Алексей Олейников - Дети утренней звезды

Большой камень встал перед ним, еще шаг до этого его не было, но вот он возвысился над Арветом и будто выбросил вперед широкую ладонь, стремясь ухватить его…

Юноша взмахнул шестом – и тот со звоном отлетел назад. Арвет рассмеялся. Камень, обычный останец, игра ветра, воды и времени. Если и было в этих местах скрытое, то давно исчезло. Арвет погладил камень, холодная влага потекла по пальцам. Камень будто плакал. Изо рта вырвался клуб пара, но не растаял, а, наоборот, сгустился, обрел карикатурные очертания человеческой фигуры, бросился прочь.

Арвет замер, он и был тот клуб пара, зрение будто раздвоилось – он видел камень и в то же время видел, как туман расступается под лучами прозрачного белого солнца, долина оживает, и камни уже не камни – а люди, рыцари в стародавних доспехах. Все меньше цвета, все меньше яркости и все больше четкости в видениях, и только женщина в зеленом платье вставала впереди.

Как невозможно ярко было ее платье, как черны волосы, ветер несет Арвета как зыбкий клубок тумана, и вот она ловит его тонкими белыми пальцами.

– Ты в моей долине, рыцарь, ты мой, – шепчут ее алые губы.

Это сон, хочет сказать Арвет, я не рыцарь, и не был им никогда.

– Раз ты здесь, значит, рыцарь, – смеется женщина. Воздух вытекает из его легких, кожа леденеет, еще немного – и кожа обернется камнем. – Неверный рыцарь, взгляни – все они шли сюда, за славой, деньгами, властью, и все остались здесь, их путь никогда не кончится, они все еще думают, что идут. А зачем сюда пришел ты?

Я охотник, шепчет Арвет, я бегу без сна по следу духов, ворующих тела. Я шаман, звенят мои бубенцы, фыркает мой олень…

Вода бежит по камню, затекает в рукав, струится по руке, тянется к сердцу.

– Сэр Охотник, – глаза женщины смягчились, и каменная тяжесть отступает от сердца, – вам надо отдохнуть, дичь ваша опасна и хитра.

Не могу, шепчет Арвет, если я усну, они придут, я должен быть настороже, я должен сражаться ради нее.

– Путь в мою долину закрыт для всех, кого я не желаю видеть, – невесомая рука коснулась его лба, и ноги у Арвета подкосились. – Спите, сэр Охотник, вам нужен отдых.

Арвет опустился на землю, вместо грязи, снега и камней его встретила теплая трава, прогретая летним солнцем. Стебли качнулись навстречу, обняли – шелест, запах, накатили волной, сонм радужных стрекоз взвился и пролетел над ним, и он полетел за стрекозами в глубину летнего неба.

На краю леса она обернулась, бросила последний взгляд. Замок сиял в ясном взоре, он весь был как сложный трансмутационный тигель, она ведь немного начала разбираться в этой хитромудрой науке. Все было рассчитано в его пропорциях, строительный раствор был замешен на истинной ртути и человеческой крови, вот почему она не могла проникнуть в него, он был запечатан для всех духов! Теперь же в его подвалах, в липкой темноте совершалось что-то небывалое. Тьма, проникнутая багровым светом, текла там, и в этой тьме барахтались, как мухи в смоле, ученики Альберта Фреймуса. В руке у каждого был багровый светильник, но этот свет не открывал путь, а все дальше уводил в темноту.

Андрей, Эжен, Мэй, Виолетта. Они там, один на один – но с чем? В чем заключается последнее испытание, что такое нигредо? И она просто оставит их там? Они же пятерка, они вместе!

«Они мне не товарищи, – подумала Дженни. – Мы шли одной дорогой, а теперь пути разошлись. Я им ничего не должна».

– Хозяйка… – Лас оглянулся. – Нам пора.

– До нас никому нет дела , – сказала Дженни. – Все заняты .

– Поэтому надо ловить момент. Хозяйка?!

Дженни повернула лыжи обратно.

– У меня дела остались .

– Не успеем уйти .

– Угоним машину , – пожала плечами она.

– Ты умеешь водить?

– Столько раз видела, как это делается. Справлюсь. Я же Видящая , – она оттолкнулась палками.

– Сказал бы я, кто ты, – Лас попрыгал следом. – Не так быстро!

Дженни осторожно приоткрыла дверь. Ее не было от силы полчаса, а все поменялось. Стояла тишина, мертвая, неправильная тишина. Не может быть так тихо в доме, где находится больше сорока человек. Она открыла дверь, пропустила Ласа – к черту правила Штигеля. Фосс отряхнулся, с него полетел снег и клочья фальшивой шерсти. Принять его за ирбиса было трудно, теперь это был зверь неизвестной породы – пятнами белый, пятнами коричневый, с брюха клочьями выпадает белый пух, хвост стал тонкий, и только на конце удержалась кисточка густого меха.

– Ох, Лас …

– Я предупреждал. Последний пузырек настойки кончился позавчера.

Дженни перебежала зал, нырнула в провал винтовой лестницы, ведущей вниз. Неужели все уже внизу, все пятерки в этом тоннеле? Камеры поблескивали в углах, ловили ее стеклянными глазами, но почему-то Дженни казалось, что сейчас никто не наблюдает за верхними этажами замка.

– Видишь камеры ? – сказала она. – Здесь должна быть комната охраны, с мониторами. Найди ее. А я схожу вниз .

– Что делать, как найду?

Дженни выразительно посмотрела на него.

– И как я не догадался , – фыркнул Лас, но Дженни уже бежала по лестнице вниз.

Все просто – надо их оттуда вытащить и уходить. И как она не догадалась? Потом спасибо скажут. Темник ты, обычный человек или из Магуса – не важно. Пламя Балора, которое Фреймус называет великим магистериумом, не должно быть в руках человека. Она спасет ребят. Это все, что она может. Просто потому, что хочет этого – какая разница, враги они или друзья, сейчас она намерена их спасти.

По стенам прошла легкая дрожь, Дженни замерла. Внутри? Нет, снаружи. Совсем рядом с замком, уже на территории лагеря. Похоже, перевертыши не смогли сдержать Хампельмана. Вот это действительно плохо.

И почему в ее жизни ничего не бывает просто?

Дженни заторопилась, застучала мягкими сапожками по ступенькам. Уже привычные коридоры, экспериментальный зал, где они создавали голема. Коридоры, коридоры, тишина. Где же все, тридцать пять человек, они все спустились сюда, но она не слышала ни звука. Тончайшая красная пыль висела в воздухе, переливалась в ясном взоре , от нее першило в горле – Дженни обвязалась платком, закрыла рот.

Завернула за угол – и столкнулась с профессором Беренгаром. В руке почтенный старик держал свой модернизированный тигель, красный глазок горел, показывая, что устройство активировано.

– Знаете, у меня музыкальный слух, мисс Дуглас, – сказал профессор. – Ваши сапожки. Очень тихие, почти бесшумные. Но издают такой характерный звук…

Он повел дулом, указывая ей на дверь.

– Заходите, госпожа шпионка.

Дженни вошла, огляделась, попятилась. Один из практических залов, только со столов убрано все оборудование. Освободили место для… что это, под непромокаемыми зелеными покрывалами, что там шевелится?!