Елена Медведева - Внук кота Бегемота и другие

После такого рассказа у меня отпали все сомнения – при первой же возможности заведу птицу семейства вороновых. Желание было столь острым, что осуществилось оно буквально через несколько минут. Я уже не раз говорила о том, что реализуются лишь мечты, скопившиеся на кончике стрелы. Натянешь лук, запустишь стрелу, и она донесёт твоё желание до того «мага», который решает «быть или не быть».

На кованом ограждении газона, понурив голову, сидела серая городская ворона. Рядом с ней горько плакал маленький мальчик.

– Что случилось? Могу ли я помочь?

– Можете, если возьмёте себе мою ворону. Её зовут Клара. Я подобрал её совсем маленьким птенцом, когда она выпала из гнезда. Клара выросла, и теперь от неё много грязи. Мама выбросила птицу.

– Не плачь, я как раз мечтала завести ворону. Я сумею о ней позаботиться.

Вскоре я приобрела и большого лесного ворона Карла. Птицы у меня были необыкновенные. Во всяком случае, ни ворон Карл, ни ворона Клара ни разу не заставили свою хозяйку пожалеть о том, что она взяла их в свой дом. Ворона сидела в клетке рядом с компьютерным столиком, и когда я работала, всегда принимала в этом процессе активное участие. Она не произносила отчётливо слова и фразы, но выражала чувства каскадом необыкновенных по своей интонации звуков, которые без сомнения можно было перевести так: «Как хорошо, что ты рядом» – нежные тона; «Почему ты не обращаешь на меня внимания?» – с раздражением в голосе. После этой фразы ворона набирала в клюв воду из поилки и плевала в меня – уж теперь-то хозяйка наверняка оторвётся от клавиатуры и посмотрит ей в глаза. Почему-то больше всего Клара ревновала меня к компьютеру.

Карл тоже постоянно наблюдал за своей хозяйкой, приняв при этом очень смешую позу: выпячивал зад, а длинный клюв и часть головы просовывал между прутьями так, чтобы лучше видеть монитор. Внимание на себя он переключал ещё более действенным способом, чем ворона – опрокидывал миску с водой – при этом не помогали никакие крепёжные приспособления, а потом тяжело дышал, раскрыв клюв и гортанным голосом периодически орал: «Пи-ить! Пи-ить!»

Когда мой муж Антон узнал о моём намерении завести представителей всех птиц семейства вороновых, он начал настаивать на моём обращении к психиатру.

– В чём логика твоего требования? Надеюсь, ты не собираешься поместить меня в психиатрическую больницу.

– Если ты больная на голову, я оплачу лечение в стационаре частной клиники на условии анонимности.

– А если я здорова?

– Справку от психиатра принеси, тогда и поговорим.

Вердикт психиатра оказался не утешительным для Антона. Я психически здорова. Моё страстное желание заводить домашних питомцев и изучать их связано с тем, что я в смысле профессии занимаюсь не своим делом. В детстве я страстно мечтала стать ветеринаром, но отец был категорически против. Меня «запихнули» на физический факультет, что было модно в то время. Отец не посмотрел на то, что, будучи способным во многих отношениях ребёнком, наименьший интерес из всех наук я проявляла к физике. Я очень уважала учёных – физиков, поражалась абстрактному складу их ума. Но на первом курсе даже подумывала о суициде. И только страх перед жестоким родителем заставил преодолеть себя и прыгнуть выше головы. Я стала круглой отличницей по всем предметам. С математикой у меня дело обстояло гораздо лучше – пятёрки за контрольные получала без напряга. А вот по общей физике мне ставили хорошие оценки ради того, чтобы не испортить диплом. Со временем я всё же научилась решать физические задачи любой сложности. Но стоило это мне тяжкого труда. Однажды отец даже запер меня в своём кабинете и не выпускал до тех пор, пока я не решу более сотни задач. По мнению психиатра, если я откажусь от не реализованного призвания, от тесного контакта с братьями меньшими, от возможности их изучать, вот тогда у меня и произойдёт психический срыв. И станет постылой жизнь, и всё пойдёт невпопад.

И словно по заказу свыше на меня посыпались предложения приютить птицу семейства вороновых. На этот раз кандидатом в мой зоопарк стала галка по имени Феофан. Взять птицу попросил случайный знакомый – фермер. Он рассказал мне историю спасения птенца.

