Геннадий Авласенко - Разрешите стать вашим слугой

СЭР ГАМИЛЬТОН ( благодушно ). Давай!

Слуга подходит к сэру Гамильтону и тут происходит нечто совершенно невероятное. Слуга входит в господина и совершенно исчезает в нём. Сэр Гамильтон вздрагивает, лицо его искажается, в нём происходят какие-то быстроменяющиеся изменения, на какое-то короткое мгновение оно даже становится лицом слуги. Потом всё это заканчивается, сэр Гамильтон нахлобучивает шлем и твёрдой походкой выходит из шатра.

Сквозь щели шлема он отчётливо видит своего соперника. Юноша сидит на лошади, которую отец юноши ведёт, даже, можно сказать, тащит за узду.

Послушаем же продолжение диалога юноши и его отца.

ЮНОША. Пап, если меня убьют…

ОТЕЦ. Не будем о грустном, сын мой!

ЮНОША. Нет, будем! Папа, он уже садится на лошадь!

ОТЕЦ. Будь мужественным, сын мой! Помни, десять поколений графов Дебрианов смотрят на тебя с небес!

ЮНОША ( обречённо ). Ничего, скоро я с ними встречусь. Что им передать от тебя, папа?

Ничего на это не отвечая, старый граф Дебриан отпускает поводья и с силой хлопает лошадь сына по крупу. Молодой граф Дебриан (впрочем, он ещё не граф, а, скорее, виконт) пулей вылетает на ристалище, дабы встретить там свою печальную судьбу…

В это самое время прямо перед графом отцом возникают как будто непосредственно из воздуха семь странных фигур. Все они с ног до головы закутаны в чёрные балахоны, широкие капюшоны низко надвинуты и полностью скрывают лица пришельцев. Странно, но сам граф их, кажется, совершенно не замечает, как, впрочем, и все прочие зрители сего увлекательного турнира.

Семеро смотрят в сторону ристалища, где оба рыцари занимают исходные позиции, и не просто смотрят, а обмениваются при этом репликами на каком-то совершенно непонятном языке. Впрочем, у нас с вами, уважаемые читатели, есть одно маленькое преимущество: мы можем понимать странный сей язык.

– Он здесь, мессир!

– Вижу, Виниул!

– Да, но он под защитой!

– Знаю! Мастер, мы можем хоть как-то блокировать его защиту?

– Только на короткое время.

– Надеюсь, этого будет достаточно для исполнения нашего плана.

– Да, мессир, но расстояние слишком велико…

– Ну что ж, тогда нам следует подойти поближе.

– Да, но нас же заметят!

– Нас никто не заметит! Неужели ты ещё этого не понял?!

– Но он то нас заметит, мессир!

– Пускай! Он уже ничего не сможет предпринять!

Семеро, плавно скользя над самой поверхностью земли (а, может, и, касаясь её, кто знает) направляются прямо к, сидящему на лошади, молодому Дебриану. Ничего вокруг не замечая и почти ничего не соображая от волнения, молодой граф (точнее, виконт) творит молитву.

– Пресвятая дева Мария, – шепчут его дрожащие губы. – Помоги мне одолеть этого громилу! Даже нет, сделай так, чтобы он не слишком сильно меня покалечил! Если я всё же останусь жив, пресвятая дева Мария, я поставлю в твою честь сто толстых свечек, а если я всё же одолею его, тогда я… я тогда дам обет целибата и стану смиренным послушником любого нищенствующего монашеского ордена, того, на который ты мне укажешь, о, благословенная дева Мария!

Трубит рог и молодой Дебриан, опустив забрало и выставив перед собой копьё, обречённо скачет навстречу противнику. Семеро, вытянувшись в ряд, скользят вслед за ним.

Сэр Гамильтон, а точнее, Слуга в его теле, тоже несётся навстречу Дебриану, выставив перед собой копьё. Вдруг, сквозь щели забрала он замечает зловещую семёрку, стремительно приближающуюся с вытянутыми перед собой руками.

– О, нет!

Семеро ярких зелёных лучей ударяют ему прямо в глаза и Слуга, вылетев из тела господина, описывает в воздухе широкую дугу и тяжело шлёпается на траву.

– О, нет! – шепчет он со стоном. – Только не это!

Но, увы, произошло именно это. Сэр Гамильтон, внезапно очнувшийся и обнаруживший себя в седле, словно ополоумел. Он заорал что-то визгливым, срывающимся голосом, выронил копьё со щитом и, уцепившись обеими руками в лошадиную гриву, попытался просто удержаться в седле. Возможно, ему это и удалось бы, если бы не копье Дебриана…

– О, нет! – в третий раз прошептал Слуга, в отчаянии закрывая глаза.

Грузное тело сэра Гамильтона, пробкой вылетев из седла, с грохотом входит в соприкосновение с землёй. А молодой сэр Дебриан разворачивает лошадь и, подняв забрало, изумлённо смотрит на неподвижное тело грозного своего противника. Он словно всё ещё не в силах поверить в блистательную свою победу.

– Победу в этом поединке одержал славный сэр Дебриан! – торжественно провозглашает герольд. – Поприветствуем же нового победителя!

Подбегают несколько служек, и за ноги тащат сэра Гамильтона к его палатке. Вид этого впечатляющего зрелища наконец-таки заставляет Дебриана поверить, что всё это не сон, и он действительно победил грозного сэра Гамильтона.

– Я победил! – неистово орёт он, потрясая копьём. – Папа, я его победил!

Победитель медленно едет вдоль трибун, на которых буквально сходят с ума от восторга множество симпатичных девушек и молодых женщин. Они бросают победителю цветы, одаряют его ласковыми многообещающими улыбками и Дебриан тоже улыбается им всем и каждой в отдельности.

– Пресвятая дева Мария! – еле слышно шепчут его губы. – Я думаю, ты не приняла всерьёз всего того, что я наобещал тебе в полном беспамятстве! Лучше я поставлю тебе не сто, а двести свечек, договорились?

А в это время в своей палатке незадачливый сэр Гамильтон возлежит на ковре и жалобно стонет. Голова его перевязана, правая рука тоже, глаза закрыты. Рядом с ним в виноватой позе стоит слуга.

– Простите меня, мой милостивый господин! – грустно произносит он. – Я понимаю, что виноват, но…

– Ты ещё здесь, дьявольское отродье?! – хрипит, не открывая глаз, сэр Гамильтон. – Прочь!

– Но мой господин…

– Прочь, я сказал!

Вместо ответа слуга лишь виновато вздыхает, и некоторое время оба они молчат. Потом сэр Гамильтон перестаёт, наконец, издавать свои жалобные стоны и приоткрывает один глаз.

– Ты ещё здесь?! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, осведомляется он.

Слуга снова вздыхает.

– Я виноват, понимаю, – торопливо говорит он, – но, поверьте, это произошло совершенно не по моей вине! Я сейчас постараюсь вам всё объяснить…

Сэр Гамильтон срывает с головы повязку и величественно (насколько позволяет ему поверженное его положение) приподнимается на локте.

– Мне нет дела до твоих жалких объяснений! – хрипит он, сразу же охает от боли и вновь укладывается на ковёр. – Ты опозорил меня! Мало того! Ты не сдержал своего слова!

– Но, хозяин… – умоляюще произносит слуга.

– Я тебе больше не хозяин! – с каким-то даже торжеством обрывает его сэр Гамильтон. – Наш контракт разорван! И ты не получишь моей души, чёртово отродье!