Анна Карэ - Дэурумы. Принц Чернобога

– Отпусти Сэмика! Отпусти котика! Прошу, не тронь нас!

Вижу понимает, что я маг. Сила пугает людей. Они боятся, не знают как её контролировать. Передо мной они беспомощны как дети. Люди всегда боялись того, чего не понимали. Будь я на её месте, я бы тоже трясся как осиновый лист. Перед ней что-то необъяснимое, древнее, могущественное. Она видит такого Габриэля, каким его видят большинство людей: высокий, опасный, слишком сильный для них, простых смертных. Порой меня самого пугает их страх. Они не знают и не понимают мою силу, видят в ней демоническое или божественное происхождение. Они знают, я очень быстро могу забрать их жизнь. Для них я – ангел смерти. И, зная об их грехах, они правы во всём.

Мужик шипит, плюётся, пытается разорвать магические оковы. В вылезших из орбит глазах вот-вот полопаются капилляры. Женщина уже валяется в моих ногах, трясущимися руками, с опаской, трогает мои сапоги.

– Прошу, умоляю, не тронь нас, Великий Маг! – зачарованно смотрит на меня. – Зачем ты пришёл? Мы за всё заплатили. Товар сдали, никого не трогали. Забирай что нужно и уходи.

Опускаюсь на колени до её уровня. Аккуратно беру за подбородок пальцами в кожаных перчатках.

– Отпущу, – говорю шепотом, – только пусть ты и твой хахаль ответите на парочку вопросов.

Достаю из нагрудного кармана фото разыскиваемого мною ботаника.

– Знаешь этого человека?

Она испуганно пятится назад. Я не угрожаю ей смертью, но она трепещет, словно пойманный зверь в руках хищника-убийцы. Она действительно страшно боится.

– Скажешь, где он и я не трону твоего упыря, – смотрю ей в глаза, и вижу её простую душу. – Как же тебя сюда занесло? Как ты оказалась здесь, в этих рабских отношениях? Бедная девочка. Ведь когда-то ты была девочка? Хорошая девочка. А теперь ты тут. Он тебя бьёт, от него воняет, он трогает тебя своими жирными пальцами, не разрешает общаться с дочерью. А ты терпишь. Твой ребёнок – твой ангел, должен был быть для тебе на первом месте. Почему ты выбрала эту мразь? Хочешь убью его?

Я блефую. Я бы не забрал жизнь этого насекомого. Так, может бы разбил ему лицо, чтобы пару недель скулил и валялся без сил.

Она верит каждому моему слову.

– Не тронь его! Умоляю. Да, да, я видела этого человека. Заходил пару раз, за товаром. Мы ни разу не разговаривали. Он приходил, быстро забирал таблетки, я брала деньги. Этакий чистюля, брезговал нами и нашим домом.

– Какие таблетки? – говорю сквозь зубы, теперь глядя на дверь.

– Там, – показывает рукой на квартиру.

Отпускаю женщину, она падает, слёзы заливают лицо. Вцепляется в своего котика и трясётся.

Так работает система этого страшного мира: для некоторых женщин вот такие котики дороже родного дитя.

Ногой отпихиваю дверь и взору открывается отвратительное зрелище. Наркопритон: дилеры, разработчики стимуляторов. Вот, кто эти люди. Грязные стены, дух давно не проветриваемого помещения, таблетки, порошки. Всё это отвратительно. Но я ничего не могу поделать, да и зачем. Тысячи лет общество с удовольствием потребляло токсичные вещества искусственного удовлетворения. Мне всё равно, я не испытываю жалости. Меня не трогают их ничтожные проблемы, смерти и судьбы. Это не моя война и я не собираюсь принимать в ней участие. Пусть с этим разбирается человеческая полиция.

– Так что скажешь насчёт моего предложения? Говоришь всё, что знаешь о человеке с фото, и я вас не трогаю.

– Марта, – еле выговаривает слова, – вертихвостка с одиннадцатого этажа. Она неоднократно хвасталась, что приглянулась клиенту, что он захаживал к ней иногда.

Одиннадцатый этаж оказывается таким же уродливым, как и остальные. На двери висит какое-то подобие картины, с изображением женщины средней эпохи, рекламирующей древний кнопочный телефон.

Марта открывает сразу. Может решила, что я очередной клиент. На достаточно миловидном лице глаза восторженно округляются. Если бы не выжженные красной краской волосы, вульгарный макияж, слишком сильно накачанные губы, то её можно было бы назвать хорошенькой.

– Какой красавчик! Зачем пожаловал? – оценивающе осматривает меня с ног до головы. Очевидно удовлетворившись осмотром, заявляет:

– Ну проходи, угощу чем пожелаешь.

Медленно, не говоря ни слова, я вхожу в этот сексуальный будуар разврата, где обстановка разительно отличается от её нарко-соседей. По стенам тянется расшитый золотыми нитями бархат, красно-бордового цвета. Приглушенный свет, блеск бокалов и флакончиков с непонятной жидкостью, резкий запах фимиама и плотно зашторенные окна. Ну прямо логово упавшей до самых низов Ярет – сладострастной жены египетского фараона, изгнанной из дворца.

Удивительно, какие места скрыты в таких убогих домах. Город полон сюрпризов, а люди один другого оригинальней. Какая-то гонка “кто кого безумней”. Впрочем, меня этим больше не удивишь. Я видел вещи гораздо хуже.

– Марта, дорогая, не будем терять время зря, оно бесценно, – снова достаю фото ботаника. – Твой клиент? Не подскажешь, где его найти? Предупреждаю, нет смысла его защищать, он труп. В его руках важная вещица, принадлежащая влиятельным папочкам. Они всё равно найдут его, рано или поздно. Будут жёстче, чем я. Могут добраться и до тебя. Соседи легко тебя сдали, ты с ними общалась.

Жадно смотрит на меня, не мигая. Не дура, осторожничает, чувствует, что у неё нет выбора.

– Заплатишь?

Без слов бросаю на стол два золотых. Для проститутки её уровня это очень щедро.

– Это мой клиент. Запал на меня, когда приходил к Сэму за товаром. Сэм кстати тоже по мне сохнет, – самодовольно смеётся и грудь в леопардовом декольте подпрыгивает в такт её кряхтению. – Только никогда не признается в этом своей толстухе.

Ей льстит внимание грязного Сэма, с налитыми кровью поросячьими глазками, льстит внимание ботаника-наркодилера. Марта любит, когда мужчины хотят её. Она с удовольствием берёт деньги за их визиты, одаривает нескромным вниманием, торгует собой. Таков её рай и ад, её вселенная. И даже сейчас она мнётся, выставляя напоказ свои прелести. И всё в надежде, что я обращу внимание.

Я всё ещё стою посередине комнаты, лениво улыбаюсь и говорю, не сводя с неё глаз:

– Прошу, продолжай.

– Он дилер. Сбагривает наркоту подросткам, в школе где работает. Ненавидит их и говорит, дети – наглые, неучтивые, избалованные. Трахал меня и просил называть его профессором.

Начинаю кривиться от её россказней. Ситуация становится всё грязнее.

– Мм, какие чудесные подробности. Что дальше?

– Бывал у меня дважды в неделю, всегда, когда приходил за товаром. Я рылась в его кошельке, знаю адрес. Скажу, если поцелуешь, сладенький.

Нагло тянется ко мне губами, раскрасневшись от удовольствия и закрывает глаза. Кажется, наша беседа ей очень нравится.