Роман Покровский - Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Я понял, – усмехнулся Юлиан и указал на лабораторию. – Желаешь стать первым, кто создаст философский камень?

– Это невозможно, – отрезал сосед. – Я лично доказал невозможность существования этой субстанции, но увы… Никто не принимает всерьёз эти расчёты.

– Тогда что ты выпил? И главное – зачем?

Парень попытался засмеяться, но смех вышел слишком глухим, отдалённым и сиплым.

– Тестировочный вариант моего нового зелья, – сказал он. – Не буду объяснять его действие, потому что рассчитываю, что вскоре вы увидите всё своими глазами.

– Если часто пить это, можно плохо закончить. Вплоть до летального исхода.

– Прости, но подопытных нет. Хочешь им стать? Плачу хорошо.

Сосед ожидал, что шутка окажется удачной, но Юлиан даже не улыбнулся.

– В деньгах не нуждаюсь, – сказал он.

Было наивно верить, что сосед поверит в это. Потому что ненуждающиеся в деньгах никогда не переезжают в общежитие.

– Я пошутил, – сказал сосед. – Меня зовут Гарет Тейлор, и поздравляю. Теперь моя комната и твоя тоже.

– Тейлор? – встрепенулся Юлиан. – Серьёзно, Тейлор?

– Что не так с моей фамилией?

– Буквально два часа я разошёлся с одним Тейлором. Тебя связывает что-то с Лиамом Тейлором?

Гарет снова попытался изобразить смех, и, в этот раз вышло куда успешнее.

– Совсем немного, – ответил он. – Лиам Тейлор – мой отец.

Юлиан мог бы удивиться, услышав эту новость. Но осознание того, что он находится в Свайзлаутерне – городе, в котором возможно всё, не позволило ему это сделать.

Внешнее сходство Гарета и Лиама ограничивалось только цветом волос и формой подбородка. Всё остальное – глубокие серые глаза, тонкие скулы, слегка растопыренные уши и длинная шея явно достались сыну от матери.

– Тебя удивила эта новость? – спросил Гарет после недолгого молчания. – Ты его студент, да?

– Да, он мой учитель. И, я бы сказал, что друг.

Гарет улыбнулся и приподнялся.

– Не знал, что у отца есть друзья. Можешь подать воды?

Юлиан осмотрел комнату в поисках воды. Задача была очень сложной, потому что для этого помещения лучше всего походило определение «анархия». Даже Юлиан – человек, который об уборке никогда в жизни не думал, не мог позволить себе такого в Грунндебайтене.

– Ты привыкнешь, – сказал Гарет. – Здесь не всегда так, но в последнее время… Одним словом – алхимия.

– Как так вышло, что сын преподавателя живёт в общежитии? Почему ты живёшь не с отцом?

Гарет поджал губы, словно вспоминая что-то не очень приятное для себя. В любом другом случае Юлиан извинился бы и постарался изменить тему разговора, но не в этом. Никакая проблема Гарета не сравнится с тем, что пережил Юлиан пару месяцев назад.

– Слышал когда-нибудь о конфликте отцов и сыновей? – спросил Гарет.

– Слышал о конфликте дедов и внуков.

– Значит, отлично понимаешь меня.

Гарет нашёл в себе силы приподняться и отправился к графину с водой. Когда он пил её, Юлиан начал остерегаться повторения того случая, но всё обошлось. Вода и впрямь оказалась всего лишь водой.

– Я творческая личность, Юлиан, – сказал Гарет. – Не пишу стихи или картины, как ты мог бы подумать. Моё творчество в другом. Как ты уже мог понять, я практикуюсь в алхимии. Меня интересует радиотехника. Хочу изобрести что-то новое, как-то показать себя, но отец… Как выяснилось, он готовил меня к юридической академии. А я сказал, что скорее уйду из дома, чем соглашусь с ним. И, знаешь ли, он… Оказался не против.

– Не очень похоже на мистера Тейлора.

– Ты многого не знаешь, Юлиан Мерлин. Ни о том, что далеко, ни о том, что под самым носом. Уясни это и ничему не удивляйся.

– И никому не верь, – дополнил Юлиан.

– В точку, – согласился Гарет и налил себе второй стакан.

– И на каком факультете ты сейчас учишься? – осторожно поинтересовался Юлиан.

– На историческом, конечно. Не видишь логики? Я тоже. Но я готов учиться где угодно, но не на юрисприденции. Я ненавижу законодательство. Ненавижу политику. Ненавижу гуманный суд, который существует только на бумаге. Что уж скрывать, я ненавижу общество. Как можно заниматься тем, что больше всего на свете ненавидишь, день изо дня, год за годом?

– Нельзя, – кивнул Юлиан.

Он хотел спать. Завтра может случиться что угодно. Более того, неожиданность может прийти в любое время суток. Неизвестно, сколько ему позволят поспать.

– О себе расскажешь завтра, – сказал Гарет. – У нас будет много дней для того, чтобы познакомиться ближе. Пока обживайся. Ты попал в королевство под названием «общежитие». С этого дня твоя жизнь изменилась.

Юлиан посмотрел на свою кровать. К сожалению, постель представляла из себя лишь голый матрац и жёсткую подушку. Скорее всего, уже завтрашним утром консьерж любезно выдаст Юлиану комплект постельного белья, но сегодня придётся обходиться тем, что есть.

Он и сам не заметил, что за этот и предыдущий дни здорово отвлёкся. Может быть, жизнь не заканчивается и впереди ещё много интересного?

Свайзлаутерн неизведанный город. Таинственный город, словно наделённый душой. Жители для него – не более чем шахматные фигуры, которыми он умело манипулирует.

Кого-то возводит из пешек в королевы, а кого-то с доски и вовсе убирает. Никому не дано знать, какая роль ему уготована и какая ожидает впереди. Остаётся только верить в то, что следующий ход не окажется последним.

Юлиан открыл глаза. Поначалу ему казалось, будто он всё ещё в Грунндебайтене, и прямо сейчас отправится в гостиную, где его уже ожидает горячий кофе. Но, увы, в таких местах кофе не появляется сам по себе, и придётся здорово похлопотать для того, чтобы приготовить его.

Туман в глазах рассеялся, и Юлиан вспомнил вчерашний день. Очередной побег от деда, поездка на поезде до Свайзлаутерна, консьерж, сын Лиама Тейлора, едва не отравившийся своим же зельем всё это казалось безумием.

Последние два месяца каждый новый день был полной копией вчерашнего. Пробуждение, прогулка, нахождение наедине с самим собой, сон. Юлиан был загнан в эту петлю, но всё изменилось, когда через порог их дома переступил Джампаоло Раньери – виновник всех бед и благ.

Гарет уже не спал. Он сидел за столом и, как понял Юлиан, чинил радиоприёмник.

– Который час? – сквозь сон спросил юноша.

– Скоро полдень, – не обернувшись, отреагировал Гарет. – Не думал, что ты так здорово спишь.

– День тяжёлый был, – Юлиан протёр глаза. – Почему ты не на занятиях?

– Ты всегда такой растерянный или только спросонья? Сегодня воскресенье, у нас нет занятий.

– Воскресенье? – встрепенулся Юлиан и вскочил в кровати. – Но твой отец сказал, что мы сегодня пойдём в академию решать мои проблемы. А если сегодня воскресенье, значит она не работает.