Stan Wesley - Коан Янг 2

Позвонили в дверь. Букер вздрогнул, открыл глаза и осмотрелся. Кулинарная передача закончилась, шли новости. Пока он сонно добрел до прихожей, звонок повторился раз шесть. Раздражительно и настойчиво.

– Может, хватит уже трезвонить? – воскликнул он, открывая дверь. – Пожар, что ли!

– ПОТОП! – ответил взвинченный женский голос.

На пороге стояла высокая девушка. Светловолосая, с идеальной фигурой и голубыми глазами, полными ярости. Увидев ее, Букер растерялся, а она, напротив, обрела смелости оттолкнуть его и зайти внутрь.

– Ты меня топишь! – возмущенно сказала девушка, заглядывая во все двери квартиры.

– Эй-эй-эй, вы чего творите? – бросился он вслед за ней.

– У тебя в доме фонтаном льется вода, а ты ничего с этим не делаешь! Значит, его остановлю я!

– Какой фонтан, никого я не топлю!

Она открыла очередную дверь, где как раз была ванная, и, довольная в своей правоте, глянула на хозяина.

– Ну, вот же!

Вода лилась с краев заполненной ванны, ручьями стекая на пол. Корзина для белья, тапочки и коврик хаотично плавали на поверхности. Букер почесал затылок, окончательно проснувшись.

– Не понимаю, – прошептал он, зайдя в горячую воду по носки и перекрыв краны. – Как такое случилось?

– Нужно быть внимательнее!

– Да я никогда ванну не заполняю! Принимаю только душ. У меня даже пробки нет! Откуда она взялась?

Девушка изогнула бровь и посмотрела на Букера, как на сумасшедшего.

– Ты серьезно? Я слышала дикий ор над собой о кораблях и землях. Даже слышала, как громко плещет вода. Сразу подумала: какой-то чокнутый в ванну залез и играется. Хочешь сказать, кричал не ты?

Теперь Букер смотрел на нее, как на сумасшедшую.

– Ох, ладно, – вздохнула она и развела руками. – Сейчас не до этого. Давай-ка лучше избавимся от воды.

Парень принес сухие тряпки и два пустых ведра. Вытащил загадочную пробку из ванной и положил ее на видное место. Вода начала стекать по трубам. Букер трижды просил девушку спуститься к себе вниз и заниматься делами, а порядок он бы навел сам. Но соседка оказалась настойчивой. Деваться некуда, не насильно же ее выталкивать в подъезд. Намачивая тряпки, Букер и его соседка выжимали их в ведра, и так до тех пор, пока не показался голый пол. Сложнее всего было добраться за ванну, под которой не клали плитку, а потому имелось небольшое углубление – как раз для воды, но тонкие руки девушки пробрались и туда, и за шкафчик, стоявший под раковиной. На все про все ушло полчаса.

– Прости, что так вышло, – сказал Букер, хотя так и не мог понять, почему это случилось.

– Все нормально. В следующий раз поаккуратнее.

– Ты сама-то справишься? У тебя в ванной тоже, видимо, воды немало.

– Вообще-то, мало. Я увидела стекающие капли с потолка с маленькой лужицей у раковины и прибежала сюда.

– Ну, хорошо.

Девушка улыбнулась перед уходом. Ее обувь и колени промокли и перепачкались, но ей будто было без разницы. Она просто помогла и ушла. Букер чувствовал столько же недоумения, сколько стыда. Закрыв за ней дверь, он вернулся в ванную и покрутил в руке пробку. С цепочкой, из нержавеющей стали. Интересно, откуда она? Может, пока он заснул перед телевизором, в дом кто-то пробрался? Решил его подставить? Хотя… нет, какая-то уж глупая подстава. Из дома ничего не пропало, дверь была на замке. Тряхнув головой, Букер выключил телевизор и отправился спать.

Наутро зазвонил будильник. Переосмыслив случившееся ночью, парень понял, как сильно чувство стыда в нем возросло. Он даже не знал ее имени. И не додумался спросить. Вот же тормоз. До начала первой пары оставалось немного времени, и Букер решил загладить вину. Цветочных магазинов в городе не было, пришлось импровизировать. Срезав одиннадцать прекрасных белых роз в саду, что неподалеку от дома, он поднялся к квартире, расположенной ровно под его собственной. Позвонил один раз. Через минуту дверь открыла она. На белоснежном лице явное удивление, она улыбнулась.

– Привет, – сказал Букер. – Мне очень неловко из-за вчерашнего, это как страшный сон, который я бы хотел забыть. Ты столько корячилась у меня в ванной, убирая воду, а я даже имени не спросил… В общем, прости. Это тебе.

Он протянул ей букет белых роз, и девушка улыбнулась еще шире. Поднесла к лицу, вдохнула и мягко ответила:

– Никогда не говори девушке, что она «корячилась». Это обидно.

– Оу, – заерзал Букер на месте. – Я… я тебя не хотел обижать…

– А я не такая, как все девушки, – пожала та плечами. – Цветы, кстати, классные. Как ты понял, что мне нравятся белые розы? Обычно дарят красные.

Букер, искренне обрадовавшись совпадению, криво улыбнулся и оперся локтем о дверной проем.

– Пожалуй, чутье.

– Чутье? – резко отстранилась девушка, будто почувствовала неприятный запах. – Я вроде не похожа на собаку.

Букер нервно сглотнул и растерялся. Убрал от проема локоть, пытаясь подобрать слова. Вдруг девушка рассмеялась, разрядив напряженную обстановку.

– Это была шутка, – дружелюбно сказала она. – Мне всегда любопытно ставить людей в неловкое положение и наблюдать за их реакцией.

– Смешно, наверное.

– Бывает смешно. Меня зовут Обри.

– Букер. Я не видел тебя раньше. Ты недавно живешь здесь?

– Переехала из соседнего района неделю назад. Здание объявили непригодным для жилья, и нас переселили. Так что теперь я твоя новая соседка снизу.

– Это приятно. Ну, что ты моя соседка.

Обри еще раз вдохнула запах белых роз и словно растворилась в их нежном аромате. Букер сверил время на наручных часах.

– Мне надо бежать, работа не ждет, – торопливо сказал он. – Не хочешь как-нибудь прогуляться? Скажем, сегодня вечером?

Обри улыбнулась и кивнула.

– Я не против.

В институте, как обычно, никого не было. На самом деле, Букеру казалось, что в городе он давным-давно один. Разве что совсем недавно появились профессор истории и Обри. Вся его жизнь казалась словно прожитой, оставленной где-то далеко позади. Его воспоминания ощущались не так, как надо. Не так, как привык среднестатистический человек. Они больше походили на автобиографию, на обложке которой поставили жирную печать «прожито» и убрали на самую дальнюю полку. Сейчас Букер просто существовал, проживая, по большей сути, приблизительно один и тот же день.

И ничего особенно не менялось.

Кроме… да, пожалуй, кроме Обри.

Жизнь Букера делилась на «до» и «после». Вот, что она из себя представляла.

Когда он был маленьким, погибла его мать. События до ее гибели в голове паренька не задержались. Да и не представляли особой важности. Мать выбросилась из окна шестого этажа. Пожалуй, со дня ее смерти все мечты Букера пошли ко дну, а жизнь превратилась в извечно подавляемые желания, обусловленные замкнутостью, нераскрывшимся самовыражением и злостью на несправедливый мир.