– Мой помощник вырвал Феофана из кошачьей пасти, когда ему было несколько дней от роду, и птенец ещё даже не покрылся пухом. У него было сломано крыло и повреждены пальцы на одной лапке, но он выжил, через какое-то время оперился и стал похож на галку – альбиноса – несколько белых перьев на обоих крыльях. Только размером мал – чуть более скворца. Месяца через два Феофан стал совсем ручным. Весёлая, умная, хитрая птица и с характером, но очень блудливая.

Я не раз обращала внимание на смышлёность галок, и они порой казались мне умнее и адекватнее своих вороновых собратьев. Но Феофан даже превзошёл все мои ожидания. Едва я спустилась в подвальчик – мастерскую, где работал помощник фермера, Феофан выбежал навстречу и, отчётливо произнес «кто там?». Затем начал вертеться под ногами точно так, как это делают, радуясь гостям, маленькие собачки.

– За тобой пришли, Феофан, – с дрожью в голосе произнёс хозяин.

Галка насторожилась, испуганно взглянула на меня и опрометью бросилась в тёмный угол, где забилась в какую-то щель.

– Понял, бедняга, что отдаём мы его. Очень жалко расставаться, – помощник тяжело вздохнул, – но проблемы, проблемы…

Специальной клетки для Феофана я ещё не успела приобрести и решила поселить его с египетскими горлицами. Из менее известных пернатых мне очень нравятся любимые птицы царицы Клеопатры – египетские или смеющиеся горлицы. Они являются ручными с самого рождения. Когда я выбирала птенцов, хозяин выпустил их из клетки. Они порхали вокруг меня как бабочки, садились на плечи. Им нравилось, когда я гладила их спинку. Египетские горлицы не поют, как большинство птиц, но издают космические звуки и смеются почти как люди.

Очаровательные птахи – смеющиеся горлицы проявляли завидную настойчивость в производстве потомства. Невзирая на погоду, несли и несли яйца, складывали их в кормушку и добросовестно согревали своим теплом. Однако довести дело до полного созревания зародыша не удавалось. Я заниматься разведением птиц не собиралась, и по этой причине не обеспечила семейную пару гнездом. Так что через какое-то время неловкие родители разбивали скорлупу, и неродившийся птенец, на радость ворону Карлу, пополнял его рацион. Но горлицы не теряли надежды стать родителями, и я, в конце концов, не устояла перед их стремлением к продолжению жизни – снабдила птиц ватой для построения гнезда. Так появился на свет голенький размером в полмизинца птенчик. Первые два дня он ничего не ел, или мне просто не удалось пронаблюдать процесс кормления. Но родители в строгой очерёдности обнимали его своими крыльями, не давая холоду заморозить крошечное тельце. А на третий день ранним утром птенец широко раскрыл клюв, и родители протолкнули в него порцию переработанной пищи. В этот период малоежки горлицы, прекрасно существовавшие на одном пшене, с аппетитом поглощали варёные яйца, творожок, тёртую морковку, листья салата из горшочка и более разнообразный корм для попугаев. И птенчик рос не по дням, а по часам… В двухнедельном возрасте он оперился, превратившись в маленького белого голубка, и только на шее и под крыльями розовела кожица. Любимицы царицы Клеопатры смеющиеся горлицы с рождения ручные птицы и обожают посидеть на человеческой руке, время от времени помахивая крылышками. Птенец уже покинул свое гнездо из ваты, но самостоятельно есть не мог. А у родителей инстинкт заботы о потомстве постепенно начал угасать. И когда маленькая горлинка не наедалась, она нахально впивался своим непропорционально длинным клювиком в материнскую шею, да так сильно, что птица кричала от боли. Мне приходилось отцеплять от неё присосавшегося малыша. Но мать жалела детёныша и по мере сил продолжала его подкармливать, в то время как отец решительно пресекал попрошайничество. А потом и вовсе начал побивать сыночка. Я подготовила для молодой птички отдельную клетку, но прежде чем пересадить горлинку в одиночную камеру, решила попробовать, правда, без особой надежды на положительный результат, воздействовать на отца. Горлицы птицы понятливые. Двух сделанных вовремя шлепков оказалось достаточно, чтобы отец смирился с перспективой совместного проживания с детёнышем и разрешил ему занять на жёрдочке соседнее с ним место.