Александра Черчень - Тайна Изумрудного города. Шанс для шута

– Оу-у-у. – Он немного отклонился влево, почти с восторгом наблюдая за шевелением длиннющих лопушков, доставшихся от папы-лепрекона. – Какое интересное наложение генов. Какие интригующие результаты!

– Рада, что расширила ваш кругозор, – холодным тоном ответила я, крепко-крепко сжимая кулачки и стараясь вернуть себе прежнее присутствие духа.

Почему Амириль не сказала, что этот муда… мужик еще и ученый?! Я себя бабочкой редкого вида сейчас чувствую! Которую нужно отловить и тщательно изучить. И если бы он только на уши с таким интересом пялился… теперь на меня всю! Да еще с такой задумчивостью, что становится вдвойне не по себе. Мало ли к каким выводам придет…

– Как вы могли так поступить?! – вернулась к теме я. – Ами такая хорошая, замечательная, добрая, а вы ее кинули, да еще и с такими словами…

– С какими? – всерьез заинтересовался он. – И кстати, я эту девушку даже не помню толком, как я мог ее бросить? – Потом он меня оглядел и хмыкнул. – А вот вас, рыженький лепрегномик, забыть будет крайне сложно!

Кто-о-о-о?! Вот скотина белобрысая!

– Прошу помнить об элементарных правилах вежливости. У вас нет права общаться со мной в таком тоне, – недовольно поджала губы я и, развернув плечи, тоже скрестила руки на груди. А что? И выгляжу представительнее, и есть куда эти самые руки деть.

– Очень интересно, – благожелательно кивнул мужчина. – Особенно в свете того, что вы себя этим не утруждаете.

– Я бы хотела вернуться к обсуждению вашей провинности и нашего прощения за оную, – постаралась успокоиться я.

– Возвращайтесь, – милостиво разрешил мне этот… Лельер.

Да, его зовут Лельер.

Хоть имя вспомнила – уже плюс. Который, правда, совершенно не отменяет того, что этот тип ведет себя по-свински.

– Вы признаете, что поступили недостойно джентльмена? – спросила я, предполагая, что говорить про девичью честь и прочее не обязательно. Ибо и так понятно. Ну и стесняюсь.

– Признаю, – охотно кивнул шут. – Я вообще так поступаю постоянно, какой именно случай вы имеете в виду?

Он издевается.

Я вдруг отчетливо и твердо поняла, что этот синеглазый козел издевается.

Посмотрела ему в лицо, оценила глумливость улыбки и осознала еще кое-что.

Он это делает сознательно и с нетерпением ждет реакции.

И тут я поступила как очень эмоциональная лепреконка, которой уже давно действуют на нервы.

Я психанула.

– Вы! – прошипела я, делая шаг вперед и яростно сверкая глазами. – Вы – низкий беспринципный моральный дегенерат! Вы – бессовестный соблазнитель! Вы – последний хам, который упивается своей безнаказанностью!

С каждой фразой я все повышала голос и последнюю почти что выкрикнула.

Дедушка-гном был бы мной очень недоволен.

А на моего оппонента сия тирада, к сожалению, никакого впечатления не произвела.

– Что же замолчали?

– Выдохлась, – буркнула, ощущая себя бабочкой в силках паука. Вроде и не едят пока, но я уже запуталась.

– Такое ощущение, что вам неудобно на меня орать, – заботливо предположил он. – Росточка не хватает, а находясь почти на уровне пояса собеседника… – Он как-то очень пошло ухмыльнулся и уставился на меня, видимо, ожидая на это реакции. Я только недоуменно хлопнула ресницами, посмотрела вперед и покачала головой. Потом еще раз тронула мягкую ткань белого плаща и озвучила очевидное:

– Я на уровне груди, – потом предположила: – У вас с глазомером плохо?

– Да нет… – так же ровно и спокойно ответил синеглазый, потом ногой отодвинул от ближайшего книжного шкафа скамеечку, быстро обхватил руками меня за талию и поставил на нее. Я только испуганно пискнула и отшатнулась. И, конечно же, едва не упала, но он снова меня подхватил и, лишь убедившись, что все в порядке, отпустил, отойдя ровно на шаг. Теперь наши глаза были на одном уровне.

– Ну что… леди, – хмыкнул он. – Продолжайте вашу обличительную речь, мне, право, даже интересно послушать!

– Что вы сделали?! – запоздало возмутилась я.

– Вознес вас до моего уровня! – самодовольно отозвалась эта сволочь.

– Мне это надоело, – едва удержала желание топнуть ножкой. – Прекратите так себя вести.

– М-да… – протянул блондин, по-птичьи склонив голову набок. – Вынужден признать, что гномка, как и лепреконка, из вас толком не получилась. Не смогли настоять на своем и даже высказать условия. Да и потом, когда сорвались, не получили от маленькой истерики совершенно никакой выгоды. Ай-ай-ай…

Чудесно. А теперь он оскорбил меня.

Впрочем, это я все же пережила и смирила злость. Сейчас бы умудриться без потерь сбежать.

Стоит ли говорить, что к этому моменту я десять раз пожалела, что пришла? И с чего я вообще взяла, что он покорно все признает и сделает, как я скажу?!

А еще стоило перед визитом сюда не выкидывать из головушки слова Ами о том, что это очень умный мужчина.

Сестра не раздаривала комплименты подобного рода направо и налево.

Но… выкручиваться как-то надо.

«Импровизация и умение действовать по обстоятельствам»… проснитесь там, что ли?! Хозяйка в беде!

– Господин Лельер, я бы просила вас не углубляться в дебри моей родословной. И была бы крайне благодарна, если бы вы держали свои выводы при себе. Как понимаю, дальше говорить с вами бесполезно, – вскинула голову я и вознамерилась спрыгнуть со скамеечки. Не успела. На локте сомкнулась его ладонь, недвусмысленно удерживая, и мужчина великодушно предложил:

– А вы попробуйте…

– Смысл? – дернула я бровью. – Вы… низкий человек. И как верно указали, я не могу ничего сделать. Расчет на вашу добрую волю и желание содействовать не оправдался. Потому отпустите меня наконец! Я желаю уйти!

– Да вы что, – делано удивился синеглазый. – Прямо вот так сразу уйти? И даже не взять реванша за что-то там попранное и униженное? О да, кажется, достоинство. Было бы что попирать и унижать, лепрегномик. Ваша сестрица, как я слышал, просто кладезь самодовольства, расчетливости, коварства и меркантильности! Видимо, она взяла с обеих сторон родни лучшее. Что в плане внешности, что в плане моральных качеств. Первое, надо признать, весьма радовало…

На бледных губах Лельера появилась такая порочная улыбочка, что я задохнулась от возмущения и гнева.

Меня затопило новой волной ярости, которая смыла все благие порывы сделать ноги. Он оскорбил. Оскорбил мою двойняшку! Да что он знает?!

Не позволю так отзываться.

И тут… не знаю почему – то ли из-за обиды за Амириль, то ли из-за чего еще… Но в голове встал образ плачущей сестренки, а поведение самого мужчины спровоцировало дальнейшие действия… В общем, моя рука как-то сама собой замахнулась и сама собой дала по наглой белой морде.

Синие глаза изумленно округлились, а я спрыгнула со скамейки и со словами «Бессердечный ублюдок!» выскочила за дверь.