Ольга Манько - Край Земли. Книга первая

– Опосля что сталось? – стал допытываться Стёпка.

– Дык облако, на котором я сидел, превратилось в орла. Он меня к вам и отнес. Жар-перо подарил из крыла своего.

Водяной прислушался к разговору:

– Погодь – погодь, парнишка! Какие вороны, из какого гиблого места?

Гонец неопределённо махнул рукой:

– Ежели по небу смотреть, то в той стороне болото будет, а рядом с ним корявые деревья. Вылезло чудище угрюмое из болота того, после из него чёрные вороны и полетели громадные. В три аршина каждая!

Водяной почесал затылок, достал из всклокоченных волос мелкого карасика, посмотрел на него, вздохнул и бросил в воду:

– Сдаётся мне, что ты, парнишка, с самим боролся, слепень его загрызи, пиявка задави!

– С кем самим-то?

– С князем, понимаешь, мракобесным.

– Стало быть, пока я тут прохлаждаюсь, Ерёмка доблесть совершил? – пригорюнился Стёпка.

– Так я же не нарочно, – стал оправдываться гонец. – Я вообще ничего такого не думал делать.

Пёс открыл рот, ещё поскулить, но его прервал Леший:

– Будет тебе балаганничать. Все идем в мою землянку.

Водяной воспротивился:

– Только русалочки нашлись, а я должен их покинуть, на произвол судьбы бросить!

– Нам надо тайный совет держать, как Князя Мрака победить. В землянке моей вражье ухо не услышит наших планов, – терпеливо растолковал Прокопыч.

– Тогда спору нет, – согласился Водяной.

– У меня аж липовая нога чешется, так хочется оттузить этого князишку, – грозно прорычал Топтыгин и первым потрусил в сторону землянки Лешего.

Сумерки все плотнее окутывали землю, вытесняя день. Растекающийся полумрак приглушал звуки, поглощал запахи, окрашивая лес в серый цвет. Кое-где ещё было слышно осторожное шуршание ёжиков, да мелькали пугливые тени ночных птиц. Уже первая звезда робко поблёскивала на темнеющем небосклоне, а в землянке Прокопыча шёл военный совет. Леший ходил из угла в угол, в волнении попыхивая дымом из ушей. Ерёма сидел за столом, рядом с ним восседал с важным видом Стёпка, изображая солидного пса. Водяной выглядывал из-под крышки самовара, короной украшавшей его голову. Тяжко Водяному приходилось без воды, вот и пришлось, забыв о своем царском достоинстве, нырнуть в самовар. Места не хватало, и нога вываливалась через кран. Но зато он был в центре стола, и это примиряло Хозяина Вод со стеснённым положением. Сурово сдвинув брови, Водяной сосредоточенно следил за разговором. Топтыгин не сумел протиснуться в землянку и застрял в проёме двери, что не мешало принимать ему самое живое участие в беседе.

– Уже темнеет, пора тебе Ерёма надевать лапти-скороходы и идти к Трясогузкиному болоту, – сказал Прокопыч.

– В скорости мрачный душегубец начнет злодействовать. Он завсегда в тёмную пору выползает из своего гиблого места, – кивнул головой Топтыгин.

Степке страсть как хотелось вставить хоть пару слов, не зря же он сидел столько времени с глубокомысленным видом. Наконец в его голове забродила некая мысль, он открыл рот и неожиданно для себя чихнул.

– Знаешь что, Прокопыч, апчхи! Ты свои дымоходы-то прикрути, – сердито выговорил сквозь чихание Стёпка. – Апчхи! Мне в единоборство вступать, а тут внутренности от чиха подпрыгивают и нюх отшибает напрочь. Апчхи!

Прокопыч резко развернулся в сторону пса:

– Цыц, оголец! Я думаю.

– Мысли твои шибко чадят, не продохнуть, – насупился Стёпка.

Он хотел ещё что-то добавить, но дверь, в которой застрял Топтыгин, затрещала, зашаталась. Медведь взвизгнул и вцепился лапами в проём. Послышалась возня, кто-то пытался оттащить косолапого. Топтыгин оглянулся и рявкнул:

– Брысь отсюда, мазурик! – и исчез в темноте.

Через секунду в дверях появилась жизнерадостная физиономия Соловья-Разбойника:

– Опаньки, вот вы где! А я проснулся, никого нет. Скучно же!

Водяной негодующе булькнул и, просочившись через самоварный кран, превратился в огромного сома. Под его тяжестью у стола подогнулись ножки. Сом, шевельнув усами, загудел:

– Нет от тебя, шалопая, продыха ни днём, ни ночью.

– С чего вам отдыхать? – удивился Соловей-Разбойник. – Не пахали, не сеяли, а только лясы точили.

– Много ты понимаешь! Сие консилиум! – многозначительно произнес Стёпка.

– Ты не груби мне непонятными словами! – ополчился Разбойник и даже жёлтым глазом сверкнул.

Пёс почухал за ухом и небрежно бросил через плечо:

– Эх ты, неуч! Сие слово означает, что совет мы держим.

Сом-Водяной застучал хвостом по столу, привлекая к себе внимание. Он беспомощно открывал рот, издавая маловразумительные звуки.

– Чего сипишь? Толково можешь сказать? – Соловей-Разбойник сверкнул на Водяного лиловым глазом.

Тот же только шевелили усами, закатив глаза.

– Батюшки светы! – всполошился Прокопыч. – Окочурится Водяной без воды! Ерёмка, в самовар его, в самовар!

Гонец подхватился, попытался поднять сома. Скользкая рыбина выскользнула из рук и, сломав стол, упала на пол. Сверху свалился самовар, из которого пролилась вода. Сом хрюкнул и превратился вновь в Водяного, который напустился на Соловья-Разбойника, размахивая руками и булькая. Но что он говорит, понять было невозможно.

– Ну, ты бузотёр, Водяной, – засмеялся Соловей-Разбойник.

– М-да, камуфлет случился, – задумчиво произнес Стёпка.

– Все-таки я вас отбузиную! – Прокопыч покосился на хворостину.

– Слушай, – Ерёмка обратился к Разбойнику, – а почему тебя Князь Мрака не тронул?

– Он души собирает, а я бездушный, – радостно засмеялся Соловей-Разбойник. – Мне же всё равно кого грабить! Хоть мальца, хоть удальца. Знаю, супротив Князя вы идёте, и я пойду с вами. Засиделся на месте. Надо кровушку по жилочкам разогнать, силу разбойничью показать. Да и Князь мне надоел. Из-за него в лес никто не ходит. Тоскливо без дела-то.

– Давай-ка, окаянец, бери Водяного и тащи к озеру, пока не засох он у нас, – кивнул Прокопыч Соловью-Разбойнику. – Мы тут собираться будем. И тебя ждать. Глядишь и сгодишься для доброго дела.

– С превеликим удовольствием! – Разбойник вытянул Водяного из землянки и бегом припустился к озеру.

Когда Соловей-Разбойник вернулся, все уже были готовы выйти в поход. На Ерёмке чистая чиненая рубаха. Леший заштопал её по-своему зверобоем и полынью, и рубаха уже более походила на кольчугу. Стёпка бегал вокруг землянки, обнюхивая следы. Топтыгин сидел на высокой ели, вглядываясь в сторону Трясогузкиного болота.

– Не видать ничего, – крикнул он Прокопычу. – Притаился супостат, видать чует свою погибель.

– Отправляемся, ребятушки. Ты, Топтыгин, сзади держись. Ты, Ерёмка, головой думай, не горячись. А ты, Стёпка, держи ухо востро, бди за всем, – напутствовал всех Леший.