Александр Курзанцев - Ученик поневоле

– Вы… всех? – хрипло каркнул я, пришибленный рассказом Сергея.

– Магов? – уточнил он и тут же кивнул: – Да, всех. А потом мы объявили, что тирания свергнута и теперь все смогут зажить свободно, – Сергей вздохнул. – Молодой был, глупый. На то, чтоб свергнуть тиранию, хватит нескольких лет. На то, чтоб поменять сознание людей, не хватит и столетия. Но что уж теперь об этом…

И мы выпили снова.

И снова утро. Разве что настроение чуть получше, чем вчера, не так давило безысходностью. И голова была на удивление ясная. Посмотрев же на перебуробленные, словно после бурной ночи, простыни, я почесал затылок, но ничего такого вспомнить, как ни старался, не смог.

Серёгу с нашего застолья утащило телепортационное окно. Не сразу, правда – он ещё секунд тридцать провисел в воздухе, отчаянно цепляясь за стол и горланя: «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг”…» А затем, через пару минут, на стол из воздуха выпала упаковка без надписей с наспех приложенным листочком, на котором от руки было выведено: «Антипохмелин, глотать не жуя».

Дальше мне хватило сил только на то, чтоб добраться до ласково принявшей меня в свои объятия кровати и проглотить нечто, сильно напоминающее кусок пластилина, перемешанного с угольной крошкой. И всё, больше ничего не помню.

Таинственный добродел не подвёл – похмелья как ни бывало. И вообще, чувствовался какой-то даже душевный подъём. А может, это так задушевная беседа с Глушаковым помогла?

Тут у меня зазудело, а значит, надо вновь собираться на занятия. Свой единственный выходной я натуральным образом пробухал… Стоп.

Я застыл, мысленно возвращаясь к вчерашнему дню. Что-то опять не вязалось. Помню, как проснулся, как завалился ректор с толпой неизвестных в поисках основателя Академии. Как позвал трудовика и выпроводил с Марной остальных. Потом мы выпили. Да, посидели хорошо, душевно… Но не весь день же?!

По моим внутренним ощущениям, посидели мы часика четыре, может, пять, но с учётом того, что начали утром, закончилось всё где-то в районе обеда. Это что же, я в обед вырубился и до утра следующего дня продрых?

А может, это антипохмелин меня так? Я вновь почесал голову, а затем хмыкнул и пожал плечами. Фиг его знает, как эти магические препараты действуют. Мало ли.

Выкинув посторонние мысли, принялся быстро одеваться. Кстати, когда, сняв с бельевой верёвки родные труселя, стал их привычно натягивать, не смог вспомнить, как их снимал, да и вообще как раздевался. С другой стороны, после такого количества выпитого немудрено и забыть.

Подхватив сумку с тетрадью и учебниками, я поспешил вниз. Из предметов сегодня были: история магии, маготехника и теория заклинаний. Всё сплошь лекции без практикума, так что я хотел побыстрей проскочить в аудиторию и занять место повыше. Слишком сильно мелькать у всего потока на глазах не хотелось. Всё же предметы были общими, а значит, вполне ожидалось присутствие помимо моей специальности и прочих «тёмных», включая тех, что подтрунивали надо мной на бытовой магии.

Однако всё поменяла короткая записка на дверях лектория, гласящая, что история магии сегодня отменяется и всех ждёт самостоятельная подготовка. Неожиданно. Что же это с начала года такого внепланового произошло? Впрочем, гадать смысла не было, и я поискал глазами инфу о том, куда мне идти теперь.

За проклятиями была зарезервирована аудитория двести семь на втором этаже, и я, поправив ремень сумки на плече, бодро зашагал туда. Не скажу, что меня сильно расстроила перспектива отсидеть одно занятие с нелюдимыми девицами вместо того, чтобы отбиваться от тупых малолетних остряков. Вовсе нет. После занятий по труду общество молчаливых начинающих ведьмочек мне было даже как-то ближе.

Заглянув внутрь, я, несмотря на приличное ещё количество времени до начала занятия, с удивлением обнаружил, что аудитория почти полностью заполнена. Девчонки, развернув книжки, сидели и, по всей видимости, усердно занимались. Чем вызван такой трудоголизм – мне было непонятно, и неопределённо хмыкнув, я тихонько проскользнул внутрь, собираясь аккуратно пробраться в дальний уголок. Но увы, стоило двери за мной захлопнуться, и все ученицы, как одна, разом подняли головы и уставились на меня.

– Эм… привет, – мысленно кляня себя за вечную неуверенность, медленно произнёс я.

Вот только вместо ожидаемого игнора, ну или, на худой конец, ответного формального приветствия все ведьмочки разом встали, выходя из-за парт, и окружили меня плотным полукольцом. «Полу» – потому что я рефлекторно прижался к стене, а так бы, наверное, полностью окружили.

И куда только девалась их нелюдимость? Я ловил на себе полные любопытства взгляды и не мог отделаться от ощущения, что меня разглядывают словно какое-то чудо-юдо диковинное.

Вдруг одна из них, откинув прядь волос цвета воронова крыла со лба, спросила:

– А ты правда ученик академии?

– Правда, – кивнул я, всеми силами стараясь выглядеть уверенно.

– И ты такой взрослый…

В ответ на это я лишь неопределённо дернул плечами – всё же данные слова были скорее констатацией факта, нежели вопросом. Вот хоть убей, никак не могу понять свои ощущения. Эти взгляды, как-то странно блестящие глаза…

– А сколько тебе? – девчуля с лёгким прищуром смотрела прямо мне в глаза, словно бы говоря: «Только попробуй обмануть». И я сознался:

– Тридцать четыре.

– О-о, – прошелестело по рядам.

– А нам старшие не поверили, – вдруг сообщила всё та же особа. Заложив руки за спину, качнулась с носка на пятку и добавила: – Обещали наказать за вранье.

– Это как? – удивился я.

– Тебе лучше не знать, – дипломатично сообщила девушка. – Но мы не соврали, так что надо будет им тебя показать, чтобы поверили.

«Да что я вам, слон в зоопарке, чтобы меня показывать?!» – хотел было возмутиться я, но чернявая вдруг продолжила:

– Покажем, но не отдадим. Так ведь, девочки? – она обернулась к толпе сокурсниц, и я натурально выпал в осадок, когда те хором выразили полное согласие со своей неформальной лидершей.

Вот это было мощно. Даже для видавшего виды меня. Чтобы сразу два десятка некрасивых девочек вдруг дружно заявили на меня свои права… Такого, я думаю, магическая академия ещё не видывала.

Меж тем девица подошла ближе, почти вплотную, и, понизив голос практически до интимного шёпота, с лихорадочным блеском в глазах спросила:

– А у тебя женщины были?

– В смысле… – замешкался я, пытаясь облечь в пристойную форму свою догадку.

– Да, – чуть выдохнула она и облизнула губы, жадно внимая.

– Были, – со вздохом подтвердил я.

– А сколько?

Я пробежался по воспоминаниям, подсчитывая, и после небольшой паузы ответил: