Дарья Гущина - Ветер на ощупь

– Ка-какое е-еще на-наследство? – неуверенно пролепетала я.

– У тебя прадед был? Был. Завещание он на тебя написал? Написал. Ты заклинание прочитала? Прочитала. Значит, в права наследия вступила, – терпеливо ответил мой собеседник и протянул ко мне руки: – И вот он я, владей!

– А-а-а, так ты один из духов, – сообразила я. – А почему раньше не показывался?

– В спячке находился за ненадобностью. А разбудить нас может только владелец замка, если обратится напрямую, – отозвался рыжий весело.

Я покосилась на остальные портреты:

– И там тоже – духи?

– Не все, – парень посмотрел на стену. – Показать нужных?

– Конечно! – я потерла ноющий от голода живот. – Но сначала того, кто накормить сможет.

– Так-так… – мой собеседник задумчиво прошелся вдоль стены. – За кормежкой обычно следил вот он, – и указал на тощего бледненького старичка, печально взирающего на мир огромными темными глазами.

Я поспешила его разбудить, жалобно шмыгнув носом и попросив поесть. Старичок вынырнул из портрета, оставив в рамке свое поблекшее изображение, кивнул и исчез.

– За покупками пошел, – ответил на мой растерянный взгляд дух.

– А что, вы можете замок покидать? – не поверила я.

Домовые духи – не роскошь, не имел их лишь ленивый да скиталец без собственного жилища. Другое дело, что они крепко привязаны к дому и не могут уходить дальше двадцати шагов от крыльца.

– Вполне, – весело улыбнулся он.

Я нахмурилась, скользнув по нему взглядом. Темные штаны и рубаха – ничего примечательного, на первый взгляд. А вот на второй… Все же моя прабабушка – артефактолог, и во волшебных безделушках я разбиралась неплохо. А на тощей шее парня висел скромный маленький медальон-монетка.

– А-а-а, понятно… Материализация, – подойдя вплотную, я деловито пощупала плечо духа. – Внешне вы практически не отличаетесь от живых людей и способны пользоваться благами мира.

Так и есть, обычное человеческое плечо, а не бесплотное нечто. Парень ухмыльнулся, и моя рука по локоть провалилась в вязкий туман, прочно в чем-то густом завязнув.

– Эй! – я дернулась.

Безрезультатно. Рыжий захихикал. Я сверкнула глазами:

– Пусти! – и снова дернулась, для верности упершись в его колено ногой.

Он послушался. Я отшатнулась, взмахнув руками, и не удержалась, шлепнувшись на пятую точку. Дух снова захихикал.

– Не смешно! – я встала, с достоинством оправляя платье.

– Ладно тебе, – дух не переставал улыбаться, – посиди в портрете с мое – над чем угодно веселиться начнешь по пробуждении!

– Я – не развлечение! – обиделась.

– Да-а-а? А в зеркало на себя давно смотрела? – смеющийся рыжий взгляд сосредоточился на моей макушке.

– Много ты понимаешь! – и я с гордостью пригладила свои пышные кудри, по которым сверху вниз пробегали яркие радужные волны, – это же… настроение!

– Почему же, все понимаю, – кажется, он вообще никогда не перестает улыбаться. – И позже покажу кое-что. Но разбуди сначала остальных.

Проходя вдоль портретов, я окликала каждого духа, а рыжий попутно объяснял, кто чем в замке занимается. Уборка, садоводство, уборка, присмотр за хозяйством, уборка… Дородная женщина, две молодые девушки и худой бородатый мужик выпорхнули из старых рам и разбрелись по делам, а последним из портрета вылез парень, как две капли воды похожий на рыжего. Так же одетый и так же задорно улыбающийся.

– Так вас двое? – в мысли закралось нехорошее предчувствие.

– Братья мы, – пояснил первый дух.

– Близнецы, – указал на очевидное второй.

Я перевела взгляд с одного на другого и беспомощно улыбнулась:

– Наверно, однажды я научусь вас различать… А зачем вы мне, кстати?

– Охранять, – бодро сказал первый.

– И из передряг из разных вытаскивать, – добавил второй.

– И спасать.

– Мы пригодимся! И поможем всегда!

– Не уверена… – я вздохнула, расправляя складки подола, и вспомнила: – А где еще один? В завещании про восьмерых духов говорилось!

Близнецы переглянулись, перемигнулись, и первый рыжий сказал:

– Он… однажды появится. Когда время придет, – и снова зачем-то подмигнул брату.

Понятно. Иного ответа я не дождусь.

– Ладно, оставим. Что ты хотел мне показать?

Близнецы дружно устремились к лестнице, по пятам преследуемые стайкой светляков, а я пошла следом. Поднялась на третий этаж, зашла в гостевую и обнаружила обоих колдующими над картиной. На стенах гостевой комнаты висели две огромные картины с изображением темных старых дверей, скрытых буйным плющом. Из-под пыльных треугольных листьев наружу выглядывали лишь неровные доски да резные ручки. И когда рыжий дух взялся за одну из них, открывая дверь, до меня дошло:

– Входы в башни!

– Морок, – дух посторонился. – Прошу!

Подобрав длинный подол, я быстро поднялась по узкой скрипучей лестнице, оказавшись в огромной полукруглой комнате. Грубая каменная кладка стен, паутина с пылью и – большой портрет во всю стену. На последний я уставилась во все глаза.

– Прадед?..

– Он самый, – отозвались оба моих спутника и отчего-то скривились. Словно само воспоминание о нем было неприятно.

Неизвестный художник изобразил Эйрина леер Ат-Нора сидящим на ступенях собственного замка. Невысокий, щуплый, хрупкий, он был одет в ужасный, по мнению многих, костюм: ярко-зеленые штаны, желтую в красную крапинку рубаху и голубую тунику. Дополняли образ сиреневые сапоги, коричневая походная сумка через плечо, узкий длинный шарф в разноцветную полоску и такая же кепка, лихо сдвинутая набекрень. Из-под кепки выбивались разноцветные кудрявые пряди, вьющиеся по плечам. За столь пестрой одеждой не сразу замечалось бледное лицо с курносым носом и улыбкой, притаившейся в уголках губ. Зато обращали на себя внимание глаза – большие, теплого орехового цвета, излучающие ясный солнечный свет.

Я с таким вниманием рассматривала предка, что не сразу обратила внимание на шушуканье за спиной:

– Я первый сказал, что похожи!..

– Нет, я!..

– Я еще на лестнице сказал!

– А я – в коридоре!

– А я проснулся раньше и первым подумал!

Я обернулась, и близнецы дружно замолчали.

– Вы о чем? – спросила с любопытством.

– Да похожи вы с прадедом, как мы – вот с ним, – и рыжий ткнул пальцем в плечо своего брата.

– И рост, и волосы, и лицо, – поддакнул второй.

– И безумное настроение, – добавил первый.

– Никакое оно не безумное, – я снова посмотрела на портрет, – а нормальное – настроение ясного неба и цветущего луга.

– А у тебя какое? – уточнили братья в один голос.

– Радужное. Было…

…пока я сюда не попала.

– Радужное? – близнецы дружно захихикали.

– Да ну вас… – я наморщила нос, придирчиво изучила портрет и решила: – Нет, вы неправы. Ничего общего у нас с ним, – и указала на прадеда, – нет.