Элли Раш - Дартмур

Растущий полумесяц завис напротив балкона, подмигивая и молчаливо наблюдая за всем происходящим. Безмолвный свидетель.

Раньше Феликса с сестрой часто забиралась на крышу. Они ели печенье, запивали какао, и наблюдали закат. Потом ложились, укутывались в плед, и ждали, когда зажгутся первые звезды. Далекие, недосягаемые, вдохновляющие. Самим существованием заставляющие поверить в волшебство.

Приглушенный стук двери из гостиной оповестил о возвращении Дейвила. Спокойствие мгновенно уступило место напряженному ожиданию.

Феликса сидела спиной к выходу с балкона и не видела его передвижений.

«Пусть он просто уйдет наверх, в свою комнату».

Хватит на сегодня Шама Дейвила. Хватит негативных эмоций, переливающихся за край. Еще одно испытание на прочность может закончиться убийством.

Стиснула пальцами кружку посильнее.

Боже, неужели это всерьез? Она боится, что он зайдет на балкон! Как это глупо и неразумно.

Нет, это не страх. Она просто не хотела его видеть. И имела на это полное право.

Сколько прошло в томительном ожидании? Пять минут или пятнадцать? Или того больше. Она прислушивалась, стараясь различить хоть какое-то движение.

Ветер начал проникать под одежду, минуя плед. Пора вернуться в гостиную, но… Черт, как узнать, сидит там Дейвил или нет?

«Никак! Встать, открыть дверь и увидеть. Все просто!»

Злясь на себя за фантастическую трусость, влетела в гостиную с плащом из красного пледа. Узел затянулся в животе и в глотке под острым взглядом изумрудных глаз.

Дейвил сидел на диване, закинув ноги на стол. Изучал график патрулирования, оставленный для него.

– Готэм спасен?

На миг показалось, что его губы дернулись в улыбке. Но это не могло быть правдой. Дейвил не умеет улыбаться. Создается впечатление, что его рот создан для кривой высокомерной ухмылки, остальное комплектацией не предусмотрено.

– Что?

О чем он…

– Бэтмен, – безразлично пояснил Дейвил, и потряс зажатыми в руке листами. – Что это за херня?

Скинув плед на кресло, Феликса направилась к лестнице.

Он прекрасно знал, что это график. Наверху написано. Спрашивал, лишь бы высказать свое недовольство.

– Фоукс, почему я патрулирую в среду и субботу?

Она остановилась наверху перед своей комнатой. Дейвил сел полубоком, чтобы смотреть прямо. С вызовом и требованием ответа при любых обстоятельствах.

– Потому что я патрулирую во вторник и пятницу, остальные дни заняты префектами. График уже подписала профессор Горденгер, можешь сходить к ней и объяснить, почему тебя не устраивает среда и суббота.

– Ты должна была спросить меня , прежде чем утверждать херов график.

Он злился. Она слышала это в каждом слове.

– Тебя не было.

Ей следовало дождаться его и обсудить удобные дни, но это наверняка закончилось бы плевками, наполненными ядом. И они бы все равно не пришли к согласию.

Дейвил поднимался к своей комнате с видом, будто восходит на вершину мира.

Этот человек когда-то бывает неуверенным в себе? Хоть пару минут в год?

– Плевать. Я не буду патрулировать в субботу, – широкие ладони уперлись в перило.

Один уровень. Друг напротив друга. А между – пропасть. Она точно такая, даже когда они стоят рядом. И всегда будет. Потому что он – Шам Дейвил. Король мудаков.

Далеко, но даже так виден убийственный блеск зеленых глаз. Он наверняка представлял, как сворачивает ее шею и наслаждается хрустом позвонков.

– Скажи об этом Горденгер.

Чуть склонив голову влево, Дейвил нагло заскользил взглядом по фигуре Феликсы и дернул дверную ручку.

– Я предупредил.

Окончание затихло с легким хлопком.

Наглость – неискоренимая черта Дейвила. Пусть сам разбирается с графиком, она не обязана выполнять его работу. И не будет патрулировать три дня вместо положенных двух.

На сон возлагались большие надежды. Он просто обязан был унести все мысли и тревоги, погрузить в регенерирующую негу. Дать каждой клетке время восстановиться, чтобы утром не чувствовать себя разбитой.

Она проснулась раньше Дейвила. Ждать, пока он соизволит встать и пойти в душ первым, не стала. Лишь бы в этот раз не вламывался. Теперь это сделать куда проще – дверь из ее комнаты лишена замка.

Теплые струи помогали проснуться и навести порядок внутри головы.

Дейвил вчера был меньшей задницей, чем обычно. Это неправильно. Так не должно быть, чтобы он не демонстрировал свою заносчивость и злость. Он даже сравнил ее с Бэтменом. От воспоминания его вопроса: «Готэм спасен?» , – растянулась улыбка. Стоп!

Сплюнула забежавшую в рот воду, потерла глаза в растерянности от такой простой эмоции по отношению к Дейвилу. Он точно недостоин того, чтоб улыбаться, вспоминая его.

Все как обычно. Как было в том году и прежде до него. Сволочь-Дейвил и отброс-Фоукс. Так будет всегда.

Память услужливо нарисовала фигурку феникса на каминной полке. Он ее не разбил, не выбросил. Поставил на место. Маленькая часть внутри Феликсы хотела, чтобы он поступил по-дейвиловски: причинил боль, уничтожив статуэтку. Потому что так правильно . Потому что это Дейвил .

У него необычное чутье на чужие мысли о нем. Дверь из соседней комнаты затряслась в предупреждающих ударах. Тонкий намек, что пора убираться из ванной. Вот так – без слов, и это тоже правильно .

Прополоскав рот от зубной пасты, Феликса погромче хлопнула дверью, чтоб он услышал.

Она ходила по комнате, собирая полотенцем влагу с волос, и зачем-то прислушивалась. Щелчок. Зашел в ванну. Короткая тишина. Включилась вода, струи забили о стеклянные перегородки.

Полотенце выскользнуло из рук на пол. Быстро наклонилась, будто кто-то мог застукать ее в нездоровой задумчивости. Пальцы подцепили влажную махровую ткань. Звук тяжелого столкновения предмета с полом в душе спровоцировал непроизвольную реакцию. Феликса подняла голову из согнутого положения.

Кусочек силуэта за запотевшими стеклами гипнотизировал.

«Боже, не хватает только подглядывать за Дейвилом! Глупость какая».

Встряхнув полотенце, бросила его на край кровати.

Нет, она точно не станет смотреть. Не надо забывать, кто моется в душе, и что он – враг номер один.

Доводы рассудка, какими бы громкими ни были, остались в стороне. Феликса подкралась к двери, закусив нижнюю губу и ругая себя за идиотскую выходку, но не могла перестать смотреть.

Дорожки воды скользили по стеклу и можно представить, что они скользят по телу за ним. Подняв руки, он мыл голову, стоя к ней спиной. В таком положении его плечи кажутся огромными. Четкие контуры подтянутого тела, вниз, к узким бедрам с красивой задницей.

«Чокнутая дура! Ты смотришь, как Дейвил моется, и вспоминаешь его задницу!»