Юлия Эллисон - Между льдом и пламенем 3, или Как выбрать мужа

Женщина, приходившая ко мне раз за разом, снова сделала сложный пасс над моей головой. Ее пальцы неприятно щелкнули, громкий звук отразился от стен. Мир взорвался болью. Стало холодно и неуютно, все осветилось какими-то яркими пятнами, постепенно выцветающими в унылую серость бытия.

Крик моей боли эхом заметался по подземелью, возвращаясь ко мне громким звуком. Стены равнодушно взирали на мои истязания. Я выбросила вперед ногу в туфельке с острым каблуком в попытке вырваться из захвата, но от меня явно этого ожидали и перехватили мою щиколотку. Кость жалобно затрещала под сильными пальцами, а я снова взвыла.

– Хватит! Оставьте меня! – снова жалобно попросила, уже не надеясь выбраться из этой ловушки. Я находилась здесь долго, слишком долго, и такие мучения, что ощущала сейчас, испытывала каждый день. Все проведенное мной тут время мои мысли метались словно бешеные зайцы в поисках выхода из этой клетки, но получалось, что отсюда выбраться невозможно.

За этот месяц я уже перепробовала все – от попыток хоть как-то использовать магию близнецов, чтобы активировать академический браслет, до попыток притвориться больной или мертвой – ничего не действовало. Женщина, приходившая ко мне каждый день, была равнодушной настолько, что, казалось, ее не трогает совершенно ничего. Единственной эмоцией, которую она выдавала, была злость.

– Не дергайся, – глубокий и, возможно, в другой обстановке показавшийся бы мне приятным бархатный голос отозвался раздражением, но я не могла не дергаться – было слишком больно. Пальцы на ноге разжались, и я сразу же выдернула ее, с тихим шипением опуская на пол – болело просто нещадно. Казалось, что кость голени сломалась.

– Отпустите… – взмолилась я, отчаянно рыдая и пытаясь вырвать руку из стального захвата тонких пальцев драконицы, но меня держали слишком крепко – не вырваться. Глотая слезы, старалась удерживать равновесие на одной ноге и тихо считать про себя секунды – так хотя бы казалось, что время движется вперед, а не замерло на одном месте.

– Все. – Наконец меня оставили в покое. Руку отпустили, на коже остались болезненные багровые разводы.

Я заскулила, отползла в свой угол и, отвернувшись к стене, попыталась успокоить бушующие нервы, баюкая пострадавшую руку. Не знаю, что эта дамочка со мной делает, но каждый раз, как она прикасается к моей коже, у меня случается самая натуральная истерика – эмоции зашкаливают, страх подкатывает к горлу волнами, хочется буквально орать от ужаса. А в спокойном состоянии, вот как сейчас, сидишь и осознаешь, что твой эмоциональный всплеск был каким-то ненормальным, неестественным. Словно чужим.

– Завтра продолжим.

Даже не шелохнулась, совершенно не реагируя на грубую реплику. Странно, но сейчас, когда меня не трогают, я уже не боялась. Впрочем, других эмоций также не было, словно перегорело все.

Вздохнула, слушая удаляющиеся шаги, и встала, начиная разминку – три раза присесть, два подпрыгнуть и дальше по списку. Если я буду постоянно сидеть на одном месте и не шевелиться, то быстро потеряю ловкость и форму, мне бы этого не хотелось. Благо боль в ноге больше не чувствовалась, впрочем, как и во всем остальном теле.

Я прошлась по своей камере, равнодушно изучая мелкие выбоинки пола и изредка переводя скучающий взгляд на стены. Попутно раздумывала над так и не оконченным экспериментом, который мы затевали с Гердом. Жаль, что мой ледяной браслет украли и больше не попробуешь воссоздать тот состав: там обязательно требуется магическая составляющая – без нее просто не выйдет. И еще больше жаль, что здесь не достать ни клочка бумаги, – в уме просчитывать многокомпонентные формулы было практически невозможно. Однако я должна была хоть чем-то занять свой мозг, так что, думаю, к тому моменту, как я выберусь отсюда, в моей голове все же созреет хоть парочка полезных идей для зелий.

Я убрала за спину отросшие растрепанные волосы.

Еще раз прошлась вдоль решетки, задевая пальцами холодный металл. Рука больше не болела, да и в целом я чувствовала бы себя хорошо, если бы не небольшой голод. Поморщилась, когда он стал совсем неприятным, и позвала свою похитительницу по имени.

– Нитрилла… меня пора кормить! – крикнула громко, прекрасно зная, что она услышит, здесь повсюду стоят какие-то артефакты-маячки. Побега она моего боится, что ли? Так без магии решетка и вовсе не отпирается. Моих крох тут точно не хватит.

Убивать меня она явно не планировала, задумав и осуществляя нечто другое, а все остальное меня не сильно волновало. Сейчас практически ничего не чувствовать было благом – я могла хоть какое-то время быть уверенной и не скатываться в кошмарное состояние бесконечной истерики и страха.

Еду мне принесли уже только спустя, наверное, час или около того. Вздохнула, укоризненно посмотрев на пленившую меня женщину.

– Пленницу надо кормить вовремя, а я же и загнуться могу, – укорила, взяла поднос и приступила к трапезе. Суровый взгляд драконицы, явно предназначенный для того, чтобы прожечь во мне дыру, меня тоже волновал мало. В груди раскинулась выжженная пустыня равнодушия ко всему, словно кто-то выкачал из меня все эмоции. Впрочем, возможно, именно так и было. Я отдала пустой поднос обратно, отмечая на мгновение показавшуюся кожу запястья из-под постоянно носимого моей похитительницей темного плаща. Странно, даже мучить меня она приходила в тонких перчатках. А сейчас надо же, не одела. Я тихо хмыкнула своим мыслям.

Интересно, почему мной лично занимается эта женщина, ведь, насколько я уже успела понять, подручные у нее есть, и достаточно много. Так почему именно она таскает мне еду и даже примерно раз в неделю водит в нормальную ванную комнату? Еще бы одежду чистую выдавала да расческу. Сейчас мои волосы явно напоминают огромный спутанный колтун. И как бы я ни пыталась вычесать их пальцами – лучше не становилось.

Когда Нитрилла, как я уже привыкла ее величать, по своему обыкновению молча удалилась, я снова села на холодный пол и принялась вспоминать образы балагуров-близнецов, навязанных мне в женихи, и надеяться, что они все же смогут меня найти и вытащить отсюда. Жить без нормальных условий с душем и туалетом было весьма и весьма непросто.

Корнелий

Привычная обстановка дворца, медленные тихие разговоры прислуги по углам, спокойствие в глазах встречаемых мной людей раздражали. Особенно когда одна из молодых служанок вдруг решила повиснуть у меня на шее и непременно сообщить мне о том, как она соскучилась. Недоуменно посмотрел на обнаглевшую девицу, оттолкнул ее от себя и продолжил свой путь.

Адриан обнаружился в собственной комнате во дворце. Он бессмысленно валялся на огромной кровати, раскинув руки и ноги в форме звезды. Густым облаком рассыпавшиеся по подушке волосы, ранее всегда искрившиеся магией, несколько потускнели за последний месяц. Скулы заострились, делая его лицо более угловатым, а постоянно цветущий на щеках нежный румянец, за который я, помнится, дразнил его в детстве, исчез. В общем – выглядел он откровенно жалко, впрочем, как и я сам.