Лев Жаков - Убить Бенду

Все делалось четко и тихо. Двор был заполнен стражниками, которые только ждали сигнала. Канерва стоял перед дверью и прислушивался к невнятным звукам, доносившимся изнутри. При появлении нищего шум затих и тут же поднялся с новой силой. Затем опять прекратился. Изредка из-за двери доносился один голос.

Лорд отошел к стене, пропуская плешивого сержанта. Тот взялся за ручку. Ближайшие к входу солдаты опустили копья. Серые летние сумерки крались между домами. Тишину пустынной улицы нарушил далекий собачий лай. Стена трактира была сложена из отесанных некрашеных бревен, из щелей вылезал мох. В доме плеснулся говор, смех, крики. Мишл вопросительно посмотрел на начальника. Канерва кивнул.

Сержант распахнул дверь, и под ноги ему кулем свалилось тело. Бывалый вояка успел оттащить его в сторону, очищая путь стражникам, которые бросились в задымленное, полное чада и людей помещение. В глубине закричали женщины.

Середина зала была занята столами. Бандиты, ошарашенные, вскакивали с мест; выныривающая из чада солдатня опрокидывала крайних, толкала внутрь окружения; бандиты, чертыхаясь, валились друг на друга, на скамьи... Вдоль левой стены шла лестница наверх. Двое стражников встали на первую ступеньку, перегораживая проход, пятеро дюжих молодцев в кожаных доспехах со стальными нашлепками на груди протолкнулись между перилами и двумя стоящими почти вплотную к лестнице столами. Одноглазый громила вскочил, выхватывая нож, но один из воинов с размаху ударил его рукоятью меча по зубам, и бандит, завывая, свалился под ноги товарищей. Стражники взялись за столешницу и перевернули стол, так же поступили со вторым. Не успевший подняться тощий воришка закричал, взмахнул руками – и опрокинулся вместе со скамьей. Его накрыло тяжелым столом, который ребром столешницы придавил воришке ноги. Тот дернулся раз, другой, глаза его закатились – и паренек потерял сознание.

– Что тут у тебя? – бросил Канерва, подходя к сержанту.

– Да вот, доносчик. – Мишл тряхнул парня. Тот был живой, но не стоял на ногах.

Приглядевшись, Канерва узнал нищего.

– Тащи ко всем, повяжем скопом. – В нос лорду ударил отчетливый запах испражнений. – Чем это пахнет?

– Обделался со страху, ваша светлость!

Канерва отвернулся, брезгливо сморщившись. Еще не хватало дерьмо с собой таскать.

– Выкиньте засранца на улицу.

– Бу сделано, ваша светлость!

В глубине зала кто-то попытался оказать сопротивление. С хриплым воплем «Погни жалы ревунам!!!» на стол вскочил бандит с зачесанным на бок пышным чубом. Он обеими руками рванул на груди рубашку, которая и так была порвана чуть не до пупа, и выхватил из привязанных к поясу потертых ножен два коротких меча. Стрела бесшумно чиркнула в задымленном воздухе, чад закручивался там, где она просвистела... Запоздалый крик сержанта от входа: «Стреляй!» Бандит икнул. Опустил голову и посмотрел на торчащую из обнаженной волосатой груди стрелу, прилетевшую от входа. Сунул один меч подмышку, подергал древко, затем резким движением переломил у основания. По коже потекла алая струйка, толчками выбиваясь из-под обломка. Подняв оба клинка, он снова заорал: «Гни ревунам жалы, не жалей добрую сталь!!!» – и прыгнул навстречу стражникам. Те приняли его на пики. Насаженный на острия, чубатый захрипел, откинул один меч, свободной рукой схватил древко и попытался выдернуть из груди. Затрещали сломанные ребра. Громила взмахнул клинком, зажатым в левой руке, но меч выскользнул из ослабевших пальцев и со звоном упал на пол. На оружие тут же наступил один из стражников, ударил каблуком – и лезвие переломилось. Бандит тяжело осел на пиках, его оттащили, кинули в углу.

Канерва переступил порог. За ним шел, поглаживая плешь, сержант, следом самые дюжие парни с веревками. Дверь осталась открытой. Лорд Мельсон остановился за спинами окружавших шайку стражников, оглядел помещение, неряшливых, сгрудившихся между столами людей, которые настороженно и испуганно зыркали по сторонам.

– Все арестованы. Бросайте оружие и выходите по одному. Тому, кто сдастся без боя, обещаю сохранить жизнь.

Невысокий потолок казался ниже из-за того, что был совершенно черным; с закопченных балок на ржавой цепи свисала люстра, чей обод полнился свечными огарками. Сизый вонючий чад медленно выползал из-под потолка в открытую дверь, и в комнате постепенно становилось светлее. Часть свечей от сквозняка погасла, но их еще много было натыкано кругом – на столах, на стойке, даже на перилах лестницы... Канерва кивнул сержанту, чтобы кто-нибудь обследовал второй этаж.

Насупленные бандиты присматривались к окружившим их стражникам. Кроме одного, похожего нарядом на палатку бродячего цирка или торговца иноземными диковинами. Того, на которого оглянулись преступники, когда лорд Мельсон объявил, что все арестованы. Этот уставился на него, Канерву не мигая, словно и не живой.

Один из бандитов, коренастый обритый коротышка, на чьей лысине была вытатуирована синяя птица рух, присвистнув, кинул под ноги солдатам нож, нарушив напряженную тишину. Все вздрогнули.

– Э, э, ты чего? – неуверенно спросил кто-то из толпы.

– А чаво? – безмятежно отозвался коротышка, делая шаг к выходу и выставляя перед собой пустые руки. – Все одно повяжуть.

Один стражник подтолкнул головореза острием копья. Тот дернул плечом и, опустив голову, вошел в шеренгу солдат. Вдруг он резко нагнулся, выхватывая из-за голенища кинжал, метнулся вправо, влево – и двое стражников вскрикнули. Один повалился на пол, ломая оцепление, другой упал на одно колено, держась за бок. Из щели между пластинами доспеха торчала украшенная крупным рубином позолоченная рукоять. Бандит ужом скользнул через ряды стражников к своим, сделав еще один выпад. Третий стражник во внутреннем круге, застонав, рухнул лицом вперед, прямо на бандитов. Те отпрянули. Сразу пятеро стражников шагнули к пленным, резко вскидывая пики. Коротышка, стремящийся скользящим шагом к столу, не дошел, не успел: пики настигли его, вонзились в спину почти одновременно. Головорез как будто споткнулся, замер, немного откинувшись назад, и начал заваливаться на бок. Трое стражников приподняли его на остриях и скинули под ноги бандитам.

– Ты чего? – глупо спросил тот же голос. Над упавшим склонился одноглазый громила.

– А чаво, все одно сдохнем, – просипел коротышка. Из разорванной на спине рубахи сочилась кровь.

– Сдавайтесь! – повторил Канерва. – Сопротивление бесполезно.

– Шиш тебе! – крикнул одноглазый, хватая лежащий на столе короткий и толстый меч. – Выкуси!

Тяжелый клинок замелькал в воздухе. Громила наступал с угрожающим видом, иногда выдыхая с силой, так что получался неприятный звук вроде вскрика. Стражники перед Канервой подались назад.