Лина Люче - Внеклассное чтение про Черного лорда

– Мне интересно, – перебила Интента смущенную речь белого мага. – И я буду рада брать уроки у вас, Амалия.

Они начали сразу же, и это внесло приятное разнообразие в те несколько дней, которые оставались до начала работы. Интента уже начинала изнывать от безделья, и занятия с Амалией полностью захватили ее. Белый маг начала обучать ее с магических плетений, поскольку кое-какие из них Интента уже выучила сама по книгам – Амалия внесла небольшие коррективы в ее практику, а затем постепенно стала показывать более сложные узоры.

Они тренировались поочередно то на нитках, то на растениях, и всего за пару дней Интента вполне сносно обучилась плести нитяной браслет, предупреждающий об опасности и травяной узелок, предотвращающий легкие пищевые отравления, если держать его при себе во время обеда.

Это было захватывающе, и она сожалела лишь о том, что не может предложить Амалии взамен ничего столь же эффектного и быстрого – созерцание требовало долгого кропотливого обучения прежде, чем появлялись заметные результаты. Но белый маг это понимала и получала такое же удовольствие от теоретических занятий, как ее ученица от своей практики с нитками.

Кое-что она уже даже знала по самостоятельным занятиям с книгами, но правильно погрузиться в медитацию, даже с помощью Интенты, пока не могла. Ее взгляд прыгал, мысли скакали, тело то чесалось, то болело, то затекало. Вспоминая себя в начале обучения, созерцающая улыбалась и терпеливо объясняла, в чем тут дело:

– Тебе всегда будет неудобно, как ни сядь, пока ты не отключишь разум. Он так устроен, что ему нравится только скакать – это словно трехлетний ребенок внутри тебя. Усыпи его – и сможешь сидеть спокойно часами, не уставая от этого.

Но тому, чей разум еще никогда в жизни не спал наяву, понять это было не так-то просто. И Амалия пока только тренировалась, терпеливо ожидая результата.

Девушки быстро подружились. После занятий они вместе гуляли или пили кофе в своих комнатах, беседы становились все более доверительными, и очень скоро Амалия рассказала Интенте о своем коротком романе с лордом Кетимом, который случился двумя годами раньше, едва белая магиня прибыла в академию. Темный лорд ухаживал за ней три недели, проходу не давал, возил в город и кормил обедами в лучших кафе, покупал сладости, развлекал невероятными историями из своей жизни – словом, всячески заинтересовывал.

Но стоило Амалии согласиться переночевать у него один раз, как наутро он полностью потерял интерес – словно она мгновенно превратилась в пустое место. В ответ на робкие попытки молодой учительницы снова привлечь его внимание он осадил ее довольно жестокими шутками на виду у студентов, публично намекнув на их близость, и Амалии оставалось только сглатывать слезы и баюкать свое разбитое сердце с израненной гордостью.

– Понимаешь, это как будто ты на свете одна, как будто ты особенная. Стоило ему начать за мной ухаживать, как я потеряла всякое соображение. Это мастерство, в котором ему нет равных, – ровным голосом прибавила Делиор, но Интенту это не обмануло – в ее словах ощущалась остаточная боль.

– Он гипнотизировал тебя? – уточнила она, опустив глаза на свои ученические плетения.

– Нет, нет, что ты, я бы сразу почувствовала – темная магия вступает с белой в слишком жесткий конфликт. Конечно, он бы пробил мою защиту, если бы хотел, но зачем? Нет, – повторила она и покачала головой, – его мастерство не в этом. Он просто усыпляет внимание и все время удивляет… с ним очень интересно, знаешь, и весело – никогда не понятно, чего ждать. Это раздражает, но и притягивает одновременно.

– Знаю, – эхом отозвалась не сильно впечатленная Интента. – Мне кажется, он использует навыки созерцания. Настоящие Просветленные тоже всегда ведут себя неожиданно и притягивают так, что сопротивляться просто невозможно.

К слову она рассказала Амалии, как не раз получала по лбу от Лилайта, пытаясь в трансе задушить его в объятиях, и белый маг расхохоталась до слез:

– Я понятия не имела, что такое бывает!

– Конечно, бывает. Но ни один Просветленный не стал бы этим пользоваться, – с улыбкой сказала Интента.

– Это правда, что им совсем не нужны женщины? – с интересом осведомилась белая магиня, с удовольствием переключаясь на другую тему со своих скорбных воспоминаний.

– Я не знаю. Лилайт мало рассказывает о своей жизни, а когда ты с ним общаешься, даже в голову не приходит спрашивать – он говорит с людьми только о них самих.

– Говорят, просветление – это абсолютное счастье, может, поэтому больше ничего не нужно?

– В трактате Просветленного Мануэля есть ответ на этот вопрос, – улыбнулась Интента. – Он пишет, что счастье в понимании обычного человека – это такое же эмоциональное искривление, как несчастье. А в состоянии просветления оно перестает быть нужным. Как и все на свете, впрочем.

Округлив глаза, Амалия вздохнула:

– Пожалуй, это пока слишком сложно для меня.

Но тут же девушка прыснула и засмеялась, словно внезапно вспомнив что-то. И покрутила головой под вопросительным взглядом Интенты:

– Я не над созерцающими смеюсь. Это Черный лорд… Он однажды сцепился с каким-то эльфом-учителем с факультета иномирных наук. Тот проспал собственную лекцию, и вместо того, чтобы извиниться, придумал, будто созерцал у себя в комнате и погрузился в слишком глубокий транс, из которого не мог выйти. А ректор ему и говорит так серьезно: какой ты молодец, мол, что так далеко зашел по пути созерцания. А что тебе важнее, спрашивает: просветление или работа? Парень возьми да и скажи: «Работа важна, да после просветления, ваша светлость, ничего уже не нужно». Тогда его светлость кивнул, подозвал слуг и велел все его вещи вышвырнуть из окна – и бьющиеся, и не бьющиеся. Слуги тут же убежали, эльф остолбенел, а ректор и говорит ему: «Поздравляю с просветлением, вот тебе от меня по случаю уборка комнаты бесплатно. Хорошо, что тебе больше ничего уже не нужно».

Губы Интенты дрогнули, она покачала головой, но потом все-таки засмеялась вместе с веселящейся Амалией, живо представляя всю сцену благодаря эмоциональному рассказу.

– Он уволился? – спросила она с любопытством.

– Кто?

– Эльф этот.

– Да вот еще! – фыркнула магиня. – Отсюда почти никто не увольняется – зарплаты слишком высоки, такого больше нигде не найдешь, тем более этакому-то бездельнику. Ходил потом, объяснительные писал, штаны свои с трусами собирал с деревьев. Только его студенты высмеивали на каждом шагу, и Черный лорд его сам уволил в конце года – иди, говорит, просветляйся скорее, чего уж тут у нас время тратить впустую.

– Ты так и называешь ректора все время – Черный лорд? – недоумевающе спросила созерцающая у подруги.