Алена Никитина - Белая нить

– Да постой же ты, Боги! – прогорланил бегущий за ним дриад, чью голову укрывала шапка рыжих завитков.

Зефирантес! Олеандр спрыгнул на пол. Стащил через голову отцовскую рубаху, в которой тонул – аж рукава плыли по ветру! Надел тунику и, на ходу скручивая волосы в узел, помчался вниз по лестнице. Ну как помчался… Вернее сказать, поковылял, придерживаясь за перила.

Олеандр распахнул дверь и угодил в объятия. Повезло – успел до того, как приятель снес бы дверь вместе с домом. Ребра затрещали, скованные огромными ручищами. Рослый, щеголяющий развитой не по возрасту мускулатурой друг обнял его крепко-крепко, до треска костей. Потом отпрянул. Встряхнулся и снова обнял.

– Да жив я! Жив! – прохрипел Олеандр и покосился на выглянувшего из-за веранды скакуна. – Ты зачем элафия напугал?

– Да оседлать его всё пытаюсь, а он не даётся, – проворчал Зеф. И взвыл, как угодивший в капкан зверь: – У-у-у! Я ж как вырвался, так к тебе помчался сразу. Думал, не свидимся уж. Мастер Аспарагус сказал, очнулся ты, а я на посту! Ты это… Как ты? Нельзя ж лакать, что попало, ну! Нектар этот… Подлый Змей яду подлил!

– Чего? – Олеандр уперся ладонями в грудь приятеля и оттолкнул его, вырвался из хватки.

– Сынок Цитрина, – Зеф отступил на шаг. Солнечные блики прыгали в его кудрях, подсвечивали крупинки пота. – На кой он в Барклей-то приполз? Не кочуется? Решил тебе подгадить?

Ну и чушь! Да кто в здравом уме заподозрил бы Рубина в отравлении?!

– Чепуху мелешь, – проговорил Олеандр. – Я ему жизнью обязан. Где он, кстати? Не знаешь?

Зефирантес крякнул.

– Поди угляди за змеёй, – пропыхтел он. – Либо уполз, либо невесть где шастает, детвору распугивает.

Что ж, на сочувствие Рубин ожидаемо не растратился. Он вечно кривился, когда существа проявляли слабость, не вел и речи о поддержке. Стоило отдать ему должное, не требовал он участия и от других, предпочитая залечивать и осмысливать пинки судьбы в одиночестве.

– А Фрез? – Олеандр возвратился в дом. И посмотрел на склянки с итанга, до сих пор стоявшие на столике у ствола. – Ей рассказали о яде?

– Чего не знаю, того не знаю, – донёсся из-за спины густой бас. – Отцу её сообщили вроде.

– Понятно! Идём.

– Куды?

– Прогуляться хочу.

Сорвав с крючка накидку, Олеандр перекинул её через плечо. Потом подхватил сосуд с целебной выжимкой. Выскользнул во двор и запер дверь. Покосился на друга и обжёгся о его взгляд. Зеф глядел на него как дитя на сражавшихся на плацу воинов: не то со страхом, не то с восторгом и благоговением.

– В бутылке и правда аурелиус нашли? – шепнул он и сжался, словно в кустах притаились враги.

Хотел бы Олеандр, чтобы ему почудилось, но…

– Правда.

***

Стоило отдать Аспарагусу должное: взывая к сохранению тайны, он укоротил языки – хотелось верить, не в прямом смысле слов – всем, кто знал или вызнал о произошедшем. Никаких шепотков об отравлении, о судных листах, разве что о смерти Спиреи поселенцы шептались по углам.

Жаль, на затяжное затишье рассчитывать не приходилось. Дриад ягодами не корми, дай языками потрещать. Проговорится один хранитель… Нет, просто намекнет – и вести о случившемся пронесутся по лесу. У каждого куста Олеандра повстречают беседы об отравлении и аурелиусах, притом уже изрядно извращённые.

