Ева Финова - Киска ректору не игрушка!

Вместо того чтобы мяфкнуть, я позволила себе лишь немного приподнять брови, изумлённо пялясь на молодую служанку, спешащую ко мне вдоль фасада здания со счастливым личиком, лучащимся искренним весельем.

– Пойдём, я тебе всё покажу, пока мама позволила мне ненадолго отлучиться.

Чего?

Я невольно припомнила девочку из сна, ту самую, в ситцевом платье в красный цветочек. Неужели, помимо прочего, я приобрела дар предвидения?

Но нет, вроде бы нет. По крайней мере, эта, приблизившись, не спешила меня тискать, душить или брать на руки. Более того, она посмотрела в окно и, убедившись, что экономка уже ушла, приложила ладошку ко рту, чтобы заговорщицки признаться:

– Можешь не переживать, я уже убрала за тобой наверху. Поэтому из дома тебя не выгонят. Будь уверена.

А?

Я не сразу поняла, о чём она говорит. Но когда до меня, наконец, дошло, невольно замурчала от удовольствия и смущения. Вместо ответа улыбнулась одними губами.

Кажется, помимо странного хозяина, шпионки, дворецкого и кухарки, среди домочадцев у меня появился незаменимый союзник.

Будто почуяв моё настроение, девушка в белом передничке и таком же глухом тёмно-коричневом платье, как и у Берты, попросила не без смущения:

– Можно, я тебя поглажу?

Отказывать не стала, равно как и соглашаться. Сижу себе на карнизе, думаю о вечном. Опасливо вспоминаю о прилипчивой девочке из сна в цветочном платье.

Как вдруг из комнаты раздалось громкое:

– Эй, Мирта! Ты чего там прохлаждаешься?! Скоро прибудет леди Инграм, а впереди дел непочатый край!

– Но мама же… – захныкала моя союзница номер один. – Она же разрешила.

– Ага, и послала меня проверить твою уборку. Идём, покажу, как правильно застилать господскую кровать.

– Эх, – вздохнула девушка. Плечи её сникли. А я решила немного подбодрить юную служанку. Опять замурчала, сделала шажок вперёд, желая потереться мордочкой о её передник, и… Раздался щелчок, хруст, и моя лапа заскользила по наклонившемуся карнизу. Чудом не вошла в землю штопором!

Повезло. Мирта подхватила меня на руки, и обошлось без травм, точнее свёрнутой шеи. Жаль только, девочка сейчас неприятно стискивала мой живот. Так и хотелось куснуть её в ответ, чтобы отпустила.

Но я героически сдержалась.

– Ну вот! – возмутилась Берта, высовывая свой длинный нос в створку форточки. – Теперь тебе придётся менять передник. В таком грязном нельзя расхаживать по господскому этажу. Иди, пошевеливайся. Мастер Люпин на днях уволил последнего лакея. И камердинера уже год как подобрать не может. Поэтому мне приходится работать за троих.

Мирта, глядя на (по-моему) сестру, недовольно скривилась, будто была не вполне согласна с её последними словами. Однако тактично промолчала и лишь опустила меня на землю, присев на корточки.

– Прости, сейчас не получится показать тебе дом, – извинилась она передо мной.

А Берта не унималась, сварливо наставляя:

– Какой дом?! Она грязная вся. А мама только-только полы домыла. Прежде чем пускать эту Бусинку внутрь, её нужно опять искупать как следует. Иначе будут следы по всему паркету!

– Да-да, – проворчала моя союзница, уныло направляясь обратно к дому. А я записала себе на будущее, в пока ещё коротенький мстительный списочек, сделать Берте что-нибудь этакое. Такое… не криминальное, но обидное. Но, главное, чтобы младшенькой сестричке потом не пришлось устранять мои же старания.

Эх, вот только не забыть бы о своих планах. А то в последнее время с моей памятью происходят какие-то странности. Раньше с лёгкостью могла припомнить стихи Пушкина, например про Лукоморье, сейчас же голова словно скрипит при попытке воспроизвести в мыслях хоть строчку довольно известного стишка.

Да… проблема. Видимо, в кошачьей голове долговременной памяти, так сказать, очень уж не хватает.

И ещё. Подождите! Я же собиралась в дом залезть!

Но, увы, когда я очнулась, то Берта успела закрыть створку окна в столовую и куда-то уйти. Мирта к тому моменту скрылась на кухне.

Бли-и-и-ин! Так нечестно! Что мне тут прикажете делать теперь? Туалет я не нашла. Смысла торчать на улице не вижу. Так ещё и невольно припомнила кольца колбасы, висящие над печкой. И живот мой громко заурчал от голода.

Хм. Значит, придётся искать ещё одно открытое окно.

Подняла голову и придирчиво осмотрела здание от основания до самой крыши. С этой стороны – всё закрыто.

Н-да.

Грусть, печаль, тоска.

Спешно пробежалась к другому крылу поместья через крыльцо.

О!

А вот и открытая створка. Жаль только, на втором этаже.

Из радостного – большую часть фасада с этой стороны оплетал до самой крыши какой-то дикий вьюн. Из нерадостного – я очень боюсь высоты. И именно по этой причине при выборе квартиры в Марьино настояла на варианте с пятиэтажкой, потому что там был всего-то второй этаж.

В принципе, там второй, и тут второй. Подумаешь. Научилась же я как-то смотреть без страха в окно своей квартиры? Ладно, прорвёмся. Иначе никак.

Моё героическое преодоление себя, страха, зелёной изгороди, листья которой я самую малость проредила – окончилось безоговорочной победой!

Я это сделала! Забралась внутрь, переступила с карниза на подоконник комнаты второго этажа и облегчённо выдохнула. Многотонный груз упал с моих плеч, и я его почти увидела. И даже услышала.

Только в этот раз на пол упала чернильница со стола Люпина, за которым сидел хозяин поместья. Спал.

По крайней мере, глаза его были закрыты.

Так вот, про чернильницу. Упала она не просто так. Упала она из-за одного странного мелкого существа, отдалённо похожего на человечка.

Горбатый нос в половину лица, зелёная кожа, огромные висячие уши, каштановая соломка волос под шапочкой с маленьким козырьком. Да, и, конечно, маленькое тельце, босые ноги и непропорционально большие руки, глаза навыкате, которыми на меня вылупился обладатель столь причудливого набора.

– Эй, тьфу, напужала, – человечек сейчас стоял на карачках… на столе… перед Люпином. И пытался вытащить у него из кармана штанов какую-то вещицу, или же деньги.

«Вор?» – пронеслось у меня в голове. И потому заорала во всю глотку:

– Мя-я-я-яу!

– Эй, ну-ка тиша… Расбудишь ево и нам двоим несдобравати.

Ага, сейчас! Буду я с ворами договариваться. Глядя на него, оскалилась и зашипела:

– В-ш-ш-ш!

– Ай, паганка, – проворчал он и кинулся ко мне, спрыгнув со стола. Однако тотчас замер на месте, услышав спокойный голос сзади.

– Не это ищешь? – В руках у Люпина сверкнула та самая опаловая брошка, которая совсем недавно находилась у меня в животе.

Хоть и с большим запозданием, внутри неприятно кольнуло. Но я даже не поморщилась, а лишь продолжила удивлённо взирать то на хозяина, то на вора-неудачника.