Любовь Черникова - Академия Великой Матери – 1

– Ханиссия! – суровый окрик лорда Ярранта заставил бедную женщину зажмуриться и непроизвольно пригнуться, так и не опустив поднятой для очередного шага ноги на землю.

– М-милорд?

Похоже, она уже жалеет, что киса ее не съела. Или арр… Арр'тхэллэ? Так назвал зверя отец?

– Ханиссия, почему вы ослушались приказа и вышли с юной леди за пределы поместья?

– Мы гуляли в саду, мой лорд, а потом Оэльрио пропала. Я бросилась на поиски и обнаружила ее только здесь. Не понимаю, как это случилось снова, милорд. Простите меня, пожалуйста…

Нисси заламывала руки, а на ее лице было такое искреннее раскаяние, что мне стало очень стыдно.

– Папочка, Нисси не виновата! Я просто попросила кустики, и они меня пропустили.

– Попросила кустики?! – брови отца удивленно взлетели. – Элья! Это не просто кустики, это защитный периметр!

Вечер того же дня

– Сегодня я был вновь вынужден экстренно покинуть собрание во дворце, сработал амулет вызова, который я выдал Ханиссии. Хвала теням и Великой Матери за то, что я смог переместиться прямо к месту, где они находились. И что ты думаешь? Я застаю эту негодницу рядом с реликтом! Да не с каким-нибудь. Самый настоящий арр'тхэллэ во плоти!

– Великая Мать! – не сдержался седой, длиннобородый старик в сером до самых пят балахоне, украшенном замысловатой изумрудной вязью по подолу и вороту. Он пристально взглянул на меня ярко-зелеными глазами.

Я спешно прекратила болтать ногами и баловаться с цветком в горшке, заставляя его то раскланиваться по моему мысленному приказу, то копировать движения нянюшки. Нисси, получившая выволочку от отца, сложив руки на переднике и чопорно оттопырив губу, стояла у двери и намеренно не смотрела в мою сторону.

Все-таки обиделась…

Я снова почувствовала легкий укол совести. Ханиссия добрая и искренне меня любит. Няня прощает мне все шалости и читает на ночь волшебные сказки. Нужно будет обязательно попросить у нее прощения…

Тем временем старик подошел ближе, и я почувствовала, как запахло сеном. Он присел передо мной на корточки, сухой мозолистый палец приподнял подбородок, поворачивая мое лицо к свету.

– Удивительно! Такая малышка… Глазки, что тунбергранс на второй день цветения Реснички хлоп-хлоп, будто птичка-пчелка мель'саа над цветком кружится. Кожа, что лунный свет на созревающих плодах апэля…

– Друг мой, я ни слова не понял, как обычно… – проворчал отец.

– Я восхищаюсь красотой твоего ребенка, Сатем. И как только у такого бесчувственного чурбана, как ты, мог родиться этот нежный цветочек?

– Оэльрио пошла в мать, это очевидно.

– И слава Великой! Дариа…

– Пицелиус, пожалуйста! Не надо о моей жене.

– Где моя мамочка? – оживилась я, переводя исполненный надежды взгляд с отца, на этого забавного деда.

Всхлипнула горестно Ханиссия.

– Прости, – покаянно произнес дед, и взгляд его зеленых, как весенняя трава, глаз вновь обратился ко мне:

– Так как ты, говоришь, смогла выйти за защитный периметр?

– Кустики расступились, и я прошла.

– Кустики, – усмехнувшись в густые усы, повторил за мной старик.

– Я просто попросила… Они всегда меня пропускают, – ответила я уже не столь уверенно.

Язык ворочался во рту с трудом, будто не желая подчиняться. Глаза старика расплылись яркой зеленью, заслонив все прочее. Не видно стало ни отца, ни нянюшки Нисси. Сплошная зелень и узкие вертикальные зрачки арр'тхэллэ в ней…

Они принялись ритмично расширяться и сужаться. Где-то далеко забили барабаны. Мне было непонятно – это барабаны бьют, и зрачки расширяются им в такт, или наоборот?

Старик заговорил монотонно, но я не понимала ни слова, пока не провалилась в полное ничто, где не было ни звуков, ни завораживающей зелени…

– …Поразительно! Впервые вижу столь незамутненное проявление энергии жизни во всех трех формах разом…

– И чего мне ждать? Каждый раз она выкидывает что-то новое. Она играет, не понимая, какие ей подвластны силы. Однажды она взбаламутит всю Чащу, тогда конец. Я ведь теневик, я не смогу это контролировать или остановить, Пицелиус!

– Не переживай так, Сатем. Я наложил блок, твоя дочь не сможет использовать свою невероятную магию.

– Постой! Она что, перестанет быть магом?!

– Ну что ты! Я оставил допустимый минимум способностей. Хватит на бытовые нужды, – старик скрипуче рассмеялся. – Когда придет время, ждем ее в Академии. Я сниму блок, и мы научим твою дочь контролировать силу.

– Не знаю, правильно ли мы поступаем, но спасибо.

– Ты не всегда сможешь быть рядом, Сатем, а твоя дочь – это грозное оружие в руках врага.

– Я это прекрасно понимаю, – недовольно отмахнулся отец.

– Оружие следует хранить в ножнах, чтобы не порезаться, – ответил ему дед.

Я попыталась открыть глаза и спросить, почему я вдруг – оружие, но сон взял верх раньше…

…И оказался мир на грани гибели из-за той войны. И проснулась Великая Мать. Открыла глаза и поразилась увиденным. И воздела десницу, и пали новые боги к ногам Ее. И отворила Великая Мать уста и молвила слово. И покрылся мир дремучими лесами без конца и края. И рождали те леса зверей виданных и невиданных. И сжала Великая Мать в гневе десницу свою и лишила новых богов их силы. И велела им жить бок о бок с людьми и выживать в новом мире вместе. И стали зваться новые боги лла’эно и повели людей за собой сквозь Чащу…

Пицелиус, «Война богов. Лла’эно»

Кабинет императорского советника

– Сатем, у тебя еще есть пара часов до прибытия посольства из Файбарда.

Лорд Сатем Ллорг Яррант оторвался от карт, где делал пометки, и удивленно взглянул на собеседника. Тот смотрел в распахнутое окно, стоя спиной к советнику. Снаружи легкий ветерок играл среди листвы растущих поодаль деревьев, донося в кабинет запах листвы и свежести. Солнце пронизывало ажурные кроны, пели птахи.

– Если ты о сведениях, доставленных разведгруппой Вердериона, то я с ними почти закончил…

Где-то в кронах пронзительно вскрикнула потревоженная птица, и мужчина повернулся:

– Я об Оэльрио, Сатем.

Прежде чем ответить, Лорд Яррант обвел утомленным взглядом кабинет.

Каждый завиток на резных подлокотниках кресел, каждый изгиб барельефов, украшающих потолок и десюдепорты над дверьми и большими, до самого пола, распахнутыми окнами, сквозил сдержанной роскошью. Стены, обтянутые зеленым шелком, украшали портреты видных государственных деятелей прошлого. Пара белоснежных бюстов в простенках между окон, и тяжелые шторы в тон стенам, окантованные по краю золотой оборкой и прихваченные такими же лентами. Толстый ковер на полу, отлично скрадывает звуки шагов, дабы слуги не отвлекали от работы.

Этот кабинет – зеркальная копия императорского, и Лорд Яррант его полноправный хозяин вот уже почти двадцать пять лет.