Елена Нуднова - Мёртвые не спят

– Раздеться не выйдет, потому что это не настоящие вещи, а лишь остаточная информация, – пояснил Деррил. – Воспоминание о том, во что ты была одета перед смертью.

Никак не привыкну. Я опустила руку и снова взглянула на отражение. На коже, как ни странно, ни царапинки, ни капельки крови, только волосы слегка растрепались. Я со вздохом отвернулась.

Из прихожей мы прошли в гостиную. В большой комнате стояли диван, два кресла и журнальный столик, у стены располагались три шкафа с книгами.

– Ну, вот, – Деррил обвёл помещение барским жестом. – Чувствуй себя как дома, потому что теперь это и есть твой дом.

Из гостиной вели ещё три двери. Так как я застыла посреди комнаты и даже не собиралась двигаться, Деррил сам толкнул одну из них, громко провозгласив:

– Ванная.

Комната была оформлена в разных оттенках синего. Просторно, без излишеств, всё практично и удобно.

– Кухня, – сказал Деррил, открывая вторую дверь.

Здесь, насколько я успела увидеть, был фисташковый гарнитур, стол с четырьмя стульями, холодильник. Плита, кстати, тоже имелась.

– Мне придётся готовить? – без особого интереса спросила я. – Зачем? Я же мёртвая. У меня и тела нет… Кажется.

Я снова осмотрела свои руки с эфемерно-неплотной кожей. У Деррила такого нет, он выглядит вполне обычно.

– Верно, – кивнул Деррил. – Завтра тебе сделают новое тело, чтобы ты могла взаимодействовать с материальными предметами. Сперва оно будет работать в нормальном режиме. Пока организм не «поймёт», что принадлежит неживому существу. Но первые полгода-год ты будешь испытывать голод, жажду, чувствовать боль и температуру. Потом все эти функции отключатся за ненадобностью. Надо только чуть-чуть потерпеть. А вот отдых тебе уже сейчас не нужен. Мёртвые вообще никогда не спят.

– Стоп, как это – сделают новое тело?

– Это технология на стыке биоинженерии и магии. Знаешь ведь, что можно выращивать с нуля человеческие ткани и органы? Вот, примерно то же самое, только в больших масштабах. Если тебе интересны подробности, лучше расспроси завтра специалиста. Я же не учёный.

Деррил подошёл к последней двери и распахнул её.

– Это кладовая.

Я увидела комнатку, больше похожую на большой шкаф. Стены от пола до потолка заняты полками, часть из них пустовала, а на некоторых аккуратными стопками лежала одежда.

На этом осмотр закончился.

– Ну как, довольна? – спросил Деррил.

Чем довольна? Тем, что меня насмерть сбила машина сегодня утром? Но обижать Деррила резкими словами не хотелось, в конце концов, он ни в чём не виноват.

– Квартира… хорошая?

– Отлично, – Деррил, наверное, понял, о чём я думаю. Он сочувственно улыбнулся. – Кажется, я рассказал всё, что должен был. Ты не против, если я выпью пять капель в честь твоего прибытия?

– Да пожалуйста, – слегка смешалась я. Так странно, он спрашивает моего разрешения, будто я и впрямь хозяйка этой квартиры, а мне даже не было известно, что тут вообще есть алкоголь.

Мы прошли на кухню. Деррил открыл шкаф, в котором обнаружился мини-бар. Деррил достал бутылку виски, плеснул в стакан на два пальца и опрокинул залпом.

– Разве вы…

– К чему этот официоз? – перебил меня Деррил. – Обращайся ко мне на «ты».

– Хорошо. Разве ты чувствуешь вкус алкоголя?

