола. – Колл, я не могу остаться, но мастер Руфус согласился, чтобы вы оба проводили меня до выхода.

– Ладно, – сказал Колл. – Но тебе обязательно уходить? Прямо сейчас?

– Боюсь, да. Я еще должен кое-что уладить с Ассамблеей. Ответить на некоторые вопросы. Да и дома ждут дела, я же, по сути, все бросил. Но мы увидимся с тобой на зимних каникулах и тогда вдоволь наговоримся.

Колл вздохнул, но после всех жутких рассказов отца о Магистериуме он совсем не удивился, что Аластер хотел как можно скорее покинуть его стены. Колл едва не спросил, спускался ли отец в Зал выпускников и видел ли отпечатки ладоней своей жены – Колл сомневался, имел ли он отныне право думать о ней как о своей матери, – но так и не решился.

Они молча вышли из столовой и пошли по длинным коридорам, которые вывели их к главным воротам Магистериума. Аластер не отнимал руки от плеча Колла, а мастер Руфус держался в нескольких шагах позади них.

На пороге Аластер развернулся и крепко обнял Колла. Колл на секунду замер, ощутив, как рука отца пригладила ему волосы. Аластер никогда не отличался повышенной чувствительностью, но Колл услышал, как он судорожно сглотнул, когда отпустил его и посмотрел на браслет у него на руке.

– У Константина Мэддена на его браслете был такой же камень, – сказал он, осторожно поднимая руку Колла. Колл при этих словах мысленно поморщился. – Но такого у него никогда не было. – Его большой палец скользнул к фиолетово-синему камню. – Танзанит. Это символ проявления невиданной смелости. Я знал лишь одного человека, кто носил танзанит, – Верити Торрес.

– Я не герой, – сказал Колл. – Но я не собираюсь быть таким, как Константин. Я обещаю.

Аластер отпустил запястье Колла и улыбнулся ему одной из своих редких кривых улыбок.

– Оставшись в гробнице, ты подверг себя огромной опасности, – сказал он. – Но я до конца жизни не забуду выражение лица члена Ассамблеи Грейвса.