Роман Покровский - Алая Завеса. Первый лик смерти

– Вот так удивил, – сказал полицейский с самыми большими усами. – А я-то ожидал, что ты носишь в кошельке ключи от машины. Или отвертку, например.

После этого он протяжно засмеялся, что едва не вывело Юлиана из себя окончательно.

– Ну всё, забирайте уже его, – сказал самый старый полицейский, – времени мало. Сколько ещё их шныряет здесь…

Внезапно Юлиана осенило:

– Внутри кошелька находиться визитная карточка Грао Дюкса! – с воодушевлением закричал он. – Фиолетовая такая, там ещё его номер телефона из четырёх цифр.

– Да? – остановился усатый полицейский, потеребив свои усы. Он уже успел вытащить металлические наручники и собирался надеть их на Юлиана. – Обыскать его? – обратился он к старому полицейскому.

– Обыщи, – кивнул тот, после чего заворчал: – Итак времени мало, так ещё пытаются уликами кидаться. Тьфу.

– Я сам вам дам его, – сказал преступник и Юлиан увидел в его глазах немалую дозу разочарования.

Он вытащил из кармана куртки кошелек Юлиана и протянул усатому полицейскому. Наконец-то от Юлиана отстанут, увидев неопровержимые доказательства. Однако всё опять пошло не так.

– Нет тут никакой визитки, – сказал полицейский и еще раз перепроверил содержимое. – Четыре сотни фунтов и всё.

– Что? – удивился Юлиан, однако через секунду многое понял.

Всё было кончено. Да, иначе быть и не могло. Закон подлости разыгрался не на шутку. Когда он собирался запихать визитную карточку обратно в кошелек, в кармане он обнаружил руку воришки, и сделать этого не успел.

Карточка могла и выпасть, однако Юлиан нашёл её в своём кармане и выставил всем напоказ.

– Вот дурак-то, – усмехнулся старый полицейский. – Скажу честно, глупее налетчика мне видеть не приходилось. Всё, закрывайте его.

Юлиан понял, что ничего доказывать уже нет смысла, и послушно протянул вперёд свои руки, на которых в то же мгновение оказались сияющие наручники.

– Вам, герр, я настоятельно не советую носить с собой такие большие суммы, – обратился старый полицейский к преступнику и вручил ему обратно кошелёк Юлиана. – Марв, оставайся здесь, – обратился он к молодому полицейскому. – А мы поедем в отделение. Сожалею, герр, вам придётся дать показания.

– Но я торопился домой, – собирался надавить на жалость преступник.

– Сожалею, но таковы правила.

Когда Юлиана вели к машине, он мимолетом оглянулся на настоящего преступника и заметил его наглую ухмылку. Юлиану так хотелось лишить его зубов, но возможности никакой не предоставлялось. Что ж, в следующий раз.

В старую черную полицейскую машину преступника, ставшего жертвой, с честью посадили за переднее сиденье, Юлиана же отправили назад, к усатому полицейскому. Только здесь Юлиан заметил, что усы были рыжими. Наверное, это могло бы быть весело, но только не в этом случае.

Юлиан старался не разговаривать с конвоем, но иногда всё же приходилось. Из разговора он понял, что преступника зовут Ганс и он совсем ещё юн. Разве что на пару лет постарше самого Юлиана.

Дорога не заняла много времени, и вскоре они подъехали к отделению полиции. Это было небольшое трехэтажное здание, выполненное в средневековом стиле, выстроенное из серых камней с остроконечным пиком на крыше.

Место не выглядело приветливо, и вообще мало походило на полицейский отдел. По крайней мере, не так его себе Юлиан представлял, тем более в таком большом городе.

На самом деле Юлиану уже приходилось бывать в подобном месте, только уже в своём родном Грунндебайтене. Около года назад, слишком веселым летом, Юлиан нашёл весьма интересным проникнуть ночью в Галерею искусств и дополнить некоторые картины такими поправками, с которыми они должны были выглядеть лучше.

Разрисовать он успел только два шедевра, после чего его обнаружили полицейские и тоже забрали с собой. Юному несовершеннолетнему хулигану мало чего грозило бы, только вот весьма внушительный штраф сеньору Джампаоло Раньери выплатить всё же пришлось.

В то время, как Юлиану пришлось получить немало ругани и упреков. Главным образом деда волновала его подпорченная репутация, а к тому же Юлиану пришлось выслушать массу нравоучений о том, как надо ценить искусство и всё к этому прилагающееся.

Время было не из легких, но Юлиану пришлось пережить его.

Он и сейчас был уверен в том, что к утру дед про это узнает и вытащит его отсюда. Разумеется, внеся солидную сумму залога. Юлиан уже был готом к скандалу, который ему устроят, только вот в этот раз он действительно совершенно ни в чем не виноват. Он-то уж точно знал.

– Юлиан Мерлин, – произнёс юноша на допросе, когда у него спросили имя.

Скрывать его не было никакого смысла, так как это увеличивает шансы быть найденным дедом.

– Надо же, – усмехнулся старый полицейский, – веселая фамилия. Впервые слышу такое. Не придумал?

Юлиану очень не нравилось называть свою фамилию. Он стеснялся её, хотя не знал, почему. И, скорее всего, не из-за того, что досталась она ему от отца, которого он никогда в своей жизни не видел. А из-за того, что на самом деле она могла значить.

Допрос шёл около часа, но ничего путного из него не вышло. Настоящий преступник поплакался и его практически сразу отпустили, а вот от Юлиана упорно освобождать не собирались.

Он тысячи раз пересказывал им всё, что видел, но ему отказывались верить. Для них всё было так, как они себе представляли. Юлиан напал на несчастного паренька, и под угрозой удушья хотел выманить у него деньги, при этом громко, на весь город, об этом крича. Будучи слишком неопытным налетчиком, он даже не взял с собой оружия, а полагался только на свою собственную удачу.

Всё было так нелепо, что Юлиану хотелось смеяться. Только этот порыв вряд ли кто-нибудь бы оценил.

Юлиан даже пытался выманить у полиции зелье правды, но те усмехнулись, и сказали, что такой редкости у них очень и очень давно не было. Потому им и придется искать правду при помощи "старых и более человечных методов".

– Утром разберемся, – сделал вывод старый полицейский и что-то написал на желтом листе бумаги.

Положив перо, он вдохнул глоток воздуха и сказал усатому:

– Запри-ка его в одиночную камеру.

– В одиночную? – удивился тот. – Он разве настолько высокопоставленное лицо?

– Не настолько. Но я не хочу, чтобы этот мальчик прозябал в одном месте с закоренелыми подонками и подлецами. Рано ещё ему. Не понял, что наделал.

Только вот он ничего не наделал. Но за такой отличительный знак, он должен был сказать "спасибо". Только, разумеется, Юлиан такого не скажет. Потому что он вообще не планировал оказываться в этом паршивом месте.

Настроение ухудшалось с каждой секундой всё больше и больше. Само осознание того, где он теперь оказался и кем его считают, пугало.