Диана Джонс - Волшебное наследство

Марианна не сдержалась и вытаращилась на него, однако и сама улыбнулась в ответ: до того человечек был крохотный, скрюченный и смуглый. Волосы клочками обрамляли лысину, на сморщенном личике тоже росло два клочка наподобие бороды – по одному под огромными ушами. Марианна подумала, что, если бы на свете были гномы, она бы точно приняла его за гнома. Зато улыбка у него была сияющая, дружеская и полная гордости за свой сад. И Марианна невольно тоже просияла.

– Вы столько всего сделали! И так быстро!

– Всю жизнь мечтал работать в деревенском саду, – ответил человечек. – Госпожа Ирэн, благослови ее господь, пообещала, что устроит мне это, и, как видишь, сдержала слово. Я еще толком и не начал. Август – не лучшее время, чтобы рыхлить да сеять, но, сдается мне, если я сумею все хорошенько возделать с осени, весной можно будет приняться за дело всерьез. Кстати, меня звать мистер Адамс. А тебя?

– Марианна Пинхоу, – ответила Марианна.

– О, да ты местная знаменитость, как я погляжу, – заметил мистер Адамс.

Марианна покривилась:

– Да не то чтобы… Вообще-то, я кота ищу.

– Фундука, – кивнул мистер Адамс. – Так он в доме. Пять минут назад прошмыгнул мимо меня в оранжерею. Только ты сначала поди-ка сюда и посмотри, как подвигается работа с грядкой твоего дедушки. Не по нутру мне было оставлять ее напоследок, она же у самого дома, но пришлось дождаться мистера Йелдема, чтобы сказал мне, которые тут сорняки. Здесь просто уйма всяких незнакомых травок.

Он так настойчиво махал Марианне, чтобы подошла, что она нерешительно шагнула из арки – и обнаружила, что большая грядка выглядит почти так же, как помнилось ей с Дедовых времен: по краям низкие подушечки трав, в середине – пучки долговязых, а между ними – травы среднего размера, и каждая на своем месте, в тени или на солнышке, и на клочке почвы своего цвета – какой что нужно. От пряных ароматов у Марианны запершило в горле – и ей сразу вспомнился Старый Дед.

Она улыбнулась мистеру Адамсу сверху вниз. Он был гораздо ниже ее ростом.

– Мистер Адамс, она почти-почти совсем как была. Это прямо чудо!

– Рад стараться, – отозвался мистер Адамс. – Теперь она достойна принцессы Ирэн.

Марианна чуть не подпрыгнула от неожиданности:

– Я тоже ее так называю!

Мур ехал по тропинке вдоль реки довольно медленно, так что Саламин плясал и подгарцовывал – просился побыстрее. Перед выездом Мур как следует проскакал галопом вокруг загона, но Саламину все равно было скучно идти шагом.

Тропа точно повторяла изгибы реки, и Мур изо всех сил старался держать это в голове. Вода уже дважды пыталась его обмануть – притворялась, будто течет в обратную сторону. Прошлой весной, когда мистер Сондерс учил Мура применять колдовское зрение, Муру было скучновато. Казалось бы, все и так очевидно. Теперь он благодарил судьбу за эти уроки. Там говорилось не столько про то, как правильно видеть все, что зачаровано, – это Мур мог проделывать да хоть стоя на голове, – сколько про то, как и дальше видеть все правильно, как бы ни сбивали тебя с толку другие чары. Мистер Сондерс был из проницательных и напористых учителей и поэтому изобретал десяток хитроумнейших способов отвлечь Мура от того, что он видит. Мура это бесило. Зато теперь оказалось, что дело того стоило.

Мур не спускал с реки колдовского взгляда и ни разу не дал ей вывернуться. Вокруг, на долину, он вообще не смотрел. Он был предупрежден и теперь чувствовал, как она бурлит кругом, норовит внушить ему, что он не туда едет.

Благодаря Саламину Мур следил за долиной не глазами, а носом. Запахи воды, камышей, ив и заливных лугов сильно переменились с тех пор, как Мур проезжал здесь с Джоссом, хотя времени прошло немного. К пряной остроте примешалась влага, печаль и дым – все пахло летом, отступающим под натиском осени. Мур поймал себя на неожиданной мысли, что год – это на самом деле совсем недолго. Все так быстро меняется! Глупости, рассердился он сам на себя и едва не отвлекся. За год столько всего можно сделать!

Перед ним на тропе внезапно возник мистер Фэрли.

Он очутился там так резко и неожиданно и был таким несомненно вещественным, что Саламин испугался и чуть не встал на дыбы. Следующие секунды выдались трудными: Мур едва не упал, а Саламин сошел задними ногами с тропы и зачавкал копытами в камышах. Потом Мур сумел выпрямиться в седле и вернуть Саламина на дорогу, но для этого пришлось лихорадочно колдовать – Мур даже не подозревал, что знает такие чары. Мистер Фэрли наблюдал его маневры с язвительной усмешкой.

– Я тебе сказал сюда не ездить, – проговорил он, как только Саламин встал копытами на твердую почву.

К этому времени Мур изрядно разозлился. Для него это было непривычное ощущение. До сих пор, если с Муром приключалось что-нибудь, от чего кто угодно разозлился бы, он только терялся. Но сейчас он взглянул в блеклые злобные глаза мистера Фэрли и вдруг обнаружил, что полон самой настоящей ярости. Из-за этого мерзавца Саламин мог повредить ногу.

– Это общественная верховая тропа, – сказал Мур. – Вы не имеете права запрещать мне по ней ездить.

– Ну и езжай по ней на здоровье, только в другую сторону, – отозвался мистер Фэрли. – Тогда мне не придется силой тебя заворачивать.

– А я не хочу в другую сторону, – процедил Мур сквозь сжатые зубы. – Интересно, как вы меня остановите.

– Навалюсь на тебя всем графством, – ответил мистер Фэрли. – Я его, юноша, на себе держу.

И в самом деле, только как-то странно, понял Мур. И хотя Саламин гарцевал и дергался – очень уж ему не по душе были чары, – Муру все же удалось направить чуть-чуть волшебства на мистера Фэрли. И натолкнулся на отпор, который на ощупь был как старый гранит – а еще скрюченный и нечеловеческий, будто окаменелое дерево. Каменные корни мистера Фэрли словно бы разветвились и пронизали землю на много миль окрест.

Мур подался назад в седле, не зная, что теперь делать. Нельзя же покорно возвращаться в замок только потому, что ему так велел какой-то колдун-самодур с винтовкой!

– Почему вы не хотите, чтобы я тут проехал? – спросил он.

Дикие белесые глаза мистера Фэрли буравили Мура из-под кустистых бровей.

– Потому что ты лезешь в мои планы и приготовления, – сказал он. – Нет у тебя настоящей веры. Ступаешь за запретные пределы, попираешь ногами чужие угодья, срываешь покровы со священных тайн. Норовишь выпустить то, что надо держать за семью печатями от греха подальше.

Муру во всем этом почудилось что-то религиозное. Он подался вперед погладить Саламина, чтоб перестал дергать головой, и думал, как бы понятно объяснить, что ничего подобного он не делал. А что до приготовлений мистера Фэрли – готовил бы их как-нибудь по-другому! Нельзя запрещать людям ездить, где хотят!