Маргарет Астер - Закон Благодарности. Ведьма

На втором этаже в центре тесной комнатки стояла люлька. Она была с любовью украшена кружевами и лентами. Чувствовалось, ребенок желанный, но в воздухе витала безысходность – пахло горечью и лекарствами. Мне даже не нужно было смотреть на девочку, чтоб понять, что ее душу с миром живых почти ничего не связывает. Одна лишь мать удерживала ее из последних сил, потому-то Нани и состарилась в одночасье. Тяжело тащить на себе чужую жизнь, даже если это жизнь родного человека.

Я отважилась заглянуть в люльку. Малышка не плакала, не кричала, а просто смотрела на нас широко распахнутыми глазами. Она не стала сжимать в маленькой ладошке протянутый палец, а только тяжело, не по-детски вздохнула.

Уже третий раз за последнюю неделю мне приходилось принимать судьбоносные решения. И, скажем прямо, это давалось тяжело. Я дотронулось до пылающего в лихорадке крошечного лба девочки, и ответ пришел сам собой.

– Нани, мне потребуются теплая кипяченая вода, чистые полотенца и серебряная ложка. Обязательно серебряная!

Девушка метнулась к двери, ни о чем не переспрашивая. Я поморщилась от осознания того, что пришлось врать, но мне необходимо было срочно избавиться от подруги. Нелепая просьба даст немного времени.

Возблагодарив Великую Мать за то, что надоумила захватить на ярмарку несколько сильных зелий, я запустила руку в якобы пустой мешок и вытащила три пузырька и пару баночек. Я вылила в ротик девочки содержимое первой бутылочки, малышка поморщилась и стиснула губы. Я выругалась. Нельзя нарушать порядок, но отвары горькие, конечно, нужно было сообразить, что ребенок не захочет добровольно пить эту гадость. Скрепя сердце я зажала маленький курносый носик и по порядку влила в пациентку оставшиеся отвары. Девочка слабо захныкала, но это было скорее хорошим признаком.

Я только сейчас заметила, что альраун выбрался из сумки и приплясывает перед колыбелью, старательно привлекая мое внимание.

– Немедленно назад, – зашипела я, – тебя не хватало! И без того времени в обрез.

Не обращая внимания на протест фамильяра, я продолжила ритуал.

Над дочкой Нани зависла какая-то тень. Она была густой, непроницаемой и липкой. Кто же с такой силой возненавидел невинного ребенка? Неужели окружающие так завидовали красоте и удачливости ее матери, что прокляли малышку?! Даже дикие звери в лесной чаще не бывают так жестоки, как иные люди.

Я принялась растирать грудку девочки мазью, повторяя заученные слова заговора. Над руками заплясали знакомые искорки, точно блуждающие огоньки на болоте. Свет их сливался в пульсирующий золотистый шар. Сначала он не мог пробиться сквозь злополучную тень, но разрастался с каждым новым словом, вплетавшимся в канву заклинания. Тьма съежилась, поблекла и растворилась с тихим змеиным шипением. В воздухе запахло свежестью и травами, малышка успокоилась и прикрыла глазки. Дыхание ее стало ровным и размеренным. С трудом держась на ногах, я привалилась к стене как раз в тот момент, когда в комнату ворвалась Нани наперевес с тазом воды и полотенцами. Пришлось собраться с силами и изобразить традиционный процесс лечения. Вскоре жар окончательно спал, и девочка мирно заснула, свернувшись калачиком.

Я отошла от колыбели, освободив дорогу матери. Нани несмело приблизилась и несколько секунд напряженно всматривалась в просветлевшее личико дочурки.

– Эль, все будет хорошо? Недуг отступит? Скажи мне честно. – Девушка аккуратно дотронулась до лба ребенка и порывисто обернулась ко мне.

– Если ты будешь выполнять мои рекомендации, все наладится, даю слово! Ты знаешь, я верю в силу слова и не стану бросаться такими обещаниями.

