Август Северн - Светлый Том

Тимур пожал плечами: – Вопрос не выбора, а справедливости. Мне всё равно прав я или нет. Главное что ему – Игнату всё достаётся легко, а мне приходится набивать шишки самому. И чтобы изменить сложившуюся для меня ситуацию, я должен выдернуть друга из его мира в розовом цвете и пойти с ним рядом.

– Ты думаешь, что жертвуешь другом?

– Справедливость, – Тимур сжал до боли в пальцах малу, – выше нет истины.

– Хорошо, – старец коснулся навершием посоха границы линзы-портала перед своим лицом (воздух в линзе стал терять свою прозрачность, наполнился, от низа к верху, белым дымом). – Я покажу тебе последствия твоего выбора и того кому ты помог, и кого наказал.

***

В линзе появилось изображение: Тимур видел всё своими глазами, свои руки (он их мог узнать «с закрытыми глазами», сколько смотрел на них, запоминая и представляя, закрыв глаза) с чьей-то одеждой. Тимур сделал шаг через порог двери, из душного предбанника в прохладу ночного двора.

– Тимур, – Семён Аркадьевич, раскрасневшийся, вытирал краем простыни пот со лба, – эти вещи закинь в багажник, и будь добр, захвати из холодильника банку тёмного для меня.

Тимур посмотрел на сидевшего рядом с Семён Аркадьичем Игната: «неужели мой покровитель?» – мелькнула мысль и пока Тимур шёл по двору (в линзе), сидящий у костра Тимур думал: «Жаль, хороший мужик. Много не хапает и дела делает».

Потом Тимур подошёл к мультивену из губернаторского гаража, открыл заднюю дверь, положил в белый пластиковый пакет одежду, закрыл дверь. Пошёл к дому. «Дом прабабушки Игната» – узнал Тимур. Через сени прошёл на кухню, достал из холодильника банку «Guinness», взял упаковку «Löwenbräu», закрыл холодильник. На кухню зашла дочь председателя (Маришка).

– Зелени нарви в огороде, а то всё из магазина навезли, – Маришка стрельнула в него глазами, раскраснелась, – ни каких витаминов и минералов, один только вид свежести.

– Хорошо, – кивнул Тимур и вышел из кухни. Прошёл до бани, отдал банку «Guinness» Семён Аркадьичу, выгрузил бутылки их упаковки в ведро с водой. Семён Аркадьевич и Игнат сидели молча (ждали пока он уйдёт). Тимур пошёл в огород. Проходя мимо поленницы за баней, в самой темноте… Тимур почувствовал холод на коже: «дуновение как из преисподней» – подумал Тимур. И хоть его не пробирали ни какие ужастики ещё в эпоху видеосалонов, обратно Тимур пошёл в обход забора, не рискнув почувствовать на себе ледяное дыхание. На кухне сгрузив нарванный: зелёный лук, петрушку, салат, укроп, чеснок, Тимур стал мыть руки в умывальнике. На звук льющейся воды вышла Маришка.

– Сейчас, зелень в салат для вас нарежу, – повернувшись в сторону комнаты, говорила девушка, – и пойду домой. Чай сами управитесь, не маленькие. – девушка сменила Тимура на рукомойнике, обмывая зелень.

– А-а это ты, – на пороге дверного проёма в комнату стоял Семён Аркадьевич, – ты Игната сильно не задерживай, пусть, как помоется, к нам присоединяется. А ты сам после баньки к Свешниковым в дом иди. Там для вас стол накрыли и постели приготовили.

Тимур кивнул и выходя с кухни почувствовал на своём плече руку: – Ты, Тимур, не забудь через месяц проставиться. Бумаги подписаны. Будешь завгаром.

В эйфории от услышанного, Тимур дошёл до лавочки, на которой сидел Игнат, закурил, достал из ведра две бутылки пива. Одну бутылку протянул Игнату.

– Дела пошли, – слышал свой уставший голос, – мечемся, мечемся, ан просвет появился. Поздравь меня Игнатыч, – Тимур стукнул своей бутылкой пива по бутылке в руках Игната, – через месяц буду начальником гаража, – бутылки вновь дружно звякнули, – Хватит баранку крутить, пора рулить делами поважнее.

– Молодёжь, пиво есть? – из бани вышел губернатор. Тимур, вставая с лавки, достал из ведра бутылку пива, открыл, протянул губернатору. Потом он зашёл в баню, собрал одежду Евгений Борисовича и понёс её в машину (Игнат остался сидеть с губернатором): – птица большого полёта, – думал, глядя со стороны Тимур, – правильный выбор я сделал и сам не прогорю рядом с Игнатом.

Когда Тимур вернулся в баню, Игнат подкидывал дрова в печь. У Тимура был повод насвистывать победный марш, повесив чистое бельё, он спросил Игната: – Ты идёшь?

– Сейчас, – Игнат отодвинулся от печки, – пойду, отолью и попаримся.

– Пиво в ведре с водой у входа, – Тимур зашёл в парилку, прокрыв за собой дверь, – не трогай, пусть стоит на улице.

Растянувшись на верхней полке, Тимур всем телом впитывал тепло бани. На коже образовались капельки конденсата от оседающей на холодной коже влаги. Закрыл глаза от удовольствия. И тут… картинка в линзе изменилась, втянула в себя всё внимание Тимура, все его чувства и ощущения перешли в другой мир.

Тело испытывало тепло и влагу бани, саму баню Тимур видел со стороны дома. Вот Игнат выходит из туалета и проходя мимо того самого места, где Тимура накрыл ледяной холод, кивнул кому-то головой. Заходя в баню, Игнат указал рукой на Евгений Борисовича и, зайдя в баню, плотно закрыл дверь.

Чёрный сгусток, студенистый, влажный, холодный окутал Евгений Борисовича. Тело Тимура стало покрываться холодным потом и его зубы, от холода, стали выстукивать «лезгинку».

Слух отказал Тимуру, он слышал бубнение голосов за стеной бани (Евгений Борисович и странная сущность), как пыхтит, раздеваясь, Игнат в предбаннике, но ясно разобрать что-то не мог.

Тёмный сгусток уменьшился в объёме, плотнее обняв тело Евгений Борисовича. Плоть Евгений Борисовича стала истончаться, сквозь неё стали видны белые кости скелета. Тимур хотел закричать.

– Не лезь! – волчья оскаленная пасть щёлкнула у носа Тимура, выгнав его назад в тело у костра, покрытое холодным, липким потом и мёрзнущего так, что зуб на зуб не попадал.

– Здравствуй, Игнат, – Странник появился в круге света от костра.

– Здравствуй, В…

– Не спеши, – останавливает он меня, – называй меня Странник. Я всего лишь часть того, кого ты вызывал.

Странник проявляется из темноты, формируя из темноты и пляшущего света костра странные, перетекающие друг в друга образы: седой старец, с длинной седой бородой и густыми белыми бровями; медведь, стоящий на задних лапах; кривой на один глаз, здоровенный детина в косоворотке, очень смахивающий на разбойника из трех богатырей (подручный соловья); что-то похожее на минотавра, с головой быка, тело скрыто под медвежьей шкурой (явно скульптура второсортного автора). Два последних образа явно демонического плана. Один карикатурное изображение Мефистофеля из старого американского мультика; второй огненный африт из советского мультфильма. Образы перетекают один в другой, плавно и как часть целого. Похоже на то, как смотришь в окно из электрички на ближайший лес: одно дерево, другое дерево, третье дерево – а все вместе – лес. Отдаляешься от окна и за окном только лес.