– Нет, – Деррил усмехнулся и налил себе ещё. – Но я ведь помню, каким был вкус виски. К тому же, все кураторы любят спиртное. Это… нечто вроде протеста. Кажется, что так можно почувствовать себя живым, – он вздохнул. – Что же ещё… Я, как уже говорил, буду твоим наставником. Ты пройдёшь курс подготовки, затем приступишь к выполнению миссий. Сначала тебе станут давать лишь простенькие поручения, но со временем ты дорастёшь до настоящих заданий. Ладно, хватит информации на сегодня. Тебе и так пришлось узнать слишком много. Ты наверняка хочешь побыть наедине с собой, привести мысли в порядок. Так что оставляю тебя. Я зайду завтра утром. Не провожай.

Он вышел, хлопнула входная дверь. Я продолжала стоять, словно ожидая чего-то. Побыть наедине с собой… Нет, как раз этого мне абсолютно не хочется. Лучше бы наставник не уходил. Чужое присутствие поддерживало меня, если вели – я шла, если спрашивали – отвечала. Такие действия, пусть и совершающиеся чисто механически, отвлекали от мыслей, теперь же они «догнали» меня, накрыв огромной приливной волной. На смену оцепенению пришло беспокойство и грызущее чувство тоски, стены комнаты будто сближались, грозя раздавить.

Стакан с недопитым виски начал казаться заманчивым. Интересно, мёртвые пьянеют? Я попыталась взять стакан, но ничего не вышло. Полупросвечивающая кожа не смогла коснуться стекла. Прямо призрак, совсем как в фильме с Вупи Голдберг. Сесть на стул тоже не получилось, поэтому я со вздохом опустилась прямо на пол.

Обычно люди находят утешение в том, что смерть не является концом, после неё тоже что-то есть. Меня это не успокаивало. В любом случае всё кончено, остался лишь огромный список «никогда». Мне никогда не вернуться домой, никогда не пройтись по Измайловскому парку, никогда не подержать на руках моего кота Бублика… От накатившей жалости к себе стало совсем тоскливо. Горло сдавило, глаза щипало, но слёзы не появлялись, я лишь судорожно хватала ртом воздух, стараясь успокоиться.

Наконец, дыхание более-менее выровнялось. Нет, не буду думать о… о смерти, так только хуже. Я попыталась вспомнить что-то светлое. Лучшего друга, первую влюблённость, семью… маму. При этой мысли к горлу снова подступил солёный ком, из груди вырвался полупридушенный всхлип.

– Мам… – негромко позвала я.

Она нужна мне, нужна сейчас как никогда! В эту секунду я не чувствовала себя ни взрослой, ни самостоятельной, просто потерянным ребёнком, который очень хочет к мамочке. Вот если бы можно было хоть на мгновение прижаться к ней, вдохнуть знакомый запах духов. Но мамы нет рядом, и больше не будет. Никогда. Никто не обнимет меня, не пожалеет, не даст совет. Что же мне делать теперь, мёртвой, в чужом мире и совершенно одной? Я обхватила себя руками за плечи и всё-таки расплакалась.

ГЛАВА 2. Новое тело и старые книги

Поток слёз наконец иссяк. Я просто сидела на полу, пялясь в пространство. Моральных сил не хватало даже на то, чтобы встать и перейти в гостиную. Всё казалось бессмысленным. Хотелось погрузиться в дрёму, сбежать от окружающей действительности, пускай ненадолго. Но мёртвые не спят. Только сейчас я в полной мере осознала суть сказанного Деррилом. Время сжалось в точку, потом расширилось до невиданных пределов и обрушилось на меня. Тысячи, тысячи лет, бесконечная череда мгновений, сменяющих одно другое, и все их я должна буду прочувствовать.

Вокруг что-то происходило. Школа, с вечно бодрствующими обитателями, существовала по своим законам. Из других квартир доносились голоса, музыка, смех, порой слышался топот, словно кто-то пробегал по коридору, глухие звуки ударов, и пару раз, кажется, взрывы, как от петард. Но даже это не смогло заинтересовать меня настолько, чтобы я хотя бы пошевелилась.