Я отдала подруге несколько баночек с притираниями и мазями и бутылку с травяным отваром:

– Давай его дочке по одной серебряной ложечке три раза в день, только сначала смешай с медом или сиропом, лекарство горькое. И вот еще что. – Я покопалась в сумке и достала лазурный кристалл на кожаном шнурке. – Этот амулет должен всегда быть рядом с девочкой. Положи его ей под подушку, а когда вырастет, пусть носит на груди, но только под одеждой. Запомнила?

Как ни неловко мне было говорить об этом едва обретшей надежду матери, но Закон Благодарности требовал неукоснительного соблюдения.

– Нани, прости, я понимаю всю тяжесть вашего положения в последнее время, но я вынуждена попросить плату…

Она было напряглась, но тут же повеселела:

– Я все что угодно отдам, лишь бы не прислушиваться каждый раз, подходя к колыбели, боясь, что дочка не дышит. Проси что пожелаешь! – Она ласково взяла меня за руки.

– Для начала неплохо бы пообедать. Мне еще торговать на площади до заката, а уж там сама оценивай мои труды. – Я вздохнула с облегчением, не увидев ни тени осуждения в ее глазах.

Нани накормила меня до отвала, а сама пошла проведать малышку и принести плату за врачевание. Я думала, что слышу быстрые шаги подруги, и очень удивилась, когда в столовую заглянул ее муж. Не думала, что он дома в разгар дня. Мужчина уставился на меня так, словно увидел за столом огнехвостую лисицу, мирно распивающую чай из украшенной мелкими цветами чашки. Он через всю комнату рванул к двери, даже не удостоив меня приветствием. Что ж, не очень-то и хотелось.

Легкой поступью по лестнице сбежала Нани со свертком в руках.

– Это за лечение доченьки, – она протянула мне увесистый кожаный кошель, – а это за талисман.

Нани развернула сверток, и я увидела изумрудное платье необычайной красоты. Его манжеты и лиф украшала затейливая серебряная вышивка, а полукорсет был из кожи тончайшей выделки. В дополнение к наряду подруга помахала передо мной витой серебряной маской, закрывавшей верхнюю половину лица.

– За деньги спасибо! Что до наряда… Платье просто потрясающее, но зачем оно мне, Нани? Я ведь не собираюсь в замок на бал. Ты забыла, я живу в деревне. В лес в таком одеянии не пойдешь… – растерялась я.

– Я заказала платье еще до болезни дочки, собиралась пойти в нем на карнавал. Но мой главный на сегодня праздник – ее выздоровление – не требует пышных одежд. Сходи ты, повеселись этим вечером за меня! Колосад здесь отмечают с размахом. Спорим, ты никогда не видела фейерверка и на танцах не бывала! К закату город украсят, зажгут костры. Будет музыка, веселье и угощение. Ночь праздника урожая – самая яркая в году.

Нани говорила с такой радостью и неподдельным восторгом, что я снова увидела в ней свою любимую подругу детства и просто не смогла отказаться от подарка.

Быстро вернувшись на рыночную площадь, я снова разложила товары на лотке, но торговля под вечер шла уже не так бойко. Народ спешил домой готовиться к полуночному празднеству.

Рассеянно вертя в руках сверток с подаренным Нани нарядом, я взвешивала все за и против. Знаю, мне не следует присоединяться к празднованию Колосада, Леэтель не одобрила бы такое поведение. От этой мысли мне еще сильнее захотелось пойти. Я отвлеклась и не успела распродать весь товар за день, а значит, необходимо остаться до завтра. На деньги с ярмарки мы собирались прожить несколько месяцев. А нынешней выручки даже с учетом кошелька от Нани не хватит на весь срок. Да я просто обязана задержаться! А раз так… Словно ребенок, затеявший проказу, я с удовольствием представляла, как смогу повеселиться этой ночью. Нани была права, я никогда не бывала на таком крупном празднике. Даже издали наблюдать не доводилось, ведь я не задерживалась в городе дольше одного дня. Соблазн примерить чудесный наряд и покрасоваться в нем перед местными зазнавшимися девицами был слишком велик. К тому же благодаря маске я смогу затеряться в толпе и хоть раз в жизни почувствовать себя заодно с людьми, а не в одиночестве против целого света.