Дж. Э. Уайт - Тёмный дар

Кара села на место в тот самый момент, как в класс вошел наставник Блэквуд. Старик, держа в руке розгу, только что срезанную с молодого тамаринда, окинул взглядом своих юных подопечных, дожидаясь тишины. Ждать пришлось недолго. Одно дело, когда розга стоит в углу класса. Но когда наставник Блэквуд держал её в руках, весь класс понимал, что это сулит боль и муки. И хотя старость заставляла почтенного наставника сутулиться на ходу и время от времени терять нить рассуждений во время урока, по части поддержания дисциплины он не сделался ни медлительней, ни снисходительней.

– Трудись прилежно, ничего не желай! – провозгласил наставник Блэквуд.

– Сохраняй бдительность! – в один голос откликнулся класс.

Наставник Блэквуд улыбнулся и дотронулся до плеча мальчика в первом ряду, на пару лет старше Таффа. В старшей школе учились дети с восьми до четырнадцати лет, но ни для кого не было секретом, что наставник Блэквуд предпочитает детей помладше.

– Как всем вам известно, Тимоф Клэн прежде, нежели записать свои наставления касательно Пути, очистил мир от ведьм, принеся себя в жертву, благодаря чему мы почти две тысячи лет можем наслаждаться покоем.

Он двинулся вперёд по классу, поочерёдно выцеливая взглядом каждого из учеников, ни на миг не выпуская из рук розги.

– Но, что бы там ни воображали неблагодарные глупцы в Миру, это отнюдь не означает, что магия мертва. Нам, преданным последователям учения Клэна, это известно до-под-лин-но!

Он остановился напротив Кары, и девочка ощутила, как по шее у неё сползает капля пота. «Ну, в чём меня теперь-то обвинят?»

– А потому, ученики мои, вам надлежит научиться распознавать знаки души, коей грозит опасность! Не только опасность сделаться ведьмой, но также и опасность предаться магии в её обыденных разновидностях, ибо и это есть отпадение от Пути. Нам надлежит сохранять непрестанную бдительность, чтобы быть готовыми, когда Тимоф Клэн возвратится и вновь поведёт наш народ к величию.

Наставник Блэквуд отошел от Кариной парты и двинулся дальше, к доске. Она вздохнула с облегчением.

– «Но какие же знаки мне следует искать?» – спросите вы.

Он поднял руку и принялся загибать пальцы.

– Дитя, что недовольно днём, проведённым в честных трудах. Дитя, что желает большего. Дитя, которое меч-та-ет! Ибо когда сердце чего-то желает, какие двери мы отворяем? Каких демонов призываем поселиться в наших душах?

Он остановился. Старческие губы возбуждённо дрожали.

– Вы согласны, мистер Гаррис?

Бенджамин Гаррис, десятилетний мальчик с румяными щеками и пышной копной рыжих волос, резко выпрямился у себя за партой.

– Да! – выпалил он. – Да, конечно… сэр!

Наставник Блэквуд кивнул, легонько постукивая розгой по раскрытой ладони.

– Весьма утешительно это слышать. Ну, ступайте к доске, будьте любезны.

Бенджамин заозирался, надеясь на помощь товарищей, но те, не сговариваясь, уставились на крышки своих парт. Каре сделалось жалко Бенджамина. Она не могла назвать его своим другом, но он никогда не бывал с ней жесток, никогда не принимал участия в развлечениях Грейс.

Бенджамин вышел к доске и теперь испуганно смотрел на наставника Блэквуда.

– Приближается праздник Теней.

– Да, сэр.

– Тебе нравится этот праздник, а, Бенджамин?

Мальчик нервно сглотнул, не зная, какого ответа ждёт учитель. И неуверенно кивнул.

– Это хорошо, – сказал наставник Блэквуд. – Мне он тоже нравился, когда я был в твоём возрасте. Ну, а что тебе больше всего нравится на празднике Теней?

Бенджамин уже собирался было ответить, но наставник Блэквуд вскинул руку.

– Постой, дай угадаю. Знаменитые сидровые пончики вдовы Миллер?

– Ну да, это правда, сэр! – сказал Бенджамин.

– Вкусные пончики, а?

Бенджамин расплылся в улыбке.

– Я их целый год жду! Моя мама пытается испечь такие же, но у неё всё не то выходит. Уж она так злится, когда я ей говорю, что у вдовы Миллер вкуснее!

Наставник Блэквуд негромко рассмеялся и приобнял ученика за плечи.

– Жалко, что нельзя прямо сейчас съесть такой пончик, а?

– Даже удивительно, что вы об этом заговорили! Я только вчера говорил друзьям, как бы мне…

Он вдруг умолк и зажал рот ладонью.

– Ну давай, Бенджамин, давай. Повтори то, что ты говорил своим друзьям.

– Я лучше не буду, сэр…

– Ну почему же? Вот они не постеснялись мне всё рассказать. Пожалуйста, поделись своими словами со всем классом! Нет, конечно, если ты предпочтёшь рассказать об этом самому фен-де Стоуну, я, пожалуй, смогу устроить визит нашего замечательного предводителя…

– Я сказал, что мне бы хотелось съесть такой пончик прямо сейчас… – сказал Бенджамин.

Класс разразился аханьем и испуганным ропотом.

– Тише, тише! – воскликнул наставник Блэквуд. – А теперь скажи, Бенджамин, должно ли Дитя Лона чего-то желать?

– Нет, сэр.

– А почему?

Губы у Бенджамина задрожали. Он изо всех сил сдерживал слёзы, но проигрывал борьбу.

– Потому что желание не может заставить что-то сбыться. Это просто одна из разновидностей магии. А магия – худший из грехов… сэр.

– Вот то-то, сынок! Молодец!

Наставник Блэквуд вскинул розгу.

– Ну, а теперь подставляй руки, чтобы поскорей покончить с этим делом. Мы и так потратили много учебного времени.

Остаток утра миновал без происшествий. Арифметика. Урок истории – о первой битве Тимофа Клэна с Пещерными Ведьмами. Списать на грифельную доску отрывок из «Пути»…

Наконец учеников ненадолго отпустили пообедать. Кара, стараясь ни с кем не встречаться глазами, пробиралась между группками детей, рассевшихся на траве перед школой. В животе бурчало от запаха жареных пирожков с репой и коричного хлеба, но Кара теребила серенькую у себя в кармане, и на душе становилось веселее. «Пожалуй, этого хватит, чтобы купить небольшую дыньку: не самую отборную, конечно, но лучше, чем ничего. Вот папа-то удивится, когда я принесу его любимую…»

Что-то холодное шлёпнулось ей в спину.

Кара шла дальше, не обращая внимания на хохот за спиной. Она уже знала, что это самое разумное – любая реакция их только раззадорит. «Ничего, это просто грязь, отстирается!»

– В следующий раз камнем пульнём, девка-ведьма! – крикнул кто-то.

– Вся в мать пошла! – добавил другой, но прежде, чем травля разгорелась всерьёз, Кара свернула за угол школы – туда за ней никто не последует.

Тропинка была грязной и неровной, но Кара знала этот холм как свои пять пальцев и быстро поднялась на вершину. С утра ветер сделался позубастее, и девочка обхватила себя за плечи, глядя на остров с высоты. Ухоженные фермерские земли расцвечивали остров бурым, жёлтым и зелёным; дальше, насколько хватал глаз, простирался океан. А прямо под ногами у Кары, на юге, дремали после утренней суматохи лавки и домики. Одинокая телега тряслась по каменистому участку дороги, выезжая из деревни.