Ольга Вольска - Сокровище двух миров

Одно о вампирах Виктор знал точно: вампиризм – не бешенство, при укусах не передается.

– Ты очумел, да? – Данко оттолкнул байкера от себя. – Я тебе что, извращенец какой-то?!

– Дают – бери, бьют – беги, – философски изрек Виктор. – И не кочевряжься, когда добровольно предлагают. Или вам надо, чтобы обязательно непорочная девица в ночной сорочке, с визгом и расцарапыванием рожи?

– Э… почти, – смутился вампир. – Только можно и не непорочную, да и расцарапывание рожи не обязательно. Как бы тебе объяснить… Укус – это процесс весьма интимный, проявление наивысшего доверия к партнеру, пик наслаждения, экстаз… – Он блаженно прикрыл глаза. – И происходит это, ну, как бы это сказать…

– В постели, что ли? – недоверчиво хмыкнул байкер. – Тьфу, а еще говорил – не извращенец! Ладно, убедил, нацежу тебе крови. – Виктор расстегнул пряжку на поясе и заточенным штырьком вспорол себе запястье. – Пей давай, это тебе не кусать. Живо! Рассусоливает он тут, стеснительный, понимаешь, нашелся!

Командный тон подействовал – Данко мигом растерял стеснительность и приложился к кровоточащему запястью. Виктор было подумал, что придется оттаскивать изголодавшегося вампира за волосы, но тот и сам остановился, сделав несколько глотков. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы запавшие щеки чуть порозовели да и сам вампир начал потихоньку оживать. Пока байкер перетягивал рану оторванной от кармана подкладкой, Данко прошелся по камере, словно привыкая к своему телу, а затем приблизился к толстой двери.

– Поможешь? – обернулся он к Виктору. – Я сейчас один не справлюсь.

– Не проблема…

Минуту спустя дверь с грохотом вывалилась в коридор…

Обеденный зал дворца Мирчи Старого тонул в теплом свете множества восковых свечей. Вампиры принципиально не признавали электрических лампочек, считая, что их свет слишком уж похож на солнечный. И хотя в зале собралось немало гостей, ужин еще не начался. Все терпеливо ожидали прибытия теперешнего хозяина дворца. Кто-то, воспользовавшись заминкой, предложил госпоже менестрелю продемонстрировать свое искусство, дабы приглашенным не пришлось скучать, а возможно, чтобы заглушить бурчание голодных желудков. Радислава, снисходительно пожав плечами, расчехлила инструмент и, сдвинув приборы, уселась прямо на стол. Тонкие пальцы пробежались по струнам, проверяя строй. Честно говоря, сейчас оборотничке было не до песен, а потому дорогого стоило унять небывалую дрожь в руках. Ей очень не понравилось, когда Виктор ушел вслед за странным посланцем, ибо она нутром чуяла грядущую опасность, но ничего сделать не могла. Радиславе оставалось только войти в зал и играть.

Дверь приоткрылась, и в зал проскользнула девушка в простом черном платье. Радислава кожей почувствовала: что-то здесь не так. Это неправильное, поддельное, буквально рвалось наружу из вновь прибывшей – сквозило в ее движениях, читалось в ее глазах. Испуганный отчаянный взгляд девушки натолкнулся на Радиславу и уже не отрывался, словно приклеившись к менестрельке. От остальных исходило лишь легкое недоумение, а от девушки в черном – уже даже не страх, но дикий, животный ужас… Внезапно чувствительный нюх Радиславы уловил острый запах крови. Оборотничка осторожно перевела взгляд с аудитории на свою рубашку. Грубоватый железный медальон, сделанный Эриком ди Таэ, выскользнул из выреза и лежал поверх ткани, а под ним растекалось кровавое пятно, вызывающе алевшее на светлой рубашке. Радиславу обдало волной холода, внутри нее все заледенело. Виктор… Рука на секунду застыла над струнами. Но никто не обратил внимания на краткую паузу, сочтя ее частью номера.

И менестрель продолжила петь, ведь она знала – сейчас нельзя останавливаться. Позже, когда песня закончится, ей нужно постараться незаметно исчезнуть отсюда, если еще не будет поздно, если ее сердце не остановится вместе с его сердцем и вместе с тем, которое еще не родилось… Но голос оборотнички звучал все так же ровно, музыка лилась из-под пальцев. Думая лишь о том, как бы не сорваться и не сфальшивить, Радислава не заметила, как в зале появился еще один человек, а точнее, вампир. Выступив вперед, он застыл, скрестив руки на груди и пристально разглядывая не столько певицу, сколько тускло поблескивавший медальон в кровавом пятне. Он был почти уверен, что его брат-близнец сейчас лежит у него в кармане.

Последние звуки песни растворились под сводами зала, но зарождающуюся волну аплодисментов прервал властный взмах руки выступившего вперед вампира. Вместо оваций раздались лишь его одинокие, довольно издевательские хлопки.

– Браво, госпожа моя, браво! – Холодный, полный глумливой насмешки голос Матьяша Корвина неприятно резанул ухо. – Сколько эмоций, сколько драматизма, а какая выдержка, браво! Ведь очень сложно петь, когда знаешь, что беда случилась с владельцем вот этого! – Вампир резко вытащил из кармана отобранный у Виктора медальон.

Оборотничка машинально сжала пальцы на своей цепочке. Осторожно, будто стеклянную, отложила квиддеру и спрыгнула со стола. Вампиры инстинктивно расступились, образовывая круг. Уруми с металлическим шелестом выскользнул из поясных петель…

Тут дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в зал, расталкивая вампиров, ввалились двое оборванцев, один из которых больше походил на умертвие, а во втором, к величайшему своему облегчению, Радислава опознала Виктора. Несмотря на перенесенные побои, держался байкер довольно бодро, сжимая в руках нечто ржавое, отдаленно похожее на алебарду. По толпе прокатился удивленно-ошеломленный ропот. Оборотничка почувствовала, как занервничал Корвин. Проследив за мечущимся взглядом узурпатора, оборотничка догадалась – с первым оборванцем что-то было не так…