Анна Федотова - Сердце владыки моря

– Этого мы не знаем, – сказал Аадрион, прочёсывая пальцами волосы ото лба к затылку, что намекало на его волнение, – но в любом случае дело здесь нечисто, фоморам что-то нужно, они преследуют конкретную цель, а не просто традиционно грабят и убивают.

Дариен отправился в Зеелонд тем же вечером. По его сосредоточенному взгляду я поняла – что-то произошло, но он только отмахнулся от моих вопросов. Мне, конечно, хотелось бы пойти с ним, но он не позвал, а напрашиваться я не стала. Дариен – правитель эльфийских земель, это примерно как губернатор области, а я тут невольно заявилась и хочу, чтобы он со мной возился. Нет, нужно быть взрослой и максимально самостоятельной. Но как? Без знания языка мне не выйти за пределы замка без сопровождения. Ради одного этого мне бы стоило посетить цитадель магии.

Когда мы пришли в комнату Кона снова, он сказал, что необходимо начать с тренировки концентрации, отвёл меня в небольшую каморку, поставил на стол какое-то растение с круглыми мохнатыми листьями в зелёном глиняном горшке, объяснил, что я должна смотреть на этот цветок до тех пор, пока не увижу, как на тонком стебельке распустится едва заметный, похожий на мелкую розовую бусинку бутон, и посоветовал папе не мешать моей тренировке.

Папа усмехнулся, похлопал меня по плечу, пожелал приятного урока и ушёл, а я сосредоточилась на растении. Каждый его листочек покрывали тысячи коротких ворсинок и тысячи мелких пупырышков под ними. На нижней белой стороне листа выступали чёткие прожилки, как вены на папиных руках. По венам я плавно перешла к папиному лицу – к сеточке морщинок возле глаз, к улыбке, делающей папу похожим на мальчика. А вот Аадрион редко улыбался, и улыбка не молодила его, наоборот, превращала в мудреца, спустившегося с небес и снисходительно посматривающего на суетливый народец. Улыбка Дариена перекрыла все образы, а я подпёрла голову рукой, потому что почувствовала, как начинаю таять сладким крем-брюле под солнцем. Смеющиеся глаза Дариена вскоре помрачнели, заставив на небе сомкнуться тучи, я ощутила дрожь, но потянулась пальцами к его щеке, а когда коснулась её, то это оказалось не его щекой, а щекой смотрящего на меня одним тёмным глазом короля фоморов.

– Мира, – кто-то потрепал меня за плечо, и я встрепенулась.

Неужели заснула? Вот позорище! Бросив взгляд на цветок, я увидела, что бутон уже распустился и поигрывал алыми лепестками в свете взлетевшего к облакам Птухайла.

Кон покачал головой, но глаза его улыбались.

– До встречи после рассвета, – протянул он, точно спел строчку из песни.

Я смутилась.

– Простите, Кон, до встречи, – промямлила в ответ и вышла, сгорая от стыда. Так опозориться в первый день занятий.

– Да какой из меня маг, – поплакалась я папе, когда мы сидели в маленькой столовой возле кухни вдвоём и поглощали сыр со свежими овощами и зеленью, которые я запивала водой, а папа – чем-то подозрительно розовым из плетёной бутылки. – У меня не получилось сконцентрироваться на цветке, чтобы увидеть, как распускается бутон.

– А год назад ты владела мечом или хотя бы думала, что когда-либо возьмёшь его в руки? – спросил папа и посмотрел мне в глаза.

– Нет, – засмеялась я, – но это другое. Разве можно так вот взять и научиться магии? Разве это не дар свыше?

Папа вздохнул, отхлебнул из кружки, понюхал кусочек сыра.

– Наверное, я не тот, кто должен тебе это объяснять. Но, по крайней мере, я твой отец, – сказал он и потёр ладони друг об дружку, потом сцепил руки в замок. – Природа, скажем так, бросила своё магическое семя ещё до твоего рождения. Сумеешь ли ты его взрастить – вот вопрос. Ты должна попробовать. Так же как попробовала взять в руки меч. Кон поможет тебе, поверь, столько лет твоя магия томилась где-то глубоко-глубоко, это всё равно что открыть кран десятки лет неиспользуемой колонки. Прости, я не мастер сравнений, ты, наверное, толком не знаешь, что такое колонка. Ну, к примеру, трубы, по которым долго-долго уже не бежала вода. Ну, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать. Ты только что попыталась открыть кран. Он не поддался. Продолжай пытаться.

Я улыбнулась. Что же, сравнение с заржавевшим краном мне вполне подходило.

Как только я вошла в комнату Кона, тот указал рукой на стул перед моим знакомым цветком.

– Твоё задание, – протянул он и вышел.

Мы с растением остались один на один. Я рассматривала его, гадая, как скоро он должен распуститься, а чтобы снова не улететь в своих мыслях в неведомые дали и не уснуть, я стала думать о своем задании. Разве это трудная задача? Только лишь дождаться, когда цветок раскроет лепестки. Вот он, такой маленький, невзрачный цветочек в зелёном горшочке. Листья и стебелёк с одним-единственным розоватым бутоном размером с точку на бумаге. Ничего лишнего. Наверное, Кон нарочно подобрал это растение, чтобы рассматривать на нём было нечего. Пять секунд, и он уже изучён со всех сторон. Никаких особых отметин. Ровный зелёный цвет листьев, такой же зелёный цвет горшка, розовая точка и немного тёмной сырой земли. Похоже, его только что полили, потому что земля блестела от влаги, словно живые тёмные глаза.

Глаза Дариена. Почему он не прислал мне никакой весточки и не пришёл сам? Что произошло? Почему мне ничего не говорят? Может, не хотят тревожить или боятся испугать? Неужели эльфы до сих пор не поняли, что меня не так-то просто ошеломить?? А может, они снова обходятся со мной как с маленькой, не хотят, чтобы я сама принимала какие-либо решения? Если бы я только знала, что случилось. Обеспокоенный взгляд Дариена царапал мне душу, уж я-то успела изучить его ещё за время нашего первого путешествия на «Летящем по волнам».

А что, если Дариен вышел в море и на него напали фоморы? Глаза короля фоморов так и встали передо мной. Глубокие, холодные, как ледяной колодец. Чего он хотел? Почему он смотрел на меня и почему отпустил нас? А как он поступит с кораблем, когда на нем будет Дариен? Нет, если бы что-то случилось с правителем Зеелонда и Восставших Земель, я бы знала. Наверняка. Поднялась бы шумиха. Да и вряд ли папа стал бы скрывать от меня такое. От мыслей в груди намотался упругий клубок, и я подошла к окну, чтобы успокоиться, глядя на безмятежный нежно-салатовый пейзаж. Белые лучи Птухайла неожиданно выскользнули из-за холма, закрывающего обзор, подсветили ажурную чёрную решётку и, задев моё плечо, метнулись в комнату. В глазах побелело от света: ни холма, ни решётки не стало видно, всё залило сияние эльфийской звезды. Я зажмурилась, чтобы вернуть глазам способность видеть, и возвратилась к столу.

– О нет, только не это, – простонала я, глядя на злорадно ухмыляющийся развернувшимися алыми лепестками цветок. От бессилия и нахлынувшего стыда я зарычала и ударила по столу, потом плюхнулась на стул, сложив перед грудью руки, и уставилась на подлое растение, размышляя, что делать и не притвориться ли, что я видела, как оно распустилось.