Лина Павлова - Дыхание солнца

– Какая же ты заноза, – выдохнул Мерт.

– «Заноза» звучит гордо, – сказал ифрит. – Эй, Айла.

Та, наконец, обернулась к нему и устало потерла глаза.

– Мы выступаем через пару дней. Рядом со Старым Городом – это далеко от центра. Там безопасно. Денег, конечно, совсем не соберешь, но жандармов не так много.

Та озадаченно хмыкнула. Неужели Сефу ее жалко? Сефу?… Вряд ли. Ифрит даже ругался без эмоций – так, для галочки.

– Это приглашение? – уточнила она.

– Только если придёшь без Мерта.

– Поздно. Я приведу жандармов прямо к началу выступления, – влез тот.

– Тогда придется сдвинуть твою кремацию на более ранний срок.

– Ненавижу тебя, Сефу.

– Плохие эмоции – это тоже эмоции. Я рад, что…

– Терпеть не могу.

– Ладно.

– Буду рад, если тебя поймают жандармы.

– Я понял.

***

Руфь сидела напротив него – холодная, отрешенная, создающая невероятный контраст с шумными демонами в таверне. За соседним столиком раздавался смех и звон бокалов, а Руфь за все время, что они тут находились, не произнесла ни слова. Иногда Алику казалось, что та даже не моргает – просто молча смотрит в пустоту своими серыми, совсем не живыми глазами. Кожа у Руфи была светлая – Алик видел такую только у джинов, а волосы – черными, как уголь. Вся девушка была похожа на куклу. Из тех фарфоровых, которые иногда с Востока везли в Мирдай – она казалась необычайно хрупкой. Худая, с явно выступающими острыми ключицами и резкими, неловкими движением, Руфь совсем не выглядела опасно. Алик был уверен: многие смотрят на нее с сочувствием, наверняка видя в этой белой коже и неловкости болезнь. Но Руфи иногда удавалось напугать даже его, а Алик еще пару лет назад, кажется, совершенно утратил чувство страха. Просто Руфь была другой. Настолько другой, что джины Алику казались роднее, чем она.

Алик еще раз глянул на Руфь и прицыкнул языком.

Таверна была маленькой, шумной, и никто из демонов не обращал ни на Алика, ни на Руфь никакого внимания. Здесь привыкли к странностям. Да, пусть Алик и был человеком, а люди в Квартале слез привлекали внимание, но с первого взгляда на него становилось понятно: он из Пустынь. Загорелая кожа, платок из грубой ткани, небрежно спущенный на плечи – людей из Пустынь можно было легко узнать по тому, как они одевались. Несколько слоев одежды – чтобы спрятать любой открытый участок кожи, и никаких остроносых ботинок из тех, что любили местные модники – попробуй в таких пройтись по пескам. Шелк, который так обожали жители столицы, Алик на дух не переносил – скользкий, тонкий, совершенно не практичный. У тех, кто привык жить в Пустынях, Алик никогда не встречал этой ткани.

Ну, разве что в коробках, которые перетаскивали с ограбленных караванов.

Он отодвинул от себя чашку с кофе – алкоголь Алик терпеть не мог.

– Смотрю на тебя, и аппетит пропадает, – сказал он Руфи. – Улыбнись, ну.

Та глянула на него совершенно равнодушно.

– Мне жарко.

Алик закатил глаза.

– Сними платок.

Руфь была одета почти так же, как и Алик, но мешковатая одежда совершенно ей не подходила – будто болезненную, изломанную кукольную принцессу для забавы нарядили в обноски.

– Нет, ты не понял, – ответила девушка. – Мне здесь жарко.

– В Южной Империи? – переспросил Алик и поморщился. – Господь, говоришь так же коряво, как и пару месяцев назад. Знаешь, почему?

Руфь не ответила. Только продолжала пялится на него своим ничего не выражающем взглядом.

