Роман Покровский - Алая Завеса. Наследие Меркольта

Юлиана не особо это заботило – его разум был полностью поглощён прошедшим днём: встречей с Пенелопой, примирением и поцелуями. Рано или поздно всё образумится, и Юлиан станет здесь своим. У него всегда неплохо получалось вливаться в подобные компании – пусть и не на главные роли, но и не на позиции аутсайдеров.

Гарета не было дома, благодаря чему Юлиан спокойно вздохнул. Едва раскрыв дверь, он увидел стоящий около его кровати большой чемодан на колёсах.

– Оперативно, – произнёс он и приблизился.

К чемодану была прикреплена небольшая записка, которую Юлиан незамедлительно открыл.

«Надеюсь, ты сделал правильный выбор. Дед в бешенстве, но я уговорила его дать тебе второй шанс.

Ф. Раньери»

Немногословно, но веско. Вещи Юлиана наконец-то прибыли к нему, а дед, скорее всего, не будет преследовать своего внука.

Это было первое утро за долгое время, когда Юлиан действительно проснулся, а не сделал вид. Солнце ещё не встало из-за горизонта, но лучи вчерашнего дня освещали дорогу для Юлиана.

Надев студенческую форму – синие брюки, рубашку и жилет, Юлиан отправился в академию.

К счастью, она находилось совсем близко, поэтому Юлиану не пришлось тратить время на общественный транспорт для того, чтобы не опоздать. Город был очень оживлён, как и полагается в утро понедельника – сигналили автомобили, прохожие едва ли не расталкивали друг друга, а светофоры еле успевали менять цвет с зелёного на красный и обратно.

Процедура восстановления не заняла много времени.

Элиза Даугтон – худая и невысокая женщина со взглядом орлицы и причёской, как у павлина, не торопясь, рассматривала личное дело Юлиана. Она была новым ректором академии, и менее, чем она, на эту должность подходил разве что вервольф Теодор. Юлиан не мог выделить для себя причин этого негатива, но и принять фрау Даугтон, по крайней мере, пока что, не мог.

– Юлиан Андерс Мерлин, – пробурчала она, не поднимая глаз. – Студент первого курса общеобразовательного факультета, специальности «Феникс». Был обвинён в убийстве Грао Дюкса и попытке взлома его дома, после чего отчислен из академии принца Болеслава. В ноябре прошлого года все обвинения были сняты. В январе текущего года по личной просьбе Лиама Тейлора был восстановлен. Герр Мерлин, вам это нужно?

Юлиан не сразу понял её вопроса.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он.

– Вы желаете продолжить обучение или все старания мистера Тейлора были напрасны?

– Конечно же, хочу, фрау Даугтон. Иначе бы я не стоял здесь.

Ректор молча кивнула и перелистнула страницу, очевидно, изучая очередной интересный момент из биографии Юлиана.

– Был свидетелем по делу Якоба Вольфа Сорвенгера на слушаниях, проходящих в декабре прошлого года и в январе текущего, из-за чего пропустил сессию. Это правда?

Юлиан присутствовал всего лишь на одном слушании из нескольких – самом последнем, однако не нашёл причин доносить правду до Даугтон.

– Правда, фрау Даугтон. Не было времени прийти раньше.

– Очевидно, вы выполняли правое дело. Можете ли вы обещать мне, что более не опорочите репутацию академии? Не попадёте под следствие, не будете соучастником в акте вандализма и катализатором конфронтации с вервольфами?

Юлиан не порочил репутацию академии. Скорее, всё было совсем наоборот, но смысла объяснять не было. В такие моменты принято молчать и поддакивать, не рискуя навлечь на себя неприятности и сбросить с хвоста удачу.

– Более не повторится, фрау Даугтон.

– Иначе пострадаете не только вы, но и мистер Тейлор, – ответила ректор. – Вы донельзя везучий человек, герр Мерлин. Никому ранее не удавалось поступить дважды в академию в разгар семестра. Надеюсь, вы окажетесь последним. Теперь о главном – сессия была закрыта, но вы, опять же по большой просьбе мистера Тейлора, допущены до пересдач экзаменов и зачётов. На изучение пропущенных знаний и последующие досдачи я даю вам время до 1 марта текущего года. Не справитесь – будете отчислены. На этот раз навсегда.

– Я справлюсь, фрау Даугтон.

– Нисколько не сомневаюсь. Если мы прибыли к компромиссу, не смею вас больше задерживать. Занятия начнутся с минуту на минуту.

Она посмотрела на наручные часы, но так и не сказала точное время Юлиану. Ему это было и не нужно, ибо опоздание на данный момент было последним, что могло его расстроить.

Юлиан восстановлен – всё, как и обещал Лиам Тейлор. Он сдержал слово, и Юлиан не имел никакого права подвести преподавателя. Довольно – он больше не хочет портить никому жизнь.

Полтора месяца только казались большим сроком, но по факту всё обстояло иначе. Юлиану предстояло сдать физику, алхимию, боевую магию, геометрию, историю Союза Шмельцера и историю оккультизма. Последним в этом списке значилось естествознание, но за это Юлиан волновался меньше всего – естествознание в академии преподавал мистер Тейлор.

Всё же остальное походило на лабиринт. Геометрию и физику Юлиан перестал понимать ещё за три года до окончания школы, историю же и вовсе терпеть не мог, а его познания в алхимии ограничивались рецептом вишнёвого коктейля. Боевая магия ещё вызывала какую-то надежду – Ривальда преподала ему немало уроков.

Дел было предостаточно, но в отсутствие заговоров и разоблачений Юлиан найдёт время на их выполнение. Он обязан всем – Пенелопе, маме, Лиаму Тейлору и памяти Ривальды.

В коридоре Юлиана преследовали настороженные взгляды – примерно такие же, как в общежитии, но в куда большем количестве. Юлиан знал, что означают эти взгляды, но старался избегать их. Если он встретит кого-то знакомого, всё образумится и взгляды перестанут что-то значить.

Юлиан понимал, что половина студентов откровенно ненавидит его. Наверняка, они помнили, в чём обвиняли Юлиана осенью, и не до всех дошла новость о полном оправдании. И, даже если дошла, многие оставили внутри себя осадок.

Невиновных не бывает.

Юлиан успел попасть в аудиторию истории оккультизма раньше звонка. Преподавателя (которого Юлиан уже забыл), пока не было.

Первой, кого он встретил, была Хелен Бергер – белокурая девчонка хулиганистого вида с хвостом на голове и остатками веснушек возле носа.

– Юлиан! – воскликнула она и в мгновение окна прыгнула на его шею. – Ты и впрямь вернулся! Я думала, Пенни пошутила.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Юлиан. – Правда, Хелен.

Вторым оказался Йохан Эриксен, стоящий подле Хелен – высокий и стройный, но худой юноша с зализанными назад волосами и с болезненно бледной кожей.

Йохан незамедлительно протянул Юлиану руку, но тот вместо рукопожатия обнял однокурсника. Йохана немного смутило это – возможно, даже обрадовало, но его объятия были скованными и стеснительными.