Гейл Карсон Ливайн - Заколдованная Элла

Дальше она на трех страницах распиналась про свою светскую жизнь и гардероб. В заключение она все-таки вспомнила, что у нее есть дочери и письмо адресовано им.

Надеюсь, вы хорошо питаетесь: нужно поддерживать силы. Оливия, умоляю, не ешь никаких цветов в саду мадам Эдит. Если ты заболеешь или умрешь, я буду из-нывать от тоски. Хетти, надеюсь, тебе удалось найти служанку, которая умеет держать язык за зубами, чтобы помогала тебе причесываться. Мадам Э. обещала всe устроить.

От души надеюсь, что ваше образование идет полным ходом. Только не надрывайтесь, милые крошки. Если вы научитесь мило петь и танцевать, изящно есть и немного шить, то станете благородными дамами и я буду вами гордиться.

Сладкие мои, мне подали карету. На мне лимонное шелковое платье для дневных визитов, мне пора бежать.

Интересно, зачем служанке, которая делает прическу, держать язык за зубами? Тут я сравнила роскошные локоны Хетти и ее матери и жидкие кудряшки Оливии — а потом вспомнила, как Хетти дернула меня за волосы, когда понюхала болотнянку. И засмеялась вслух. У Хетти и ее сиятельства Ольги, оказывается, парики!

Вот спасибо, ваше сиятельство Ольга. Я и не надеялась, что сегодня смогу посмеяться.

Я перевернула страницу.

На обороте была картинка: юный кентавр — наверняка Яблочко — ластился к юноше — Чару. Кентавр и правда был просто чудо. Он был темно-каурой масти, со светлой гривой и неровной светлой манишкой на груди. Тощий, длинноногий, он был создан для стремительного бега, хотя под седло еще не годился. Неужели он и правда будет мой?

Справа было письмо от Чара к отцу.

Дорогой отец!

Надеюсь, мое письмо застанет Вас о добром здравии. Матушка, сестрица, братья и сам я здоровы.

Получив распоряжение присоединиться к Вам, я преисполнился благодарности за подобное доверие ко мне. Рыцари, которых Вы избрали мне в спутники, люди стойкие и мужественные и вполне благодушно относятся к тому, что ими будет командовать такой недоросль, как я. Матушка в тревоге, но я убеждаю ее, что никакие опасности мне не грозят.

По правде говоря, отец, мысли о первом военном походе — пусть даже просто о смотре пограничных войск — так взволновали меня, что я едва слышу предостережения своей доброй матушки. Кто знает? Вдруг на нас нападут огры и будет схватка? Раны я не боюсь, боюсь лишь не оправдать доверия.

Схватка с ограми?! Ничего себе никаких опасностей!

Дальше Чар описывал визит торговой делегации и тот же бал, где побывала ее сиятельство Ольга, но о своем наряде, в отличие от нее, не упомянул.

В самом низу страницы мелькнуло и мое имя.

Я укрощаю молодого кентавра для одной знакомой девушки. Она дочь покойной леди Элеоноры. Эта девушка, Элла, достойна всяческого восхищения, но она уехала в пансион для благородных девиц, и я очень боюсь, что после этого поводов для восхищения станет меньше. Чему там учат? Шитью да реверансам? Неужели надо уезжать за тридевять земель, чтобы научиться подобной чепухе?

Вдруг я ему разонравлюсь — теперь, когда я стала не такая неуклюжая? Мне никогда не улыбалось быть слоником, и до этой минуты я не больно-то горевала, что больше мне им не бывать.

Да и будет ли мне кому разонравиться — уцелеет ли Чар или превратится в огрский завтрак?!

Следующая страница — письмо моего отца поверенному.

Дорогой Джеймс!

В Эльфииский Лес почтовые кареты заглядывают редко, но сегодня мне повезло. Я все торчу у зеленушек. Торговля идет не блестяще. Мне не показали ни одной работы Агаллена, что бы я ни сулил. Иx главный торговец по имени Сланнен даже торговаться не умеет. Отдал мне три вазы в обмен на медную гномью сковороду и столько же за простую деревянную дудочку.

Далее следовали три страницы о купле-продаже. В конце отец рассказывал о планах.

Я направляюсь в усадьбу Уаакси. Помнишь Уаакси — великаншу, которая в прошлом году сбыла мне урожай репы? 15 октября она выдает замуж дочь, я приглашен. Любопытно будет взглянуть на великанскую свадьбу. Говорят, у них очень необычный обряд. Более того, там, скорее всего, будут некоторые феи. Говорят, ни одна свадьба или рождение ребенка без них не обходятся. Если мне удастся уговорить кого-нибудь из них показаться, может, сумею разжиться волшебными безделушками фейской работы.

Я сглотнула. Во рту пересохло. Мэнди не говорила мне, что феи сами не свои до свадеб и рождений. Однако при моем рождении присутствовали и сама Мэнди, и Люсинда.

Может быть, книга мне подсказывает, что Люсинда тоже будет на великанской свадьбе?

Мне впервые намекнули, где она может появиться — и где могу появиться и я, если доберусь. Может, она будет в хорошем расположении — например, если недавно наложила какие-нибудь особенно кошмарные «добрые» чары. Может, в таком хорошем расположении, что снимет с меня мои, надо только попросить?

Я не говорила отцу, сколько пробуду в пансионе, и ничего не обещала — согласилась поехать, но не более. Значит, могу уйти отсюда, когда захочу. А если я отсюда уйду, то не получу больше ни одного приказа от Хетти. Арейда будет и дальше считать меня своей подругой. А если с Люсиндой все получится, я и останусь подругой Арейды.

Который час? Сколько я пройду до рассвета? Я вскочила, потом снова села. Далеко ли она, усадьба этой Уаакси? Свадьба меньше чем через две недели! Я успею?…

Я лихорадочно перелистала книгу — вдруг мне припасли еще и карту? Да, вот она. Только это оказалась та же карта, которую я рассматривала по дороге в пансион, — план Фрелла, и толку от нее мне не было ни малейшего.

Ну и ладно. Спрошу дорогу у кого-нибудь.

Я в пять минут побросала в ковровую сумку самое необходимое — бодрящее снадобье, книгу, словарь, теплую шаль и кое-какие мелочи. Потом долгим взглядом посмотрела на спящую Арейду — и юркнула за дверь.

Приостановилась у Розовой комнаты — и вошла. Бесшумно подкралась к кровати Хетти. Она во сне нахмурилась и что-то пробормотала. Я разобрала только одно слово — «величество».

Парик у нее съехал набок. Теперь я стала ловкая — и сняла его, не разбудив Хетти. Так, и что бы мне с ним сделать? Если бросить в догоравший камин, кто-нибудь почувствует вонь и проснется. Можно было бы напялить его на фарфоровую кошку, украшавшую каминную полку, но вдруг Хетти проснется первой и заберет парик и никто ничего не узнает?

В общем, я забрала парик с собой — как трофей.

Я проскользнула по дремлющему дому тихонько-тихонько, словно игла сквозь кружево. Помахала на прощание фигурным деревьям и кустам в сонном садике.

Я шла и шла, а небо понемногу светлело. На окраине Дженна я стала первой покупательницей в булочной — две пышки с изюмом и две буханки дорожного хлеба в обмен на Хеттин парик: булочник сказал, что в жизни не видел париков такой изысканной работы.