– Потому что ты не с кем не говоришь, – сказал Алик, наклоняясь к ней ближе. – Ни слова, сечешь? Как ты собралась учить язык, Руфь?

– Я не собиралась.

Алик фыркнул и откинулся на спинку стула. Общаться с Руфью – как болтать с камнем.

– Я не буду вечно говорить за тебя, – он сложил руки на груди и глянул в небольшое окошко совсем рядом с их столиком. – Давай, учись, если хочешь остаться тут.

– Я не…

– Я не хочу, я не хочу, – передразнил ее Алик, не в силах больше слушать отрывистые фразы, исковерканные жутким акцентом. – Будто у тебя выбор есть, Руфь. Сама сюда сбежала, так прекращай капризничать и принимай местные правила.

В этот момент он удивленно распахнул глаза, и поддался ближе к окну.

– Да быть не может.

По улице шли двое – девушка и парень. Парень был явно из демонов – клыки, когти, но Алик его не знал. Зато отлично помнил девушку. Светлые волосы, выбивающиеся из-под платка, бледная кожа – иностранка. Алик не мог как следует разглядеть ее лица, но ему и не нужно было – в Соргии иностранцы встречались не так уж и часто. Тем более движения у девушки были резкими, нервными – как Алик и запомнил. Сомнений не оставалось. Это она.

– Слушай, ты не черта не сделала, – раздраженно бросил Алик Руфи и встал из-за стола. – Серьёзно, я тебе говорил, Наим – всего лишь зелье, мне нужно что-то надежнее. Ты просто меня прослушала, да?

Руфь молча смотрела на него.

– Вставай, – зло бросил Алик, хватая ее за руку. – Дьявол, я же тебя просил! Одно заклинание – разве сложно?

– Что происходит? – размеренно спросила Руфь, явно стараясь подобрать слова.

– Девчонка, – Алик дернул ее, и та неловко поднялась вслед за ним. – Та, что в лавке у Серхата – вон она.

И он толкнул Руфь к окну, чтобы она увидела.

– И что? В чем… проблема?

– Она в Квартале слез, – раздраженно пояснил Алик. – Под ручку с каким-то демоном. Вот в чем проблема. И знаешь, откуда они вышли?…

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– В той стороне – лавка Серхата. Они оттуда идут, я клянусь. Я просил – сотри всю память, но она здесь – и что это значит?

– Чт…

– Да она помнит, Руфь! Давай, признайся – тебе было лень. Ты просто не сочла это необходимым, но знаешь, что? Ты слушаешь меня, поняла? Мы не команда. Я говорю, а ты делаешь, не больше и не меньше.

– Может, она тут живет.

Алик нервно расхохотался.

– Она должна была забыть, где живет. Да и ты сама себя слышишь?… Иностранка из дворца, живущая в Квартале слез?… Это бред.

Он потянул Руфь к выходу из таверны.

– Куда мы?

– Исправлять то, что ты наделала, – бросил Алик. – И в этот раз ты будешь слушаться меня. Поняла?

Руфь не ответила, и он остановился.

– Руфь.

– Да, – кивнула та. – Я буду.

– Ты у себя наделала ошибок, так не наделай здесь, черт возьми. Тут ты ничего не понимаешь, поэтому делай, что говорю, и не смей мне мешать.

Руфь опять промолчала, но времени на то, чтобы выпытывать ответ, у Алика не было. Вместе они вышли на улицу, и он успел заметить, как двое завернули за угол одного из домов. Он оглянулся – отсюда отлично был виден дом Серхата, и наткнулся на чужой взгляд.

На крыльце дома стоял молодой парень. Заметив, что Алик на него смотрит, он со скучающим видом раскрыл ладонь, и прямо на коже вспыхнуло пламя. Огонь пробежался выше по руке, потухнув у самого края рукава закатанной рубашки, и незнакомец улыбнулся уголком губ Алику.