Алексей Олейников - Тени Авалона

– Я хорошо знаю Марко Франчелли, – сказал Мимир. Он внимательно разглядывал Дженни, и ей казалось, что великану хочется посадить ее на ладонь как пестрокрылую бабочку. – Значит, ты дочь Эдны Паркер.

– Вы и маму мою знали?!

– Не имел чести. Но я про нее много слышал. У тебя славная кровь, Дженни Далфин. Приходи как-нибудь, поговорим, – архивариус поднялся, вознес патлатую голову. – Друзья Смора – мои друзья.

– Ну, мы с ним не то чтобы друзья… – решила быть честной Дженни. – Скорее знакомые.

– Ты человек, ты видела его и осталась жива, – констатировал Мимир. – Значит, ты его друг.

Он величаво удалился.

– Вот уж, оказывается, повезло так повезло, – сказала Дженни. – Кто бы знал.

– Слушай, ты есть не хочешь? – спросил Тадеуш, который ровным счетом ничего не понимал и сгорал от любопытства. Дженни Далфин, юная девушка, похожая на скрытое лесное озеро – с мшистыми берегами, заросшими осокой и травами, с тишиной, туманом, курящимся над водой, а что там под водой, какая глубина, какие ключи бьют из земли – никто не ведает.

– Я спать хочу! – завопила Дженни. – Я с утра на ногах, валюсь от усталости.

– Так полетели домой, – Тадеуш вынул из кармана какую-то глиняную табличку с загадочными символами – словно пьяный гончар беспорядочно истыкал сырую глину зубилом, а потом обжег в печи. – Держись за меня и не отпускай.

– А это…

– …табличка-переноска, – объяснил зверодушец. – Чрезвычайно удобная штука.

Он с хрустом переломил табличку, и они исчезли в радужном пламени.

– Совет недоволен.

– Они всегда недовольны, Аббероэт. Старость никого не веселит.

– Не время смеяться, Юки. Талос требует заключения Марко под стражу. Совет склонен согласится.

– Это нелепо. Куда он исчезнет с Авалона без Лоцмана? Зачем его запирать дополнительно?

– Раньше я бы согласился. Но обстоятельства изменились… Его внучка сумела попасть на Авалон без Лоцмана. А значит, может и покинуть его вместе с Марко. Это все меняет. Авалон больше не в безопасности. А если учесть очень большую вероятность, что она Видящая, то ее также имеет смысл изолировать.

– Это абсолютно исключено. Нет никаких оснований…

– Угроза мирозданию – это недостаточное основание? Я начинаю думать, что Талос прав, подозревая твою личную заинтересованность в этой девочке.

– У Талоса паранойя. Страх перед темниками лишает его разума, отравляет воздух Авалона. Как он может так относиться к Дженни? Ведь она его единственная внучка.

– Ты же знаешь, что его это не заботит.

– И что же тогда?

– Совет будет голосовать.

– А Спящий?

– Артур молчит…

Дед бродил неизвестно где, она никак не могла показать ему эту загадочную фотографию. С утра Дженни просыпалась, находила бутерброд, стакан сока и пару жемчужин, чтобы перекусить у Сирены. А постель деда была уже застелена. Да ночевал ли этот бродяга вообще?

Ничего, придет ее время, он на все вопросы ответит. А пока она отправилась гулять. И сумела спуститься и выйти к подножию Башни! Без лифтов, своим путем, нашла сквозную лестницу до самого низа. Правда, Дженни не была уверена, что сможет вернуться обратно так же – в нескольких местах, куда приводило ее прихотливое течение путешествия, приходилось прыгать, потому что вместо лестницы пол обрывался двухметровой ступенькой. Или винтовая лестница теряла оборот, и Дженни приходилось на ощупь ползти по стене, опираясь на остатки камней, как на уцелевшие зубы во рту очень старого тролля.

«А все мое дурацкое правило – ни шагу назад», – подумала она. Но в данный момент это неважно. Выберется как-нибудь… Зато вид какой!

Такой вид многого стоит.

Дженни сидела на краю скалы, море внизу сверкало взбитым серебром, ниже, чуть в стороне, светилась белой каменной пылью в послеобеденном солнце центральная пешеходная площадка. К ней по утесу вилась лестница от пирсов далеко внизу. С этой площадки можно на лифте уехать в Приемный зал Башни. А откуда на другом лифте – третьем с левого края, как уже выучила Дженни, можно добраться прямо до их комнат. Правда, большой охоты путешествовать на этих паровых чудовищах у нее не было.

К кафе «Последняя песня» вдоль обрыва вела другая тропа. Там безопасно, натянуты тросы – да и ей ли бояться высоты?

Но она не хотела в кафе, она хотела неба, ветра, моря. И еще трав, серебристых, тяжелозвонных трав, шумящих за спиной, как копейный полк растительного царства.

«Зачем все эти чудеса, если я не могу показать их Арвету?»

Дженни накинула капюшон толстовки. Слишком много всего за эти полгода, слишком много такого, что не по зубам и взрослому.

А она… Ей в школу надо! Учить математику, писать эссе про «быть или не быть» или в пробирках жидкости смешивать.

Дженни закрыла глаза. Если постараться, можно представить, что море шумит как зал, полный публики.

Темнота кулис, и дрожь ползет по спине, плечам. Мгновение – и она в луче прожектора, в воздухе, между небом и землей, между жизнью и смертью.

И единственное, что ее спасает, – тонкая нить страховки и руки партнера.

На Дженни надвинулась тень, она зябко повела плечами. Пронесся ветер, слитно пригибая травы, разбросал легкую дробную дождевую россыпь и умчал тучи прочь, закрутил их вкруг Башни, вновь открывая солнце.

И так раз сто на дню.

Белая рукотворная скала, Башня Дождя нависала над миром в короне из летучих облаков. Дженни даже не бралась прикинуть, сколько метров в ее основании или сколько она в высоту, – все равно ошибется. Да и к чему подсчеты, если внутри Башня больше, чем снаружи?

Она была сложена из глыб того же камня, что и окрестные скалы, стыки и швы давно заросли зеленым мхом. Зеленое на белом – это было красиво. Плющ и дикий виноград, цепляясь, позли вверх тихо, год за годом, как вражеские лазутчики в осажденную крепость, но до верха им было еще куда как далеко.

Глыбы лепились друг на друга, круглая бугристая стена уходила вверх, под деревянную крышу, чьи остроконечные стропила чесали облачную шерсть. От ее боков ломаной линией назад и в стороны расходились, ярус за ярусом спускаясь к земле, стены, источенные световыми окнами и бойницами. За стенами начинался экзопарк – передержка для конфискованных магических животных, а в глубь острова уходили дороги в уже неведомые Дженни места. Весь остров принадлежал Службе Вольных Ловцов.

Дженни пошла по тропинке, пробитой в камне. Она решила сделать крюк и подобраться к самой Башне. Серебряные стебли трав, напоенные соком, не рвались, а лопались как струны, и белый сок пузырился на сломах. Они были слишком тяжелы, поэтому Дженни стала подбирать листья – шершавые, бритвенные, легкие – и плести из них на ходу веревочку-браслет – без цели и смысла, лишь бы занять руки. Так она игралась, пока не добралась до основания Башни. Старые глыбы там срослись со скалой, некогда их породившей. Было прохладно. Мелкие камни осыпались и летели вниз, от стены тянуло влажным холодом.