Маргарита Епатко - Сын ведьмы и нежить

– Пригодится, – прорычало милое создание неожиданно густым тягучим басом и тут коловертыша вместе с ведьмаком вышвырнуло на берег.

– Еще немного, – крикнул Чистюля, с трудом поднимая в воздух ведьмака.

Егор понимал, что пушистик старается из последних сил, но ничего не мог поделать. В этом странном изнаночном мире было слишком много красок, чересчур много звуков. Как ни старался ведьмак контролировать окружающее пространство, но все силы уходили только на то, чтобы удержать в левом кулаке постоянно ускользающие мгновенья и при этом не сойти с ума от вала обрушивающейся информации.

Коловертыш честно старался лететь по прямой. Но то и дело задевал висящие в воздухе заклинания. Хорошо хоть сейчас они не представляли никакой опасности. Скорее наоборот согревали ведьмака и вселяли в него надежду.

– Здесь все наоборот, – подумал ведьмак, закрывая глаза, чтобы хоть на секунду избавиться от мельтешащих ярких всполохов. – Обжигающие заклинания огня – ласково греют. Проклятия тоски и уныния – дают веру.

Ведьмак больно стукнулся коленом и открыл глаза. Он понял, что коловертыш уже не может подняться достаточно высоко, вкладывая оставшиеся силы в максимально возможную скорость, чтобы преодолеть как можно большее расстояние. Ведьмак поджал ноги, чтобы не врезаться в очередное приближающееся дерево.

– Хватит. Снижайся, – скомандовал он.

Чистюля, планируя вниз, преодолел еще один квартал и буквально упал на тротуар. Мир вокруг перестал полыхать разноцветьем, исчез и разноголосый шум. Егор, приземлившийся более удачно, наклонился и поднял с асфальта обессиленного коловертыша.

– Извини, хозяин, всего пару кварталов не дотянул, – прошептал пушистик.

– Друг, а не хозяин, – ласково поправил малыша ведьмак и бережно засунул Чистюлю запазуху.

Ведьмак поморщился от пронизывающего холода. Вечер уже не казался теплым, а промокшая одежда неприятно липла к телу. Он порадовался тому, что на улицах старого города в этот час никого не было. Неясная тень в подворотне не привлекла его внимания. Наверное, потому, что от недавнего путешествия до сих пор слезились глаза и звенело в ушах. Но времени на то, чтобы приходить в себя почти не осталось. По его подсчетам в сжатом кулаке осталось пять секунд. Он мог растянуть их максимум вдвое.

– По прямой, – напомнил себе Егор и побежал по тротуару. До нужного места оставалось не больше двух кварталов. Ведьмак бежал, продолжая огибать магические препятствия, но было очевидно, что он не успеет.

Неясная тень в подворотне зашевелилась. Оттуда высунулся ребенок десяти лет. Футболка слишком прохладная для такой погоды белела ярким пятном в полутьме царящей вокруг. Мальчик забормотал что-то в кулак, продолжая следить за удаляющимся Егором.

– Не суетись, сынок, – на плечо парнишки легла знакомая теплая рука.

– Па, я хотел ему помочь. Ты не знаешь. Я хотел рассказать. Но ты был занят, – сбивчиво зашептал ребенок.

– Сашок, ты лучше скажи, псы уже близко? – уточнил отец.

– По моим подсчетам появятся через десять секунд, – выпалил Крысокот.

Отец перекувыркнулся назад, превращаясь из рослого молодого мужчины в громадного оборотня, покрытого густой рыжей шерстью. Зверь выпрыгнул из подворотни на улицу и пронесся по ней, по пути согнув несколько фонарных столбов. Потом, оторвал чугунную цепь, отделявшую тротуар старого города от проезжей части и перекрыл ей дорогу, зацепив за погнутые столбы.

– Сколько осталось? – запыхавшийся оборотень был снова рядом с сыном.

– Пять секунд, – прошептал удивленный мальчишка.

– А теперь домой, – нетерпящим возражения голосом приказал отец. – Твой ведьмак дальше сам справиться. А я прокачу тебя, как в детстве.

Сашка улыбнулся и радостно залез на спину отцу. Не прошло и мгновенья, как подворотня опустела.

Егор почти добежал. Он уже видел приглашающую надпись на двери в конце квартала.

– Еще немного, капельку, – едва слышно шептал он, не выпуская из кулака последнее мгновенье. Но время не хотело больше тянуться. Оно, как живое, билось в кулаке в кровь, расцарапывая ладонь. – Чуть-чуть, – он сделал еще несколько шагов, и тут частичка времени вгрызлась в пальцы, как обезумевший зверь. Егор поморщился от боли и отпустил плененное время.

Грохот погони он услышал сразу. Каменные псы, которых он видел у входа в столовую, не стеснялись и не применяли никакой защитной магии, чтобы не беспокоить людей. Это еще раз убедило Егора в близости прорыва. Действительно, зачем прятаться, если через три дня весь мир будет твоим?

Егор выругался и обернулся, готовясь принять бой. Ему точно не хотелось лежать на этой старой мостовой со спиной распоротой каменным когтем. Уж лучше сражаться лицом к лицу. Он нахмурился, припоминая все самые серьезные боевые заклинания.

– Я помогу, – слабо пискнул Чистюля, – надо позвать Ною.

– Я сам, – спокойно сказал Егор, хотя особой уверенности в положительном исходе он не испытывал. Но надеяться, что пушистики будут серьезной защитой, не приходилось. Одно дело перехватить брошенное колдуном проклятие, другое – противостоять древней магии. Ведьмаки редко дрались между собой, а потому в запасе было не так уже много заклинаний способных полностью уничтожить противника.

– Отправляйся к Ное. Я вас позову, – сказал он коловертышу и собрался швырнуть в несущихся псов сбивающее с ног заклинание. И тут каменные собаки, внезапно потеряв опору, кубарем покатились по мостовой. Тяжелая цепь, отделяющая проезжую часть от тротуара, живой змеей обвила их ноги, не давая подняться.

– Вот и чудно, – подумал Егор, мгновенно взмывая воздух.

Коловертыш уже растаял у него за пазухой. Так что он мог рискнуть. Увернувшись от огненного заклинания, пронесшегося над головой, ведьмак за доли секунды преодолел еще десяток метров, получил парализующий удар в правое плечо от следующей ловушки и свалился прямо у двери сияющей приглашением.

Раздался злобный рык. Треснувшие металлические цепи разящими осколками полетели по улице, выбивая окна и царапая каменные стены. Освободившиеся псы бросились в погоню, за какое-то мгновенье преодолев целый квартал. Расставленные на каждом шагу заговоры на ведьмаков, похоже, причиняли им меньше беспокойства, чем зудящий над ухом комар.

– Ни хрена себе! – выпалил Егор, едва дотягиваясь левой рукой до дверной ручки.

Дверь распахнулась, и худощавая женщина с пышно взбитыми седыми буклями железной рукой втащила его в помещение.

– Мерзкие твари! – брезгливо сказала она, захлопнув стеклянную дверь и глядя на оскаленные морды псов за стеклом.

Собаки бросились на хрупкое препятствие, отделявшее их от вожделенной добычи, да так и застыли с раскрытыми пастями, внезапно окаменев.