Леси Филеберт - Стоять, бояться! Ревизор в академии

– Но ты совсем ничего не съела!

– Не лезет, – повторила я.

Нагнулась за упавшим учебником, но меня опередили. Чья-то рука коснулась книжки на секунду раньше меня, и я накрыла ее своей ладонью.

– Твое? – Флейтон улыбнулся мне, поднимая учебник.

– Д… да. Спасибо.

– Все в порядке? Выглядишь расстроенной.

– Это все из-за профессора Кларксона, – буркнула я, воровато оглядываясь по сторонам (а вдруг профессор рядом?). – К понедельнику надо подготовить доклад, а еще полностью переделать дипломную работу, мой черновой вариант отклонили. Так что, прости, у меня не получится съездить с тобой в Гелион-Сити завтра. Буду учиться все выходные.

– Ох, как жаль…

Кажется, он в самом деле расстроился.

Было приятно осознавать, что кто-то так сильно хочет побыть со мной вдвоем, пусть даже это не тот человек, от которого у меня самой замирает сердце.

"А от кого замирает?" – ехидно спросил внутренний голос.

Что ж, обманывать саму себя было бессмысленно. Я до сих пор задерживала дыхание при воспоминаниях о якобы случайных прикосновениях Эрика. От его легких касаний и от его пламенного взора мое сердце, определённо, сбивалось с ритма. Не то что сейчас, когда мы с Флейтоном шли в сторону факультетской гостиной.

Я видела его попытки приобнять меня, коснуться моей руки. Видела, но никак на них не реагировала. Прислушивалась к себе, анализируя свои ощущения, но не чувствовала ровным счетом ничего. Не воспринимала я Амбросского как возможный объект обожания, не трепетала в его присутствии. И надо будет, наверное, сказать ему об этом прямо, а не давать ложных надежд. А то ничем хорошим это не закончится.

Флейтон проводил меня до гостиной и осмелился бегло чмокнуть в щеку, я даже среагировать не успела. После чего, смущённый и одновременно воодушевленный, ретировался, пробормотав что-то невнятное напоследок.

А я отстраненно отметила, что такой лёгкий поцелуй вызвал у меня только удивление, не более.

Хм, вот интересно, а если бы меня также чмокнул Эрик, я бы как отреагировала?..

Судя при прилившему к щекам жару от одной только мысли об этом – я бы отреагировала очень бурно.

Ой, Элизабет, о чем ты думаешь вообще?!

Какие поцелуи, о чем ты?!

Ты обычная студентка, не забывай об этом. Обычная студентка, которой не подобает помышлять о преподавателях в таком постыдном ключе.

Не смей даже думать обо всем этом, Элли!

Но все равно – думалось. Как бы здраво ни мыслила голова, эмоциональный контроль дал сильную трещину. Так что я даже с удовольствием зарылась в работу над дипломом, полностью сосредоточившись на учёбе и временно забыв обо всем на свете. Я была серьезно намерена продуктивно провести выходные. С чувством, с толком, с расстановкой.

Ну… Они в итоге в самом деле вышли чрезвычайно занимательными. Правда не совсем в том смысле, в котором я думала. Вернее – совсем не в том.

***

Вивьен, как и обещала, подготовила мне ядреное бодрящее зелье уже вечером, и я мгновенно ощутила мощный прилив энергии.

Сонливость как рукой сняло, так что вместо сладкого сна до полудня (как я обычно дрыхла по субботам), я всю ночь провела в пустой факультетской гостиной. Обложилась стопками учебников, конспектов и работала над дипломом, пока от писанины уже не начало подташнивать. А когда начало – переключилась на доклад. Вот его, кстати, даже полностью доделала уже к полудню, ерундовая работа оказалась.

Я трудилась почти без перерывов, перекусывая на ходу всем тем, что для меня приносила Вивьен.

– Что бы я без тебя делала, – говорила я с набитым ртом, держа в одной руке трехэтажный бутерброд, а другой дописывая главу про методы маскировки.

– Коньки бы без меня отбросила, – качнула головой подруга. – Ты себя совсем не бережешь!

Я только пожала плечами.

Спускаться в обеденный зал не хотелось, меня мутило от одной только мысли о том, что могу столкнуться там с профессором Кларксоном, чтоб ему весь день икалось.

За сутки проспала лишь один час, но благодаря снадобью Вивьен чувствовала себя прекрасно. Устала только, но как тут не устать, зарывшись в учебники с головой и не видя ничего вокруг.

Ударными темпами к воскресенью я уже доделала все письменные работы, осталось только структурировать информацию по пропавшим адептам. И вот тут я прям оживилась, потому что обнаружила много интересного.

Оказалось, что абсолютно все ребята исчезли из академии после занятий по боевым искусствам, проходивших в валдорском лесу. Совпадение? Вряд ли. На этом фоне стало понятно, почему профессор Кларксон пришёл не просто ревизором в академию, а еще и в качестве преподавателя на конкретно эту должность. Чтобы лично проконтролировать ход занятий и понять, где и что идет не так. Понятно, что от этого-то ни одна нечисть не улизнет, ни один студент не сбежит.

А еще мне показалось любопытным фактом то, что у каждого пропавшего студента был недюжинный дар некроманта. Ну не то чтобы гении, но у всех были стабильно отличные оценки по этому предмету. А еще – по темным искусствам, как и у меня.

Прям целый кружок умелых темных магов, весело пропавший в разные дни. Хм, ну и куда они могли деться?

Просто поразительно, что в академии никто не поднял бучу по этому поводу. Нет, ну подумать только, добрая дюжина студентов пропала за довольно короткий срок, а никто не нервничает! Не истерит, не запирает студентов в академии! Это как так?

Ну, допустим, с преподавателей могли взять клятву молчания, чтобы они не разводили панику, и чтобы саму академию не прикрыли от таких нерадостных событий.

Но клятва точно не распространяется на студентов, у которых нюх на проблемы. А слухи по академии разлетались моментально, особенно те, которые никто не должен знать.

С другой стороны, формально все было очень даже обыденно. Все приятели пропавших считали, что невезучие адепты просто провалили важные зачеты и были отчислены из академии, а самим адептам было так стыдно, что они все еще не выходили на связь. Ну и мало ли по каким причинам человек отвечать на послания не хочет? Может, просто больше не желает общаться, в конце концов. Как я уже отмечала ранее – все пропавшие были удивительными интровертами, которые всегда находились в тени, никогда не привлекали к себе внимания.

Только одна девчушка, первокурсница Джессика, сильно переживала о своей подружке Роксане.

– Не было у нее никаких проблем с учебой, точно тебе говорю, – доверительно шептала мне она, когда я подошла к ней во внутреннем дворике академии. – Она не отличница, конечно, но хорошистка, с чего бы ее отчислять? Оболтуса Филиппа держат в академии, а Роксану отчислили? Ну нет! Это полная чушь!

Она активно замотала головой, ее косички смешно заколыхались, и я тепло улыбнулась девушке.