Алена Никитина - Белая нить

А ныне Фрез просто взяла и снизошла до подлого приёма. Использовала полученные сведения против будущего супруга.

Чудилось, век Олеандр стоял, не шевелясь.

Потом была пробежка на веранду к многоэтажной полке с бутылками. Потом он топил в вине горе. Только бы забыться! Только бы не думать об ошибке, которую он совершил, скрепив помолвку.

Миг, когда лоб встретился со столом, он прозевал. Тьма без сновидений поглотила сознание и развеялась лишь поутру.

Прокравшаяся сквозь приоткрытые ставни пыльца оседала искрящимися крупинками. Луч солнца обжёг лицо. И Олеандр зажмурился, прогоняя сонливость. Отлип от стола.

Трапезная расплывалась перед глазами кляксами – все равно что картина, нарисованная детенышем.

Пару раз Олеандр проваливался в небытие. Думал, опять увязнет во сне. Но когда до хижины долетели обрывки беседы за окном, глаза распахнулись самовольно. Завитки ушей развернулись, обостряя слух.

– Слушай, малец, – шипел кто-то отдаленно знакомый. Рубин? – Отвял бы ты уже, ну! Такой ты напористый, жуть берёт!

– В который раз спрашиваю, – прокричал Юкка. – Кто вы? Вломились в поселение и…

– Стало быть, у вас тут перед всеми врата распахивают? – отозвался все тот же шепелявый голос. – Головой подумай! Хранители меня пропустили. Остальное тебя не касается, усёк?

– Я отвечаю за безопасность!

– Не смеши! Тебе в куличики играть полагается. О клинок, небось, спотыкаешься.

Точно Рубин!

Дело пахло жареным. Поэтому Олеандр, спотыкаясь, ринулся к ближайшему окну и вцепился в подоконник.

– Все в порядке, Юкка! – прокричал он в приоткрытые створки, силясь придать голосу твердость. Вышло из рук вон плохо – язык одеревенел и едва шевелился. – Я впущу его!

– Ой! – пискнул Юкка. – Благого утра, наследник. Тогда… Тогда ладно. Прошу прощения.

– Смекнул, наконец? – с издевкой прошипел Рубин. – Он меня впустит, так что исчезни!

– Следи за языком, Рубин, – прорычал Олеандр. – Ты с хранителем разговариваешь!

– Открывай, сын Антуриума! – воскликнул тот. – Некрасиво старых друзей на пороге держать!

– Мы с вами еще потолкуем. – Тон Юкка понизил, но угроза распознавалась явственно.

– Топай-топай, – Рубин отмахивался от него, как от жужжащего над ухом насекомого.

Стоило задвижке отъехать, Рубин скользнул в хижину вместе с пыльцой и ветром. Расстегнул брошь на вороте. И провонявший пылью плащ упал за его спиной, кончик раздвоенного языка выглянул изо рта.

Олеандр поперхнулся зевком. Ежели ему не изменяла память, что вряд ли, не виделись они с Рубином года полтора, а казалось, лет шесть-семь. Ничего уже не осталось от того нескладного юноши, который вечно горбатился и шаркал. За время кочевания он возмужал и окреп. На костях его наросли мышцы, а свободные рубахи и шаровары сменились на варварское одеяние: безрукавку, перчатки без пальцев и драные на коленках портки, пошитые из лоскутов чёрной кожи.

Не дракайн возвышался над порогом – феникс. Только темно-рдяных крыльев Рубину и не доставало.

Крыльев?.. Воспоминания об Эсфирь мелькнули в сознании Олеандра. Нужно её проведать! Он оставил в памяти пометку и взмахнул ладонью. Приятель ответил тем же, раскрывая пальцы веером и переводя взор на стол.

– Винцо хлещешь? – Губы Рубина искривила улыбка. – Не похоже на тебя. Допёк кто?

– Фрезия, – Олеандр тяжело вздохнул и взобрался на подоконник, подминая под себя ноги.

