Джон Толкин - Сказки Волшебной страны

Разумеется, это была новоиспеченная миссис Артаксеркс (более известная как «принцесса ПАМ»: она была личность довольно популярная, чего никак нельзя было сказать о ее супруге). Артаксеркс в этот момент сидел подле нее и – было у него время на досужую болтовню или нет – слушал последнюю из своих многочисленных жен.

Вернее, слушал, пока не объявился Ровер. Миссис Артаксеркс бросила свою болтовню, а также починку носка, как только завидела песика, и, плавно соскользнув вниз, взяла его на руки и нежно понесла к себе в кресло. В действительности это был подоконник первого этажа: для морских обитателей почти нет разницы между дверьми и окнами – по той же причине, по которой у них нет лестниц. А также зонтиков.

Морская леди вновь удобно расположила свое прекрасное (и довольно обширное) тело на сиденье и водрузила Ровера к себе на колени. И немедленно из-под подоконника-кресла раздалось ужасающеее рычанье.

– Лежать, Ровер! Лежать! Хорошая собака! – произнесла миссис Артаксеркс.

Однако обращалась она вовсе не к нашему Роверу, а к белой морской собаке {61}, вылезшей невесть откуда, несмотря на то что ей было сказано, и теперь рычавшей, ворчавшей и колотившей по воде своими маленькими перепончатыми лапками, бьющей по ней большим толстым хвостом и пускающей пузыри своим острым носом.

– Фу, какая гадость! – произнесла эта новая собака. – Поглядите-ка на его жалкий хвост! Посмотрите на его лапы! На его дурацкую шерсть!

– Да ты на себя посмотри! – не задержался с ответом Ровер, сидя на коленях морской леди. – И тебе вряд ли захочется делать это снова! Ты, гибрид утки с головастиком, претендующий на то, чтобы зваться собакой! И кто только вздумал назвать тебя Ровером?

Из этого вы можете понять, что они весьма понравились друг другу с первого же взгляда.

Действительно, вскоре они уже были большими друзьями. Ну, возможно, не такими, как с лунным псом, но это разве только из-за того, что пребывание Ровера под водой было более кратковременным. А кроме того, глубины – не такое уж приятное место для маленьких собачек, не то что Луна. В них полно темных и ужасных мест, куда никогда не проникал и не проникнет свет, потому что они так никогда и не будут открыты, покуда на свете есть свет. Ужасающие существа живут там – слишком старые, чтобы это можно было себе представить, слишком сильные, чтобы на них подействовали хоть чьи-то заклинания, слишком огромные, чтобы их измерить. Артаксеркс успел уже это заметить. Пост ПАМа – не самое увлекательное занятие в мире…

– Ну, а теперь плывите и забавляйтесь! – произнесла его жена, когда собачья перепалка закончилась и животные стали просто обнюхивать друг друга. – Не приставайте к огненным рыбам, не жуйте актинии, не попадайтесь двустворчатым моллюскам – и возвращайтесь к ужину!

– Простите, пожалуйста, – робко сказал Ровер, – но я не умею плавать.

– О, господи! Какая досада! – промолвила она. – А ну-ка, ПАМ (она была единственная, кому не возбранялось называть его так в глаза)! Вот наконец-то нечто, что ты действительно мог бы сделать.

– Конечно-конечно, моя дорогая! – произнес волшебник, горя желанием услужить ей и довольный, что может продемонстрировать кое-какие из своих магических способностей и тем самым доказать, что он не совершенно бесполезен в качестве официального лица (надо сказать, на морском языке у чиновников существует прозвище – что-то вроде нашего «банный лист» {62} [11]).

Он вытащил из кармана жилета небольшую волшебную палочку – в действительности это была его авторучка, но под водой ею нельзя было писать: морской народ пользуется такими чудными вязкими чернилами, что их никак не применишь в обычной земной ручке, – и взмахнул ею над Ровером.

Что бы ни говорили некоторые, Артаксеркс, несомненно, был очень хорошим магом. А иначе с Ровером никогда бы не случилось все то, что случилось. Другое дело, что магическое искусство, которым он владел, касалось вещей малозначительных и, кроме того, нуждалось в постоянной практике {63}.

Как бы там ни было, после первого же его взмаха хвост Ровера начал приобретать рыбоподобие, его лапы стали перепончатыми, а шкура все больше и больше походила на непромокаемый дождевик. Надо сказать, наш пес быстро привык к своему новому облику и обнаружил, что научиться плавать гораздо легче, чем летать, что это почти так же приятно и совсем не столь утомительно – конечно, если вы не будете упорно пытаться утонуть.

После пробного заплыва вокруг бальной залы он первым делом укусил морскую собаку за хвост. Разумеется, в шутку. Однако эта шутка моментально привела к драке, поскольку морской пес обладал несколько обидчивым характером. Спасаясь, Ровер бежал со всех ног. О да, ему понадобилось все его проворство!

Вот это была погоня! Из окна в окно, сквозь темные коридоры и вокруг колонн, наружу, вверх, вокруг куполов… Пока, наконец, сам морской пес не выдохся, и его дурной характер тоже, и тогда псы уселись рядышком на верхушке самого высокого купола близ флагштока. Сотканное из алых и зеленых водорослей и усыпанное жемчугом знамя морского царя плыло над ними.

– Как тебя зовут? – спросил морской пес после паузы, во время которой он никак не мог перевести дыхание. – Ровер? – переспросил он. – Так это же мое имя! Я первый получил его, поэтому тебя не могут так звать!

– Откуда ты знаешь, что ты первый?

– Ну как же! Я же вижу, что ты еще щенок, тогда как я был заколдован сотни и сотни лет назад. Полагаю, я – самый первый из всех собак-Роверов.

Мой первый хозяин был истинным ровером – бродягой, морским скитальцем, чей корабль бороздил северные воды. Это был большущий корабль – очень длинный, с алыми парусами и резным носом в виде дракона. И мой хозяин любил его и звал Алый Червь {64}.

А я любил хозяина, хотя и был всего лишь щенком. Хозяин едва замечал меня, поскольку я недостаточно вырос, чтобы ходить на охоту, а в плаванье он собак не брал. Но однажды я отправился в море, не спросясь.

Он прощался с женой. Дул свежий ветер, и люди скатывали Алого Червя в воду. Вокруг шеи дракона кипела белая пена, и я внезапно почувствовал, что могу больше никогда не увидеть хозяина, если не отправлюсь вместе с ним. Кое-как я вскарабкался на борт и спрятался за бочкой с водой. И прежде чем меня нашли, мы были уже далеко в море.

Тогда-то меня и прозвали Ровером – когда вытаскивали на свет за хвост. «Вот так морской бродяга!» – сказал один. «И странная же у него судьба: никогда не вернуться домой», – сказал другой, с чудными глазами. И действительно, я так и не вернулся домой. И я так и не вырос нисколько, хотя теперь я гораздо старше – и мудрее, разумеется.

В тот раз у нас случился морской бой. Я взбежал на нос, а вокруг падали стрелы и мечи звенели о щиты. Люди Черного Лебедя взяли нас на абордаж и швырнули за борт всех людей моего хозяина. Он был последним. Он стоял рядом с драконьей головой, затем бросился в море во всей броне, и я бросился вслед за ним. Он пошел ко дну быстрее, чем я, и его подхватили под водой русалки {65}.