Алексей Пехов - Ткущие мрак

Лавиани смягчилась, кажется, впервые за весь день и улыбнулась:

– Знаешь, что мне в тебе нравится, девочка? Ты не страдаешь по сделанному. Опасаешься будущего и помнишь о последствиях, это так, но не льешь глупые слезы по тому, чего уже не вернуть. Бланка рассказала мне про того контрабандиста.

– Он не первый, кого я убила за то время, что покинула Нимад.

– Но первый принесенный в жертву ради того, чтобы выжили другие. Это тяжело. Для девочки из тихого, всеми забытого старого города на краю мира, которую учили защищать невиновных людей, а не отправлять их на ту сторону. Поверь, я понимаю. И я благодарна тебе за принятое тогда решение. Уверена, оно оказалось непростым.

– Но логичным, – спокойно ответила ей девушка. – Если отбросить эмоции, оно было логичным, холодным, рациональным и расчетливым, если угодно. Я… поступила правильно. Жизнь неизвестного мне человека на одной чаше весов с твоей жизнью. Нашими.

– Но ты боишься того, что скажет Мильвио.

– Не боюсь. Скорее печалюсь. Это так же грустно, как видеть другую себя в отражении. – Она покрутила осколок зеркальца, аккуратно держа его пальцами, чтобы не порезаться, и оно поймало и отразило солнечный блик. – Он оставлял меня одной, а увидит другую.

– Ну тогда мог бы не оставлять, – проворчала сойка и тут же сбавила тон: – Да, понимаю. Понимаю. Не трудись объяснять. Он отправился разобраться, что случилось на Талорисе и с твоим ребенком. И пропал. Но вот что я тебе скажу. Фламинго милый парень, если забыть, что он великий волшебник, пускай и без магии теперь. Твой друг – один из тех, кто говорил с Тионом, Скованным и Арилой.

– О чем ты?

– О том, что он совершил куда больше ошибок, чем ты. В тысячи раз больше, коли прожил так долго. И участвовал в эпохальных событиях, войнах и битвах, которые нам и не снились. Если ты думаешь, что он не пролил ни капли крови и не убил пару тысяч случайных, совершенно невинных людей… то я лишу тебя ужина за глупость. Ты – некромант. Он знает это и всегда знал последствия. Так что перестань думать о таких мелочах. Что скажет Фламинго, сейчас не так уж и важно. Пусть он сперва найдет нас. Или мы его. А пока нелепо страшиться такой ерунды.

И она, не дожидаясь Шерон, решительным шагом отправилась к горящему костру.

– Рыба полосатая. Хорошо-то как! Жизнь возвращается. Чуете?

Шерон повернула голову в сторону мятой поверхности темно-синего Жемчужного моря.

– Да, – счастливо произнесла указывающая. – Оно прекрасно.

– Ты о чем? – не поняла сойка. – А! Да я не про эту лужу. Вот! Вот, что важно!

Она указала на подсохшие лошадиные яблоки, разбросанные на узкой дороге, протоптанной через луг.

Не дорога, а какая-то насмешка. Но в пыли угадывались следы копыт и колес. Все намекало на то, что они наконец-то выбрались из Мертвых земель.

– Ну, теперь мы сможем кое-что сделать. – Лавиани радовалась и не скрывала этого.

– Например, что? – Бланка шла с уверенностью зрячей, опираясь на новый посох, сделанный для нее Тэо из сосновой палки.

Сойка чуть скосила на нее глаза, ответив с необычайной любезностью:

– Разве у нас нет целей? Отсутствуют мечты? Стремления? Последние два года мы как перекати-поле на карифских пустошах. Несемся туда, куда подует ирифи.

– Ты сама на себя не похожа, – с удивлением произнес Тэо.

– Да, я сейчас словно маленькая собачка, к которой вернулся хозяин. Готова прыгать и визжать, и лишь мой степенный возраст мешает вести себя подобным образом. Предвкушаю корзину куриных яиц и ванну. Ладно, раз вы сегодня настолько неразговорчивы, то начну со своих целей. Мне бы стоило вернуться в Пубир.

– Неожиданно. – Шерон продолжала смотреть на море. – К чему? Шрев же мертв.

– То есть я просто так не могу вернуться в город моей молодости, чтобы доживать в нем свои последние годы? – делано возмутилась Лавиани.

– Ты? «Просто так?» – Бланка рассмеялась. – Думаешь, хоть кто-то из нас в такое поверит? Что ты перестанешь быть шилом и усядешься на скамеечку греть на солнышке старые кости?

– Сплошные скептики вокруг. И каждый мнит себя умнее другого. Шрев, конечно, мертв, но Борг жив. И он не забыл, как я выпотрошила его гадючье гнездо, в том числе и в Треттини. Он потерял меня до поры до времени, но рано или поздно его глаза и уши найдут бедняжку Лавиани, и тогда прилетят новые сойки. У него их вполне достаточно по мою душу. И здесь возникает кое-что меня беспокоящее. А именно – когда придут из Пубира… заметьте, не «если», а «когда»… вы будете слишком близко к опасности.

Бланка, не веря услышанному, подняла посох к небесам, словно призывая их в свидетели.

– Слишком близко к опасности? Ближе, чем в Туманном лесу к Сегу? Или ближе, чем в Эльвате к воинам герцога? Или ближе, чем в даирате к сулла? А может быть, ближе, чем к мэлгам, шауттам и искари в Аркусе?

– О, рыжая. Я понимаю, к чему ты клонишь, но лучший способ избежать опасности – это ее отсутствие рядом с тобой. Потому что все случается, как бы уверен в своих силах ты ни был. Смерть приходит за всеми и порой в самый неожиданный момент. Так что от Борга следует избавиться, а для этого мне требуется отправиться в Пубир и найти его. Я и так уж больно сильно протянула с этим. К тому же у меня к нему много вопросов. Хотелось бы узнать причину, по которой он решил забрать у меня сына. Самому ли это ему пришло в голову или кто надоумил.

Они помолчали, идя вдоль береговой линии и слушая шум прибоя.

– И когда ты хочешь уехать? – наконец спросил Тэо.

– Я еще не думала об этом, – уклончиво сказала Лавиани. – Мы долго находились в стороне от цивилизации. Хотелось бы сперва узнать новости, посмотреть, что да как, а потом уже решать. Я же пока просто говорю о целях и мечтах.

– Если говорить о том, чего хочу я… – Бланка ловко перешагнула через ямку, оказавшуюся у нее на пути, и сойка отметила для себя, что стоит с ней поговорить при случае. Если рыжая начнет выкидывать такие фокусы на людях, то те не в меру заинтересуются, как незрячая так хорошо видит, что лежит у нее под ногами. – То я не хочу ничего. Кроме как видеть.

– Ну, это известно. И твоя цель быть поближе к нам.

– Хоть это и не всегда комфортно, – усмехнулась госпожа Эрбет.

– Неужели ты не хочешь вернуться в Варен?

– Родной город, где никого не осталось? Нет, Шерон. Не хочу. Я не привязана ни к нему, ни к имению мужа. Точнее, моему имению. Ненавижу его. Я могу жить где угодно, и если выбирать, то купила бы дома в Рионе и в Карене. В последнем есть университет и не самые глупые люди в мире. Денег у меня вполне достаточно, а пара умных служанок обеспечили бы меня не только надлежащим комфортом, но и читали бы книги.

– Да. Звучит куда приятнее, чем брести по пустой дороге, стараясь не наступить в лошадиное дерьмо. С тобой все понятно. Попрыгун?