– М-м-м, – протянул приятель. – Ведаешь, на любой свадьбе есть ребятня, которая сидит в тени и набирается. Чую, на твоей свадьбе одним из таких смельчаков буду я. О!.. Еще отец твой!

– Очень остроумно, – Олеандр прицокнул языком и уставился в окно, ничего толком не видя.

Мир будто в хороводе кружился. Очертания улочек и деревьев дрожали и смазывались.

– Ку-ку! – Щелчок пальцев вызволил его из пьяно-сонной ямы. – Присесть-то дозволишь?

– А?.. Да-да, садись.

Рубин, чаще нарекаемый среди дриад Змеем, в предвкушении растер ладони. Сумка соскочила с его руки. Он водрузил её на стол и принялся в ней рыться, красуясь рыжиной чешуи на предплечьях.

– Зачем ты вообще на ней женишься? – поинтересовался Рубин. – Не твоё же, ну! Хоть одну причину озвучь.

– Она не невинна.

– Вы?..

– Ага, – Олеандр сглотнул, чувствуя, как разум снова окутывает дрёма. – Всего разок. Но этого было достаточно, чтобы выжечь на ней клеймо неприкосновенности. Кто, ежели не я? Юноши, воспитанные Сталью, даже не посмотрят в её сторону. Да и прочие тоже! Тут не столько её испорченность погоду сделает, сколько понимание, что от неё отказался наследник клана. Почему? Из-за чего? Что с ней не так? Только представь! Сразу ведь вопросы у дриад возникнут. Не говоря уже о том, что я не горю желанием ссориться с её отцом.

Хотя в голове Олеандра вертелось тихое подозрение, что до ссор и разбирательств дело не дойдёт. Вряд ли Каладиум его прикончит. Но изувечит точно – исподтишка, чужими руками.

– Я потолковать с тобой хотел кое о ком. – Рубин увел разговор в спокойное русло и сгладил напряжение. – Но позже. А ныне…

Он отступил в сторонку и церемониально отвел руку – таким жестом гостей обычно в дом зазывают.

– Принимай дары, – возвестил он, осклабившись, и среди белых зубов сверкнули удлинённые клыки.

– Какие еще дары? – Взгляд Олеандра упал на стол, и он чуть слюной не подавился от потрясения.

Пузатые склянки призывно поблескивали, выстроившись в ряд. За прозрачными стенками искрились мутноватые соки – выжимки из итанга, цветов, которые дракайны берегли как зеницу ока.

Что одним погибель сулит, то у иных благом слывет. Не существовало в мире растительной отравы, способной умертвить дриада. Напротив – такого рода яды отрывали захворавших от коек. Вот самый чудотворный из них – итанга – и очутился в Барклей. И наблюдая, как пляшут у дна сосудов отличительные косточки-звезды, Олеандр не посмел усомниться в его подлинности.

– Как ты?.. – бессвязно молвил он, уставившись на флакончики. – Откуда?.. Когда?..

– Недавно, – вяло ответил Рубин. – Наведался к дракайнам, чтоб им языками подавиться!

– Ты украл итанга?!

– Грубовато. Позаимствовал?

Твою ж!.. Олеандру почудилось, словно его сперва на небеса подняли, а потом с силой швырнули наземь.

– Я не возьму их, – буркнул он, покуда сердце рвалось из груди. – Не хочу потакать воровству.

Рубин смолчал. Только кисло ухмыльнулся.

Понятное дело. Чего ему горевать и терзаться чувством вины? В кои-то веки он извернулся и подгадил соплеменникам по матери.

Чары двух Творцов его кровь не оскверняли. Отнюдь. Дорогу жизни перед ним расстелили феникс и дракайна, подданные Умбры. Дрянная там вышла история. Как наверняка было – никто не поведает. Но существа горазды домысливать. Неуёмные языки разнесли слух, что предки Рубина предались греху по глупости. Разделили ложе и разбежались. Женщина понесла и избавилась от нежеланного дитя. Не прикончила. Подкинула на Ифлога 3 3 Ифлога – территория клана фениксов. , уповая то ли на скорую гибель сына, то ли на совесть его горе-отца.