Александра Лисина - Профессиональный некромант. Пенталогия в одном томе

Быть может, если бы дело действительно обстояло так, как он мне тут слезливо поведал, я бы, вероятно, не тронул это милое семейство. Все-таки личное горе – есть личное горе. Его следует уважать и прощать некоторую неадекватность людям, потерявшим близких.

Вот только господин барон как-то слишком уж рьяно напирает на непререкаемость своих прав. И подозрительно упорно радеет за сохранность замка. Тогда как для лича на первых порах наиболее важна в первую очередь сохранность тайны его существования и безопасность «птенцов». Без них он – как без рук: слабеет и хиреет с каждым потерянным умертвием. Даже новичок, едва коснувшийся азов нашего искусства, приложит все силы, чтобы себя защитить. Поэтому барон, будь он хоть трижды идиотом, все равно забился бы в какую-нибудь нору и носа оттуда не казал до того момента, пока не обрел уверенности в своих силах. Но он отнюдь не дурак. И значит, его влечет к замку нечто совсем иное. Быть может, закрытый портал, более неподвластный его цепким ручкам. Или семейная реликвия, о которой он недавно узнал, но которая стала ему после смерти недоступна. А может, он и на чужие артефакты успел глаз положить и теперь лишь выжидает подходящий момент?

Причем граница барона не остановит: раз уж он свои деревни не пожалел, то уж соседей точно в скором времени изведет. Хотя бы для того, чтобы и их «облагодетельствовать» вечной жизнью и заодно прибрать к рукам владения изрядно нелюбимого им герцога Ангорского.

– Скажи, милая, я прав? – с участием поинтересовался я у замершей дочери барона. – Ты ведь совсем не хотела становиться нежитью?

Девушка не ответила. Но на ее лице тоже начали постепенно проступать непременные спутники смерти, хотя и не слишком явно: видимо, хозяин себя еще контролировал.

Пора бы это исправить.

– Вот видите? – мягко укорил я коллегу, кивнув в сторону застывшей барышни. – Она даже не понимает, о чем я ее спросил. Ваша дочь мертва, господин барон. Так же безнадежно мертва, как и все остальные.

– Она благодарна мне за новую жизнь! – наконец взревел некромант, до скрипа сжав кулаки и чуть не плюнув в мою сторону.

Я посмотрел на равнодушное лицо куклы, которое в момент вспышки хозяина послушно искривилось и оскалилось так же зло, как и его бледная физиономия. Перевел взгляд на «почтенную матушку», в глазах которой внезапно появился голодный блеск. Вернулся к барону, который никак не желал признавать очевидное, и без особой жалости повторил:

– Трупы, ваша милость. Вы хотели продлить жизни своим людям, но властвуете лишь над покорными вашей воле телами. Которые без должной подпитки в скором времени начнут гнить прямо у вас на глазах. Всего лишь оттого, что вам не хватило знаний, чтобы сохранить их в приличном виде. Полагаю, мои новые «птенцы» – это результаты ваших первых экспериментов?

Барон с новым рыком развернулся к вжавшимся в камень зомби. Заметно посвежевшим с момента нашей первой встречи, принявшим более очеловеченный вид, обретшим крохотную искру понимания в глазах и ощутимо тяготившимся своим незавидным положением. Бедняги. Но не я воскресил их в таком безобразном виде. Не я не обращал внимания на их отвратительную внешность. И не я не позаботился о том, чтобы они хотя бы не понимали этого.

Признаться, я всегда считал, что к своим творениям следует относиться бережно. И если уж ты даришь им некое подобие жизни, то просто обязан сработать качественно. Иначе зачем было начинать?

– Я не дал им полной свободы, – тихо сказал я, встретив пристальный взгляд своего первого «птенца». – Но не хочу, чтобы они страдали из-за чужой небрежности. Сейчас они умеют хотя бы оценивать и сравнивать. Способны принимать самостоятельные решения. Иногда даже думают. Слушают. Видят. И сохранят эти способности до тех пор, пока я жив.

– Ты?! Жив?! – внезапно расхохотался барон.

Гм. Странно. Мне казалось, это только я в боевой трансформе эмоционально неустойчив.

– Да ты мертв точно так же, как и я! Причем давно!

Я только усмехнулся.

– Я не буду вас разубеждать, коллега, потому что для того, чтобы это понять, нужно было расшифровать все записи мэтра Валоора. А вам достались только неправленные черновики. Есть разница?

Он поперхнулся. После чего вдруг выпрямился, шумно втянул ноздрями пропитанный зловонием воздух. Но затем неожиданно снова улыбнулся и «ласково» прошипел:

– Ничего страшного. Я все равно узнаю эту тайну. Даже если для этого придется тебя убить, а потом снова воскресить и сделать очередным «птенцом»!

Вот теперь настала моя очередь громко расхохотаться.

– Святые умертвия, ну какой же вы все-таки дурак, мой малоуважаемый коллега! Пытаться воскресить дух, который однажды уже был мертв, в теле, которое никогда не было настоящим – это все равно, что сношаться с умертвием, надеясь на то, что в результате получатся качественные зомби! Сразу видно, что с теорией у вас явно беда!

– Зато с практикой все в порядке! – потеряв всякое терпение, рявкнул барон и резким движением выбросил вперед правую руку. – Убейте его! И принесите мне его голову!

Я проворно скинул с плеч мантию, чтобы не мешала двигаться, и почти весело уставился на зашевелившихся зомби. Одновременно с этим приготовился к бою и все-таки не отказал себе в удовольствии гнусно хихикнуть:

– Давайте-давайте, мои хор-р-рошие… мне уже давно не хватает свежего материала!

Честно говоря, я не ждал от барона особой изобретательности: личи, подобно другой нежити, обычно рассуждают так же ограниченно, как и простые умертвия. Они прямолинейны до безобразия, вечно голодны и редко когда способны думать о чем-либо, кроме насущных потребностей.

Однако его милость все-таки сумел меня удивить и даже вызвал нечто, похожее на уважение, потому что, получив недвусмысленный приказ, его распаленные мертвяки не ринулись на меня сломя голову. Не рванули через оплетенный сложным заклятием двор, теряя по пути полусгнившие конечности. Они зашевелились – это верно. Но лишь для того, чтобы расступиться в стороны и пропустить вперед трех крайне необычных созданий, которых я, несмотря на весь свой опыт, видел впервые в жизни.

На первый взгляд, они напоминали обычных могильщиков: угловатые, приземистые, лысые и криволапые твари с острыми когтями, вытянутой, как у муравьеда, мордой и худым до безобразия телом, при виде выпирающих ребер которого на ум сразу приходили истощенные до предела обитатели королевских каменоломен. Однако при этом над нежитью, судя по всему, успел потрудиться весьма изобретательный некромант. Который, взяв за основу тела крупных хищников, сумел кардинально их изменить и превратил в нечто совсем иное. Обладающее невероятной силой, редким проворством и, кажется, даже зачатками разума.