Роман Покровский - Алая Завеса. Первый лик смерти

"Я видел только огонь. Я не знал, что будет, когда я пройду сквозь него."

Юлиан Мерлин, сентябрь 2010

Юлиан сбежал прямо так, в одних кедах и джинсах, не захватив с собой совсем никаких вещей. Ему сейчас было совершенно не до них, ибо волновало многое другое.

Он представлял, что его дед, Джампаоло Раньери, мчится в своём строгом костюме в клеточку за ним, с ружьём в руках, и периодически стреляет из него. Никаких звуков ушами Юлиан не слышал, но они отчетливо звучали в его голове.

Ещё немного и он убил бы деда, подумалось Юлиану. Спроси его за что – Юлиан не смог бы ответить. Он представлял это более чем хорошо, но сформулировать мысль не представлялось возможным.

Он поймал самый первый автобус, идущий по дороге, и без раздумий запрыгнул туда. Юлиан даже не стал читать, куда он уедет, так как ему было глубоко плевать.

Лишь бы подальше отсюда. Хоть на край света. Хоть на холодный север.

В автобусе было всего одно свободное место, да и то оно находилось напротив какого-то старике в шляпе, от которого так и веяло ложной мудростью и бесценным опытом прожитых лет. Если бы он был одет в такой же костюм в клеточку и не носил такой длинной бороды, Юлиан с легкостью спутал бы его со своим дедом.

Он плюхнулся на сиденье, даже не спросив на это разрешения.

Дед, наверное, спал, потому что в этот момент резко встрепенулся и протер свои очки, после чего наглым взглядом уставился на Юлиана.

Действительно, как есть дед. И на вид лет сто, не меньше.

– Какая дорога завела тебя в Свайзлаутерн, мой юный путник? – после недолгого молчания спросил старик.

Не хватало Юлиану только умных слов. Наслушался от своего деда.

– Честно говоря, я и не знаю, что еду туда, – опрометчиво ответил юноша.

– Едешь, не зная куда. На пути к вечности и неизведанному. Красиво, юный друг.

Юлиан предпочел не отвечать. Не время и нет смысла.

– Наверняка, из дома сбежал? – поинтересовался назойливый дед.

– Что-то вроде того, – не стал скрывать Юлиан.

– Это столь же авантюрно, сколь и бессмысленно. В конечном итоге ты поймешь, что дома лучше и захочешь туда вернуться. Сам много раз так делал, сам много раз жалел и возвращался.

Дедушка, не учи меня жизни, подумалось Юлиану, но вслух он этого сказать не осмелился.

Да и не требовалось. У Юлиана появилось ощущение, что дед прочитал его мысли.

– Не пожалею, – пробормотал юноша.

– Чем тебя так манит неизвестность? Чем отталкивает родной дом? Неизвестность чарует, но чарует до тех пор, пока в неё не вступишь. Ею пресытишься в первый же день, да только вот она может и не отпустить обратно. Она станет проклятьем, ты возненавидишь её и не сможешь полюбить.

Юлиан очень не любил таких мудрых и вроде как красивых слов. Если бы ему нравилась подобного рода философия, он бы всё-таки поступил в какой-нибудь университет или академию и там освоил бы всё это до совершенства.

В любом случае, дед смог пристроить бы его куда угодно. Более того, он на этом настаивал. И именно это являлось одной из причин конфликта между дедом и внуком, а скорее всего даже отправной его точкой.

– Я не в неизвестность отправляюсь. Я покидаю человека, который не может оставить меня в покое.

Этот человек, сеньор Раньери, очень уважаемый во многих слоях общества. Но сколь он уважаем, столь же и невыносим.

– Минутная слабость сподвигает нас на очень необдуманные поступки вроде этого. Гораздо проще перетерпеть…

– И это снова случится, – перебил старика Юлиан.

Ему так хотелось сейчас блаженного одиночества. Откинуться на сиденье, закрыть глаза и думать, думать, думать. Ругать в душе деда, представлять другую жизнь, мечтать о непостижимом. И единственное условие для этого – тишина. Элементарная тишина, которую ему этот старик не может обеспечить.

– Я прожил в несколько раз больше, чем ты, и хорошо знаю, что говорю. Главная ценность – это близкие люди. И беден тот, у кого они отсутствуют. Я стар, у меня уже никого не осталось. И я глубоко одинок. Я был бы несчастен, если бы не нашёл в себе увлечения помогать потерянным душам вроде тебя, мой юный друг.

Только вот Юлиану эта помощь не требуется. Ему требуется тишина. Ему требуется одиночество, по крайней мере, временное.

– Я не потерян, – возразил Юлиан.

– Тебе так кажется, мой юный друг. В тебе говорят гнев и злость. Маленькие люди вроде тебя вообще очень склонны к этому. Я и сам был очень горяч в твои годы. Как уже говорил, сбегал из дома. Ссорился с близкими друзьями, порой даже навсегда. А сколько раз ругался с женой… И не счесть. Но теперь, когда её нет, я понимаю, что всегда любил её больше всей жизни. И все эти ссоры были обусловлены лишь боязнью её потерять. Я могу перечислить сотни причин, почему так часто был ей недоволен, но все они, по сути, ничтожны. А какие причины недовольства своим дедушкой у тебя?

– Дедушкой? – удивился Юлиан. – Я же вам ничего не говорил про дедушку.

– А мне и не надо было. Ты сел в автобус возле усадьбы сеньора Джампаоло Раньери. Как же я мог не догадаться?

– Неужто мой дед и впрямь такой известный?

– Да. Он известный, выдающийся и, несомненно, хороший человек. Когда-то мне приходилось быть его психиатром. Я помог ему, а он помог мне. Помощь, пусть и обоюдная, не забывается никогда.

– Он может только платить, – съязвил Юлиан.

– Я это не имел в виду. Да, он щедро мне заплатил. Но, скажем так, в деньгах я сильно не нуждался. Не буду скромничать – я один из ведущих психиатров Свайзлаутерна, да и всей провинции, стало быть. Когда я лечил его, одновременно он лечил и меня. Он помог мне смягчить тоску по моей жене. На такое способен только золотой человек. Так вернемся, пожалуй к тому, с чего я начал. Какая первая причина недовольства им?

Юлиан секунду помялся и всё же открылся:

– Я закончил школу весной. И он хотел пристроить меня в Академию Принца Болеслава. Не спросив, хочу я того или нет. Надо ли мне это или ему.

– Очень стандартная проблема. Я уже и не сосчитаю, сколько раз ко мне обращались юнцы с этой проблемой. И всегда ответ один. Дед хочет видеть в тебе большого человека, такого же большого, как и он сам. Желает тебе светлого будущего, а не туманного. Академия дала бы тебе не только документ об образовании, но и помогла бы найти себя. Он видит, насколько ты потерян.

Звучало совсем неубедительно. Юлиан слышал эти слова за прошедшее лето бесчисленное множество раз. От всех, кого только мог. И всякий раз проносил это мимо своих ушей.

Ему и не требовалась помощь психиатра. Ему просто не повезло со спутником.

– Мне хватит того, что я получил в школе, – сказал Юлиан. – Я сам хочу строить свою жизнь. Не обращаясь за помощью к родственникам.