Array Антология - Сборщик душ

Но Рыцаря спасло его волшебство. Красный крест на его доспехах отразил удар, казавшийся уже неотвратимым. Тогда-то я и понял, что все это – скверная игра. Насквозь фальшивый мир, вымысел безумца. Вот только брат мой умер по-настоящему. В этом – и только в этом одном – Безумный Рыцарь не слукавил. И пусть я видел все не воочию, а только в сполохах цветных огней, разукрасивших небо, но душа моя знала: это правда. Я видел, как взметнулась огромная, нечеловеческая рука и меч опустился с размаху прямо на… на… нет, что толку тянуть! – прямо на темя Безбожного. Шлем моего брата раскололся надвое, и мозг его влажно блеснул под бледным солнцем про€клятого Альбиона.

И вера его не спасла, не укрепила череп и не отвела удара. Я смотрел, как падает тело моего мудрого брата-Безбожного, – и тут меня вновь поразила та самая молния. Та самая боль в отрезанной части души. Я, как наяву, увидел своего старшего брата: он поднимался к утренней молитве, а я бормотал проклятия муэдзину в заляпанную вином подушку. Брат упрекнул меня – хоть и с улыбкой, но на лице его так и читалось большими буквами, что, дескать, «молитва лучше сна» [19].

А потом, когда видение в небе уже почти померкло и щит моего брата откатился в пыль, на кратчайший миг я различил, как на этом щите появляются сами собой новые буквы. Из них слагалось имя – не «Безбожный», другое имя. Но они были слишком далеко или, быть может, проступали слишком слабо, и прочесть я не смог.

Я по-прежнему шагаю вперед, и мощенная камнем дорога все так же петляет змеей у меня под ногами. Мой возлюбленный брат убит. Единственная моя надежда – разыскать второго сына нашего отца. Я говорю о нем так, потому что Святой украл и его имя.

Второй мой брат… Превыше всего на свете для него всегда был закон, но Красный Крест исковеркал и его имя. Теперь он зовется Беззаконным. И Святой со своими тварями охотится и за ним. Не стану лгать пред Богом: мы с Беззаконным никогда друг друга не любили. Оба брата стыдили меня за страсть к вину, но Безбожный укорял меня любя. А Беззаконный… что ж, скажу о нем так: каждый миг своей жизни он твердо помнил о том, что дозволено, а что запретно. Только это для него и важно. С самого детства он был тираном, и с годами не сказать чтоб изменился. Он говорил, что я слишком балую своих…

Своих…

Нет, бесполезно. Не вспомнить.

Да и нельзя об этом сейчас. Надо вот о чем: Беззаконный – мой брат. Я не знаю, что с ним сталось, но он где-то здесь, в этом мире, и я буду идти, пока не найду его. Ведь если б даже и отыскался путь к спасению, я не смог бы оставить здесь брата. Я обязан его найти. И тут небо снова взрывается огнями. Еще одно видение.

Мой брат, самый рослый из нас троих, самый могучий, стоит посреди лесной прогалины, и вокруг него стеною высятся странные, чужие деревья этой земли. В правой руке его – меч. В левой – щит, а на щите сияют златом буквы: «БЕЗЗАКОННЫЙ».

Внезапно (и я это вижу в небесных огнях так же ясно, как если бы стоял прямо там, рядом с ним) из-за деревьев налетает целая стая чудовищ. Полу-звери-полулюди, козлоногие твари. Они бросаются на моего брата. Они пытаются рвать его тело в кровавые клочья, но даже при этом не перестают приплясывать на своих раздвоенных копытах и наигрывать на дудках. Брат отбивается; я вижу, как выкатываются в ужасе его глаза, как трясется аккуратно подстриженная бородка.

По своей ли воле сражаются эти создания? Или Красный Крест их заставил? Не знаю. Но они наседают и теснят моего среднего брата, и волей-неволей тот заступает границу дуэльного круга – такого же, как и тот, в котором пал старший. Лишь два десятка шагов отделяют его от грозного воина в зеленых стальных доспехах, ждущего по другую сторону круга.

Еще одно обличье Красного Креста? Или какой-то бедняга, вынужденный играть эту страшную роль по воле тех же чар, что забросили сюда меня и братьев? Но, в конце концов, так ли это важно? Мой брат – на пороге смерти.

Рыцарь в зеленой броне шагает вперед, вскинув меч и кинжал. Я вижу только, что он высок, но остального не разглядеть: поверх доспехов – лиственный плащ с глубоким капюшоном. Да, обличьем он схож с человеком, но что-то в его походке даже не намекает – кричит во весь голос: это не человек!

Он откидывает капюшон. Так и есть: на лбу красуются короткие рожки, козлиные глаза блестят пустотой. Рот Беззаконного кривится в отвращении. С гневным ревом противники бросаются друг на друга.

Я наблюдаю за схваткой, и чем дальше, тем яснее понимаю: мой брат дерется со своим отражением. Снова и снова, снова и снова сталкиваются на полпути их мечи. Один воин валится от удара, отраженного щитом, но тотчас падает и другой. Рыцарь-козел пускает кровь моему брату – и брат мой ранит противника в тот же миг.

Но прежде чем соперники успевают вновь обменяться ударами, раны затягиваются как по волшебству. И тут я все понимаю: мой брат не умрет. Красный Крест и этот его про€клятый Альбион обрекли Беззаконного на участь куда более жестокую. Этой битве не будет конца. Существо, с которым бьется Беззаконный, – наполовину животное, и, вступив с ним в схватку, мой брат тоже стал полузверем. А для него это и впрямь хуже смерти. Он лишился своего закона: нить, что соединяла его с Богом, прервалась. И теперь, как рычащий, свирепый, алчущий крови зверь, он будет драться со своим двойником до скончания века.

Я больше не могу на это смотреть. Я отвожу взгляд, и видение тает. Полагаю, оно исполнило свою задачу: в сердце моем больше не вспыхнет ни единой искры надежды. Ни единой искры радости.

Если только… если только я не уничтожу Рыцаря Красного Креста. Если только я не убью Святость.

Я один остался в живых. Я – последний из нас троих, у кого эта броненосная тварь еще не отняла ни души, ни тела. Но скоро придет и мой черед, сомнений нет.

Как избежать ужасной участи моих братьев? Я вижу лишь один-единственный способ. Я мог бы наложить на себя руки.

Эта мысль овевает душу, как ветерок, благоуханный и нежный. Да! Я покончу с собой – и буду свободен! Рука моя сжимает рукоять меча. Но перед мысленным взором снова встают две страшные картины: оба мои брата мертвы.

И я делаю вдох полной грудью – один, другой, третий. Нет.

Нет.

Я видел, как погиб, сражаясь, мой любимый брат. Я видел, как мой законолюбивый брат превратился в зверя. И теперь я не могу просто так взять и отречься от веры. Не могу отринуть Божий закон.