И все же сейчас он ступал по тропам, не страшась, что на него налетит толпа голодных до подробностей собратьев. Ступал твердо и старался не выдавать упадка сил. А лицо подставлял солнечному свету, который оживлял, напитывал кровь и плоть теплом и распушал листву на предплечьях.

Зеф следовал за ним тенью, как прирученная мантикора на веревке. Переговариваясь, они миновали заставленную бочками тропу и замерли на перекрёстке. Лохматый дриад в потрёпанной рубахе и шароварах преградил путь, подскочив к Олеандру.

– Господин, – парнишка бегло поклонился и протянул несколько листков, – прошу, посмотрите. Ваша помощь нужна.

– Почему моя-то? – Олеандр мысленно застонал. Но листы перехватил и быстро перебрал, скользя глазами по строчкам. – Обязанности правителя Аспарагус исполняет, не запамятовал?

– Так он же Стальной!

И правда. Он Стальной. И оставался бы Стальным. На кой он к отцу Олеандра притёрся, будучи поборником идей Эониума?

Это ли не лицемерие?

– Так, – Олеандр вручил листы парнишке. – Вижу, брак в доставленных клинках обнаружили. Впервые такое случилось, но… Напишите ореадам, сообщите о проблеме. Скорее всего, владыка Цитрин посыльного в Барклей направит, который привезет новое оружие и заберет порченное. Дальше… Доставка в Вальтос благовоний и рулонов с шелками. Тут тебе нужно попозже ко мне подойти – я кольцо-печать в доме оставил, не могу разрешение на выезд подписать. А по поводу пострадавшей от грозы рощи, боюсь, тебе все же придется переговорить с Аспарагусом. Он архихранитель. Ему решать, кого он готов отправить для починки деревьев.

– Благодарю. – Ударив кулаком в грудь, парнишка снова поклонился и скрылся за хижинами.

Олеандр и Зеф между тем спустились на первый ярус по лестнице, приросшей к стволу. Спрыгнули на одну крышу кладовой. Затем побрели по иным, растянувшимся дорогой.

– Спирею захоронили? – Олеандр перескочил едва приметный стык.

– Ага, по-тихому, – пробасил из-за спины Зеф. – Зря ты мастера Аспарагуса подозреваешь. Ведаю – вы не ладите. Но… на кой ему убивать-то тебя? Вдобавок это ж он Спирею нашел.

– Аспарагус?

– Угу. Тебя искать отправились все. И наткнулся архихранитель на тело. Но убийство не там случилось, говорит. Вроде как никаких следов в той чаще нет. Чисто. Так что умертвили её в другом месте и…

Подкинули туда, где она не осталась бы незамеченной, – додумал Олеандр, подступая к краю крыши.

– …Может, Змей таки? – послышалось из-за плеча.

И Олеандр застонал:

– Прекращай!

– Тогда кто-то наших, – с видом знатока заключил Зефирантес. – Из Стальных , видать. Судные листы…

– Вот это уже ближе к истине, – Олеандр щёлкнул на него пальцами. – Сознаться, сперва я решил, что гибель Спиреи – воля невезения. Подумал, ей просто не повезло наткнуться на выродка.

– Но аурелиусы!..

– Верно, – Олеандр кивнул. – Что это за выродок такой? Откуда бы ему знать о судных листах? Зачем намекать на некую расплату? Зачем подписываться правителем Барклей? Вдобавок, проникнув в поселение, двукровное отродье вряд ли не привлекло бы внимания. Отнюдь, думаю, он… ну или она причастна к случившемуся. Отрава ламии едва не отняла у меня жизнь, чары граяды умертвили Спирею. Но!.. За спиной выродка стоит дриад. Кто-то из былых подпевал Эониума.

– Мрак какой, ну! – Зефирантес скривил губы в отвращении. – Кто ж с выродком рискнет дружбу водить?