Ольга Пашнина - Школа темных. Выпускница бури

– Тренер? Разрешите? – Я осторожно постучалась в тренерскую.

– Шторм? Входите. Тренировка команды сегодня вечеро…

Он так и застыл с открытым ртом, когда обернулся и увидел меня без крыльев. Во взгляде, да и на лице тренера читались все его эмоции. От недоуменного «Что?!» до отчаянного «За что?!».

– Шторм! – не то взвыл, не то простонал он. – Как это понимать?! Где ваши крылья?!

– Простите, тренер. Из-за… мм-м… травмы пришлось их удалить.

– Травмы?! Какой, к демонам, травмы?! Шторм, вы что, не могли обращаться с инвентарем осторожнее?! Вы – член школьной команды! Кем я заменю вас в середине года?! Кем?! Они тут все инвалиды в воздухе! Мне пятьдесят пять лет! Я мечтал выйти на пенсию с кубком Штормхолда среди школьных команд! И что теперь?!

– Погодите! – Мне с трудом удалось вставить хоть слово.

И еще я подумала: «Хоть бы посочувствовал, больно вообще-то!».

– У меня есть крылья. Я могу летать на них.

Я достала из сумки колбу с огненными крыльями Бастиана и невольно снова ими залюбовалась. Удивительно красивые. Созданные специально для меня и оттого особенно ценные.

– Что это за крылья? Я никогда таких не видел.

– Это подарок. Я смогу летать на них? Мне бы хотелось. Школьные им сильно уступают.

– Я несколько месяцев потратил на то, чтобы выбить в комитете крылогонок разрешение для вас. Доказывал, что нельзя запрещать адептке участвовать в соревновании на собственных крыльях, если они из нее растут. Что это неэтично и неправомерно. А вы мне предлагаете теперь снова писать ходатайства и ходить на заседания, чтобы вы могли летать на крыльях из огня?!

– Ладно, хорошо, извините, – слегка испуганно пробормотала я, – попробую летать на школьных.

– Нет уж! – рявкнул тренер. – Будете летать на хороших! Я не собираюсь рисковать кубком и хочу уйти на пенсию тренером чемпионов! Ну-ка, надевайте крылья – и в зал! Докажете, что умеете ими управлять, – останетесь в команде.

Кажется, меня сейчас будут убивать…

– Боюсь, что сейчас не смогу показать вам их. Раны от родных крыльев еще не зажили. Магистр Крост освободил меня от учебы и тренировок до нового учебного блока.

Мне очень давно не было так стыдно. И обидно тоже, потому что я дважды пропускала крылогонки и всерьез собиралась участвовать в них хотя бы сейчас. Кто знает, вдруг это мой последний год в школе? Вдруг это вообще мой последний год…

Не говоря ни слова, тренер отвернулся к окну и смотрел на разыгравшуюся метель грустным задумчивым взглядом.

– Тренер? – осторожно позвала я.

– Кыш. Я прощаюсь.

– С кем?

– С пенсией тренера чемпионов! С мечтой, Шторм! Кыш, я сказал, не испытывай мое терпение!

Вот за это я точно не скажу Ванджерию спасибо, потому что к любым крыльям нужно привыкнуть. Будь то школьные или родные. На родных я была сильнее, маневреннее, мне не требовались крупицы, и я не отвлекалась на закачку магии в крылья. А теперь совершенно не факт, что у меня получится летать без крупиц, но что самое главное – даже если получится, я не могу вот так взять и выбросить браслет. Богиню точно не допустят соревноваться со школьниками.

Кстати, а вообще справедливо ли мое участие в крылогонках? Надо будет спросить у Кроста.

Прежде чем идти на завтрак, я подождала, пока в столовой соберется вся школа. Украдкой, из-под лестницы, смотрела, как сонные адепты все прибывают и прибывают. Видела Аннабет, Катарину, Корви и других однокурсников. И только когда среди толпы огневиков увидела Лорелей, выждала минут десять и отправилась в святая святых Высшей Школы Темных.

Просто не будет. Но мне и никогда не было здесь просто.

Самое сложное было держать уверенный вид, потому что когда все взгляды обратились ко мне, внутри что-то дрогнуло и сжалось. В каждых без исключения глазах, обращенных в мою сторону, читались и любопытство, и злое торжество, и досада. Я не сомневалась, что Лорелей не удержится и отпустит комментарий, так оно и случилось:

– Избавилась от уродства? – улыбнулась огневичка. – Думаешь, это сделает тебя хоть чуть-чуть привлекательнее? Или снова пустит в постель ди Файра? Кстати, у кого ты делала операцию? Было очень больно?

Ярость внутри вспыхнула без моего участия. Лорелей очень метко выстрелила, намекнув о Ванджерии. Я бы с огромным удовольствием скинула ее со стула и как следует поправила хорошим разрядом электричества прическу, но, в конце концов, я и добивалась, чтобы Лорелей выступила.

Поэтому наклонилась к ней и, расплывшись в хищном оскале, тихо, почти на ухо, сказала:

– Осторожно, Лорелей. У тебя-то нет артефакта, который делает меня беспомощной. В отличие от твоего приятеля. И да, кажется, ты не так хороша, как хочешь казаться. Потому что твой любовник совсем не выглядел удовлетворенным.

Но громкость моего голоса никого не могла обмануть. Разговор слышали все, кто сидел за столиком, а может, и соседи.

– Что касается Бастиана, – обернулась я, уже направляясь к своему столику, – выскажешь ему все соображения и претензии сама. Он обещал зайти за мной в семь, так что к восьми мы, возможно, доберемся до бала.

Не скажу, что это было неприятно. И что перекосившееся лицо Лорелей не вызвало у меня определенного удовлетворения. Я даже почти решила выбросить гроб и не запирать ее туда на время танцев, хотя и такая идея была.

– Деллин! – Аннабет, едва я подошла к столику, бросилась мне на шею.

В отличие от Катарины, которая и ухом не повела.

– Что с тобой случилось? Магистр Крост сказал, ты травмировалась и живешь у Бастиана… где твои крылья?

– Тише, давай не здесь.

На нас и так пялились, вслушиваясь в каждое слово.

– Расскажу вечером, когда вернетесь с пар. Без лишних ушей.

– Уж простите, что лишние уши тоже не прочь позавтракать, – едко откликнулась принцесса.

Что-то мне это напомнило…

– Я имела в виду не тебя.

– О… как приятно.

– Катарина, в чем дело?

– Она не идет на бал, – пояснила Аннабет, – потому что Габриэл до сих пор в больничном крыле. Он пропускает, и Рина уже не успеет найти себе пару.

– И в этом виновата я?

– А кто отделал его так, что бедняга с койки встать не может?! – воскликнула Катарина, едва не расплескав кофе.

– Похоже, жизнь.

Ну, Габриэл! Нашел, значит, способ, как сачкануть и от принцессы, и от собственной девушки. Ей: прости, дорогая, травма в процессе учебы, встретимся на зимних каникулах. И Катарине: прости, милая, я бы и рад стать твоим рыцарем на балу, но так отбил себе задницу, что не могу больше искать на нее приключений.

– Что-то я не помню, чтобы наносила Габриэлу тяжкие телесные. Может, твой кавалер симулирует?

– А может, ты просто любишь лишать меня партнеров?

Н-да. Наверное, это такое проклятье: за одним столиком не могут сидеть одновременно две девушки, которым нравится Деллин Шторм.