Елена Трушникова - Свет четырёх влюблённых звёзд, или Приключения доктора в Запределье. Часть первая

– Папа, ты приехал! – приободренный было сын кинулся к отцу, спеша обнять, все рассказать. Но… а вдруг это не он? Вдруг его тоже подменили, как маму? Парнишка в нерешительности остановился, сделал несколько шагов к мужчине и осторожно положил руку ему на плечо… Это был отец. Теплый, родной, настоящий, но… совершенно пустой, словно выгоревший изнутри.

Сашка от бессилия заплакал. Он тормошил отца, пытался разговорить, но все бесполезно.

«Это я во всем виноват! Это из-за меня страдают родные люди!» – решил он и, чтобы окончательно не потерять хотя бы одного близкого человека, решил быть от папы подальше. Чтобы никто не смог, стараясь окончательно сломить волю непутевого сына, еще больше (да куда уж больше то!) навредить его отцу. Теперь не только брата искать, но и родителей из беды вызволять надо!

И Сашка навсегда уехал из родного города. Тем более что лето подошло к концу, и начинался первый учебный семестр. Но вездесущая маман не оставила его в покое. Раз в месяц они с зомбированным отцом приезжали к сыну на выходные.

Мать под предлогом генеральной уборки расставляла в укромных уголках его комнаты и на кухне разрисованные какими-то непонятными символами камни, подвешивала под кроватью странные корешки и травки, называя всю эту муть оберегами от сглаза, талисманами для успехов в учебе. Но Сашка ей ни капли не верил, и каждый раз выкидывал все это пропитанное злом барахло в мусорное ведро. А потом остервенело оттирал пол от какой-то розовой дряни, пропитавшей, казалось, всю комнату своим одурманивающим приторным ароматом.

Он пытался звонить отцу в рабочее время, что-то выяснить, узнать, как тот себя чувствует, что помнит. Но папа почти ничего не говорил или отвечал невпопад. Он, ежемесячно навещая сына на протяжении пяти лет, каждый раз с тем же ничего не выражающим взглядом неизменно сидел напротив телевизора…

Сашка успешно окончил институт и устроился в небольшую фирму программистом. Но визиты родственников продолжались с завидным постоянством. С одной стороны парня трясло при виде женщины с леденящим взглядом, но с другой… во время этих встреч он хотя бы мог видеть отца. Видел, что с ним ничего худшего не случилось. А в остальное время искал выход из тупика и ни на миг не давал себе расслабиться, уйти в себя.

Оставшись в одиночестве, он много размышлял. Вспоминал времена, когда отчаяние накатывало с такой силой, что он просто отключался от внешнего мира, никак не реагировал на окружающие события. Вывести его из этого состояния могла только мама: тихо садилась рядом, долго гладила его по спине и шепотом звала: «Сашечка, возвращайся. Иди ко мне»… И накатившая безысходность отступала. Он обнимал маму, уткнувшись в ее теплое плечо, и засыпал. Он часто просил: «Мама, позови меня». И она звала: «Сашечка, иди ко мне. Я тебя очень люблю». И на душе сразу становилось теплее…

***

Как обычно, мать-самозванка первым делом отправилась к проживающей в соседней однушке Марье Гавриловне поболтать, а отец, привычно глядя мимо сына и не разуваясь, прошел в большую комнату, уселся в кресло и, включив телевизор, принялся давить кнопки пульта.

– А мои вещи привезли? – спросил его Сашка.

– Что? – не отрывая взгляда от экрана, вопросом на вопрос ответил отец.

– Коробка с вещами из гаража где? – снова спросил сын. – Я вчера звонил, привезти просил.

– А? – перевел на него соловый взгляд родитель. Постепенно у него в голове что-то сформировалось, и он протянул перед собой ключ зажигания:

– В багажнике глянь, – и тут же забыл обо всем, снова устремив взгляд в экран.

Порывшись в машине, Сашка нашел не в багажнике, а на заднем сидении небольшую коробку из-под обуви, перемотанную изолентой.

«Значит, от папы это»… – Догадался он. Открыл коробку, с удивлением воззрился на заполнивший ее до половины серый пепел от сгоревших фотографий из давно забытого детства. Родители очень любили фотоальбомы, их было штук двадцать в доме. А теперь… Обожженные кусочки фотобумаги виднелись среди золы. Сашка горестно вздохнул…

Возвращаясь, в полутьме подъезда парень услышал из-за полуоткрытой двери жилища Марьи Гавриловны скрипучие почти нечеловеческие голоса. Но разобрал слова: Чрезвычайное событие… Троелуние… Отчет немедленно отправить по инстанциям… Как бы чего не вспомнил… Не допустить проникновения за пределы…

В озаренной восходящим солнцем комнате сидел отец. В той же позе, с тем же потухшим взглядом. Сашка не выдержал, сел рядом, уткнулся лбом в его небритую щеку:

– Как же так, папа? Как же так? Что мне делать? Как вернуть тебя и маму?

– Мама? – глаза отца вдруг озарились! – Да! Та женщина, та злая женщина… она все сожгла. Она сидела на крыльце и бросала в костер наши фотографии, всю нашу такую счастливую жизнь! А меня… мне она приказала чай принести… Я принес, а она… она мамину фотографию подожгла… Подожгла и с наслаждением так смотрит, как ОНА(!) горит!

Я не выдержал, сделал вид, что споткнулся, кипятком гадину обжег. Та вскочила, закричала сильно, рукой взмахнула. Фотография мимо костра пролетела тогда. А я с крыльца упал… На фотографию мамину упал, огонь затушил своим телом и незаметно спрятал… мамочку нашу… Забери ее. Ей у тебя спокойнее будет… – Он дрожащими руками достал из внутреннего кармана потрепанного пиджака обгоревшее с нижнего края фото и протянул сыну.

Сашка помнил этот волшебный день. Они были на отдыхе в Ялте. Родители подарили пятнадцатилетнему отпрыску новый фотоаппарат. Конечно, можно было и на телефон снимать все, что вздумается. Но на семейном совете решили, что качество фотографий важнее. Кроме того, папа с мамой надеялись, что новая дорогая игрушка поможет сыну отвлечься от тяжелого недуга…

Сашка незаметно тогда подкрался и сделал, пожалуй, лучший снимок в своей жизни: загорелая мама в легком голубом сарафане и широкополой соломенной шляпе сидела на большой белой скамье, закинув руки за голову и вытянув ноги в красивых плетеных сандалиях. За спиной у нее радостно махали ветками пальмы, плескалось море и жаркое солнце сияло, как сумасшедшее. Мама была такой счастливой, такой безмятежной…

Дверь распахнулась и застывшая на пороге лже-мать своим противным голосом крикнула:

– Эй ты, диванное приложение, вставай! Ехать пора!

Отец беспрекословно подчинился. Встал и направился к выходу, по пути взяв со стола ключи от машины и даже не взглянув на сына.

– А уборка? – недоуменно воскликнул Сашка, предусмотрительно спрятав фото в задний карман джинсов.

– Я, это… утюг забыла выключить… наверное, – женщина, уперев руки в бока, с подозрением оглядела отца, затем сына, уставилась на обувную коробку на журнальном столике и нагло усмехнулась. – И вообще, взрослый уже. Сам убираться в своей конуре должен!