Кира Снежная - Алиса в Академии Голодранцев

Кит с деловым видом ополоснул остро и неприятно пахнущей жидкостью из бутылки руки, пока эльф раздевался.

– Ну— с, приступим! – важно произнес Кит, обернувшись к своему пациенту. – Давай, давай, задирай рубашку. Или нет, сними ее вовсе!

Эльф, жалобно постанывая, подчинился, и Кит склонился над его раной.

– Потерпи, сейчас больно будет, – произнес он и плеснул ему на бок своей таинственной жидкости. Эльф сцепил зубы и взвыл, жмурясь. Кровь смыло с его дрожащего бока, Кит склонился еще ниже, внимательно осматривая рану.

– А, ну, все понятно, – тоном знатока произнес он, рассмотрев ранение эльфа. – Дротик зазубренный был? Смотри, ты распорол кожу, когда его вынимал. И, кажется, он обломался. Наверное, старый был, или поврежденный. Вот торчит обломок. Сейчас я его вытащу, и все пройдет.

Кит снова склонился к своему узелку, а я с любопытством принялась разглядывать эльфа в отражении.

Ничего такого особого не было в его обнаженном теле. Обычное мальчишеское тело. Худощавое, гладкое, с торчащими ключицами, с четко очерченными мышцами под тонкой кожей. Эльф был изящен, красиво сложен. Светлокож, немного угловат, пожалуй. Но ничего уродливого и даже просто некрасивого в нем не было.

А на раненом боку, чуть выше порванной кожи, начерченный самой природой, был нанесен рисунок. Красивые цветы и переплетение трав.

Один цветок, самый крупный и выбивающийся своей инородностью из общей картины, был темен, сморщен и как будто бы увял.

Разглядывая это, я ощутила приступ удушливого стыда и горечь во рту, будто меня заставили выпить самое горькое лекарство в мире. Чужая тайна, которую я хотела узнать с таким глупым и эгоистичным любопытством, была не страшна и не постыдна.

Но для гордого эльфа, наверное, это было очень, очень мучительно.

«Отвергнутый, – поняла я, опуская лицо, чтоб не видеть увядшего цветка. – Вот почему ты меня дразнишь! У тебя есть все причины не любить девчонок… Эльфы же обручаются рано и на всю жизнь. А тут такое. Сначала она дала согласие, а потом отвергла. Лишила опоры и поддержки. Перечеркнула намеченный путь. Может, потому, что обеднел. Или потому что разлюбила. Наверное, соплеменники его порченным считают, шушукаются за спиной. И девушки— эльфийки на него и не смотрят. Смеются над ним, если не смог удержать ту, что себя ему пообещала. Одинокий и отвергнутый. Для кого ему теперь жить? Это даже человеку неприятно будет; а гордому эльфу, который сказал ей «навсегда», это вообще как пощечина, позор на весь мир. И такие раны на душе заживают долго, намного дольше, чем царапина на боку. А раз цветок все еще изображен на его коже, то, наверное, Эйв ее до сих пор не разлюбил. Да уж… ему точно не семнадцать!»

Кит же вел себя как профессионал.

Он ни звуком, ни жестом не выдал своего изумления, узнав маленькую стыдную тайну гордого эльфа. И вообще сделал вид, что не понял значения этого рисунка, хотя, наверное, в эту ложь не поверил бы и дурачок.

Но Кит молчал, вопросов не задавал, и вообще делал вид, что ничего особенного на эльфе нет, и эльф украдкой вздохнул с облегчением.

Наверное, умение притворяться в профессии Кита так же важно, как чуткие руки. Он извлек обломок дротика так ловко, что эльф не издал ни единого болезненного звука.

– Вот и все, – произнес Кит, сбросив этот крохотный металлический зубчик на пол. – А ты боялся. Сейчас я наложу повязку из травяного пластыря, и будет намного легче. А ты молодец, терпеливый. Из тебя выйдет толковый боевой маг!

– Да, спасибо, – пробормотал эльф. На бледные щеки его возвращался румянец. Он бросил на меня быстрый взгляд, но я честно стояла к нему спиной и не шевелилась.

Не знаю, каково было ему, а мне так очень стыдно.

Этот увядший цветок, наверное, причинял ему постоянную боль, сильнее, чем ранение, а я из праздного любопытства полезла смотреть… Пусть Эйв не знает, пусть он не заметил, как я тайком подглядываю, но мне— то теперь как с ним быть?! Он ведь продолжил ершиться и задирать меня. А я… если я поведу себя мягко, иначе, чем до сих пор, он поймет, что я знаю. И ему снова будет невыносимо стыдно и больно.

А отвечать на его колкости и дразнить его в ответ мне теперь будет неудобно. Это как бить по больному месту, зная, что оно итак мучительно ноет…

Никогда не стремитесь узнать чужую тайну!

Кит закончил свои лекарские манипуляции, Эйв поспешно натянул рубашку, и я услышала его облегченный вздох.

– Ну, вы все? – грубовато поинтересовалась я. – Закончили вы?

– Да, – ответил Кит, помогая своему пациенту одеться. – Боевые раны зализали, теперь можно заняться и клятвами.

Кит, спасибо тебе! Какой же ты хороший, какой умный и чуткий! Я, право, не знала, как я теперь буду смотреть Эйву в глаза, с чего начну разговор, чтобы он по моему неискренне звучащему голосу не понял, что я знаю больше чем полагается. А тут Кит подкинул тему для разговора!

– О, Кит! – обрадованно воскликнула я, оборачиваясь к мальчишкам и запуская руку в карман. – А почему клятвы две?! Вторую ты где взял?

– Да у нее же в кармане, – ответил Кит беспечно, отирая руки после произведенной операции.

У него были спокойные— спокойные глаза и губы. Словно ничего и не случилось. Словно он и не видел ничего, чего ему видеть не полагалось. Надо же, с каким мастерством он притворяется!

Но на дне этих глаз я совершенно четко увидела нечто такое, что сразу дало мне понять: Кит меня убьет, если я хоть словом заикнусь о том, что знаю.

– Случайно завалилась? – спросила я, рассматривая цветной стеклянный шар.

– Вот не думаю, – Кит чуть тряхнул головой. – Оба они были увязаны в ее платок. Они оба были ей нужны. Видишь, она бросила свою ловушку? Очень сильная и современная вещь. Дорогая, наверное, ужасно. Такой не надо перебирать все подряд клятвы. Можно просто посветить, и нужная клятва сама найдется, подаст знак. Твоей сестре здорово достанется от хозяина.

«Вероятно, все удары розгами, что Нил предназначал мне, достанутся ей, – мрачно подумала я. – Что ж, вероятно, у нее поубавится любви к этому мерзкому слизняку!»

– Так значит, клятва хитреца, – задумчиво произнесла я, рассматривая зеленый шарик. В нем клубилась зеленоватая мгла, словно водоросли колыхались на дне пруда. – Интересно, о чем она?

– Так давай посмотрим, – просто предложил Кит.

Эйв, морщась, тотчас же подскочил и сходил за оброненной ловушкой.

Он держался бодрее, ему явно полегчало после вмешательства Кита, и теперь противный эльф изо всех сил делал вид, что он по— прежнему ловкий, сильный, самый полезный и самый нужный. И в нашей жалости, конечно, не нуждается. И беречь его, раненного, не надо.

Я почувствовала, что во мне закипает раздражение и выдохнула слишком шумно и язвительно. Эльф, услышав это, усмехнулся. Уверенность вернулась в его взгляд. Видимо, он решил, что я ничего не знаю, и, значит, не буду его жалеть.