Ангелина Крылова - История Филиппы

– Что ни хрена ты не нишери, – ответил он, высокомерно осматривая меня, – тебя любой ребенок за юбку схватит, будь ты нишери или нет. Так что тебе лучше остаться…

– С тобой? – играючи перебила я его, подняв левую бровь и хитро улыбаясь.

Он взглянул на меня, но его лицо не выражало ни смущения, ни что-либо другого, – абсолютное пренебрежение и равнодушие. Этим он и привлекал меня, был в нем какой-то протест, индивидуальность, чувствовалась сила воли, будто он мог защитить от всех или погубить со всеми.

Мы зашли в ту же комнату с большим деревянным столом, на котором красовался так заинтересовавший меня герб. За столом сидела женщина средних лет, а рядом с ней стоял мистер Мортер.

Она была худа, и это только красило ее. Черные густые волосы убраны назад, в некоторых местах в них проступали седые пряди, но их было не так много, как у старика. Спокойные, умиротворенные глаза с интересом разглядывали меня, потом она перевела их на Артоса и нежно улыбнулась. От нее исходило добро; медленные, грациозные движения завораживали, казалось, что даже этот грозный старик не в силах повысить на нее голос. Ее глаза были большими и зелеными, с длинными, пышными ресницами, они будто улыбались всем и вся.

Мистер Мортер подошел к ней и положил руку на спинку стула, на котором она сидела. Я взглянула на него, и меня тут же поразило необыкновенное сходство. Хитрые черные глаза, бегающие из стороны в сторону и будто сверкающие молниями – такие же, как и у Артоса. Правда, у того они были немного больше, но такого же иссиня-черного цвета с дикой искоркой. Большой, ровный нос и выпирающие скулы… все сходства были на лицо. Но Артос больше походил на мать, когда он спокоен, и на отца, когда рвет и мечет. Хоть он и был грубым, как и его отец, но в глубине души теплилась доброта от матери. Но все-таки чаша весов больше склонялась на отцовскую сторону – видно, упертый старик тисками вцепился в воспитание сына, что тот стал абсолютной его копией. Несомненно, в старости он будет таким же.

– Итак, ты здесь, – он оперся руками на стол и пристально смотрел на меня.

– Как видите, да, – ответила я спокойным, твердым голосом.

– И что это значит?

– Это значит, что я не смогла убежать.

– Не смогла убежать, потому что у тебя нет фаукса.

– А откуда ему взяться? В Либерии только один фаукс, а остальные забрали вы, когда нападали на нас.

– Ха-ха! Ты ошибаешься, – глухо засмеялся он, – один фаукс в Либерии, один действительно находится здесь, но последний много лет назад забрала с собой девушка в параллельный этой реальности мир. Неужели ты об этом не знаешь?! Коренной либер забыл свою историю?! Вот так новость!

– Я не забыла свою историю! – грозно сказала я. – Та девушка понесла ребенка от мортала и попросила фаукс, чтобы уберечь его от вас. Он вам нужен, чтобы сокрушить Либерию, но у вас ничего не выйдет.

– Хм, это почему же? – ухмыльнулся он.

– Потому, что ее ребенок находится не в Либерии.

– А где же тогда?

– Не знаю, но в Либерии ее точно нет!

– Хм, значит, вам известно, что это – «она». Интересно, откуда? – Я поняла, что сказала лишнее, теперь он знает часть правды, и из-за своей невнимательности я теперь не смогу выпутаться из этой паутины лжи. – Я скажу больше, Филиппа, она действительно сейчас находится не в Либерии… – Я подняла на него взгляд, и поняла: моя песенка спета. Он уверенно смотрел на меня. Без сомнений – он знал, кто я. – Она сейчас сидит передо мной.

Он подошел ко мне, вытащил из кармана фаукс и покрутил им перед моим лицом. В этот момент все во мне рухнуло – на фауксе красовалась выразительная буква «М», сомнений не было – он принадлежал мне до того момента, как Артос отобрал его у меня в темнице и сказал, что я его еще поблагодарю за это. Теперь изливаться в благодарности уже нет надобности, сейчас они меня убьют, и уже ничто не спасет Либерию от нападения Морталы.

Я была ужасно зла на Артоса, разочарована! Он потерял мое уважение и восхищение, теперь в моих глазах он был тщеславным, лживым и эгоистичным. Я вспомнила, что несколько минут назад я думала о его сходстве с отцом и матерью. О том, что в душе он добрый, как и его мать. Но я ошиблась, он всецело походит на своего отца – и внешне и внутренне. Но теперь вряд ли мое отношение к нему имело сейчас хоть какое-то значение.

– Молодец, мальчик мой, ты поймал надежду, – я первый раз увидела, как этот старик улыбается без хитрости, злобы и усмешки. Его улыбка была искренна, как у ребенка, он смотрел на Артоса гордыми, любящими глазами и, казалось, это событие случилось с ним впервые. – Теперь, мы поставим Либерию на ее законное место!

– Боже! Я пропала! И вместе с собой погубила целую нацию! – прошептала я, хватаясь руками за голову.

– Не-ет! Скорее ты спасла себя и большую часть Либерии, – сказал мистер Мортер, но я уже не слышала его слов, ко мне пришла в голову идея – удрать из их цепких лап.

Фаукс маячил передо мной, и мне ничего не стоило выхватить его из рук противного старика. Но, если у меня не получится, то надежда на избавление заметно иссякнет. Он ходил кругами, и что-то рассказывал, я следила лишь за маленьким медальоном в его руке. Он подошел к столу и опять помахал передо мной моим фауксом…

– Они рассказали тебе лишь часть правды об этой вещице… – и положил ее на стол, затем продолжил что-то говорить и расхаживать по залу.

Но мое внимание всецело принадлежало «этой вещице». «Пусть он отдалится еще на несколько шагов, и тогда удача в моих руках», – подумала я. Шаг, второй – прочь от стола… момент настал! Еще один такой удачный случай может не повториться. Артос стоит в пяти шагах от меня, старик в десяти, а женщина и подавно ничего сделать не сможет, так что, если я схвачу фаукс, у них не будет времени остановить меня. Я бросилась к фауксу и крепко сжала его в руках. На мое движение мистер Мортер оглянулся и улыбнулся, будто он того все это время и ожидал, но не двинулся с места. Артос, было, хотел подбежать ко мне, но мистер Мортер остановил его.

– Не надо, Артос. Ты спугнешь птичку, – спокойно произнес он.

– Я не позволю, у вас ничего не выйдет! Можете больше не строить своих коварных планов, вам не удастся убить меня! – истерично говорила я, накидывая на шею цепочку фаукса и берясь за рычажок, уже собираясь поворачивать его.

– Детка, ты все не так поняла, не делай поспешных выводов! – ласково проговорила мама Артоса.

– Я для себя вывод сделала! Все вы тут злые и лживые! – при этих словах я взглянула в глаза Артоса, желая показать, что говорю о нем.

– Да если б я не… – злобно закричал Артос, но его отец перебил его на полуслове.

– Сейчас это не так важно! – крикнул он сыну, затем обернулся ко мне и состроил более лояльное лицо, и в этот момент я подумала, что я – Колобок, а он – Лиса. – Неужели ты не хочешь узнать про своего отца? Настоящую историю вашего семейства? Он ведь жив и до сих пор хочет увидеть тебя.