Сергей Джевага - Новая Эпоха

Один из алхимиков кинулся к мешкам с реагентами, принялся посыпать пламя волшебной солью. Другие студенты стали помогать, напрочь позабыв о Дьярви, а гном не будь дураком подхватил учебники и испарился вместе с группой однокашников. Причем решительно все старались не смотреть на парочку браслетов, холодно поблескивающих в траве, обходили артефакты по широкому кругу.

Занятие было безнадежно сорвано. Что хуже, это выбило из колеи. Птиц стоял и растеряно следил за суетящимися учениками, не зная, за что взяться: то ли искать строптивого беглеца, то ли ползти обратно в лабораторию. На самом-то деле пришел в рощу, дабы отвлечься от тревог, а получил порцию новых…

Впрочем, оставаться тоже не имело смысла.

Маг развернулся и вошел в кусты, преодолел завесу искажений. Постоял, привыкая к смене обстановки, подозрительно глянул на колышущиеся ветви и примятую траву.

Сворл успел сбежать, явно сохранив каплю магии для заклятия ускорения. Да и временной сдвиг днем приходилось сокращать. Рощу посещали часто, установленные графики не соблюдали, отчего возросло количество разбитых носов и ушибленных спин. Ребята забывали о том, что человек, покинувший поляну вроде бы несколько часов тому, до сих пор торчит как истукан за мглой, и для него прошло всего ничего. Лишь в темное время суток разница увеличивалась, так как занимались старшие, научившиеся правильно ходить туда и обратно.

Наверное, Грина можно догнать и всыпать по первое число. Ауру не скрыл, да и энергии не хватит надолго. Но, вспомнив, в каком настроении смылся ученик, Птиц отказался от идеи. Пусть лучше остынет…

Решение толком не оформилось, а под ноги ткнулась знакомая тропка, озаренная косыми солнечными лучами. Из-за деревьев прилетели смутные голоса, звонкий перестук, скрипы. Через несколько минут дубы отступили в стороны, и взору открылась заснеженная горная гряда, подпирающая вершинами облака и небесную синь. По склонам сбегали леса, виднелись каменистые уступы, острые зубцы скал.

Чуть в стороне возвышалась Башня: антрацитовый клык, грозный и одинокий. Но если неделю назад тут было пустынно и тихо, то сейчас жизнь бурлила. С недалекой осыпи тянулись жуки тележек и носилок, по дороге из Долины двигались подводы с бревнами. У самой же твердыни творилось форменное столпотворение. Люди месили раствор, ставили столбы и копали фундаменты, коротышки трудились непосредственно с камнем: обтесывали блоки, крепили на стенах.

Гвалт стоял неимоверный, работа спорилась. Буквально за пять дней Башня получила три новых этажа, стала толще у основания. Причем, Ирн не мог отличить, где кончалось выплавленное, а где начиналось составленное из плит. Но главное располагалось чуть дальше – к небу тянулись стены новой крепости. Пока низкие, хотя благодаря помощи Кланов растут как грибы после дождя.

Взгляд убежал вслед за мостовой к Поселку, мазнул по озеру и лугам, устремился к окраине Долины. Вдалеке в бескрайном море степей виднелись столбы пыли и дыма, чудилось движение массы народа. Цветные точки – шатры. Один, два, десять, сотня… не перечесть.

Орки… тьма тьмущая орков. И, кажется, стало больше с момента последнего наблюдения.

Вот, что тревожило чародея сильнее бедовых студентов, взаимоотношений с гномами и текущих проблем. Вот, что отнимало силы, сон, заставляло бояться, злиться и думать, думать, думать.

Проклятые отродья явились очень некстати. Явились, когда он почти поверил, что что-то получается, и тучи, застилающие будущее, наконец, стали исчезать. Да шлюха-Судьба снова отдалась кому-то другому, и наметившийся прогресс разом улетел коту под хвост. Улетел со свистом, когда четыре дня назад в степи появились палатки зеленокожих.

Вечером пятого дня ничто не предвещало беды, но уже рано утром люди заметили небольшой отряд. В поселке ударил набат, сонные обыватели вооружились кто вилами, а кто клинками, высыпали на окраину селения. Не прошло и десяти минут, как со скал спустились гномы-дозорные, явился Птиц и с трудом погасил разгорающуюся панику. Разослал парней-разведчиков, заставил увести женщин и детей в пещеры. Короче говоря, дал работу тем, кто в ней нуждался и по шее тем, кто ударился в истерику.

До полудня Долина напряженно наблюдала степняками. А орки в свою очередь разводили костры, ухаживали за ездовыми волками. И вообще вели себя предельно мирно, нарочито игнорировали переполох в человеческом поселении. Страсти в свою очередь постепенно пошли на убыль. Кто-то сказал «переночуют и уйдут», кто-то подхватил, и мало-помалу народ зашевелился, занялся обыденными делами. Тем более, что и маги, и гномы не дремали.

Но зеленокожие не убрались восвояси. Кроме того вечером подошли еще три крупных отряда. С наступлением темноты перестук топоров в ближайшем леске не утихал, на горизонте зажигались новые огни, смутный гул нарастал. Новый рассвет принес очередную вспышку страха – лагерь на равнине вырос во много раз, стали видны стекающиеся как муравьи ниточки пехоты и кавалерии.

Переполох, крики, звон колокола и бесполезные споры повторились. Но на этот раз успокоились быстрее, так как подметили, что орки стараются держаться от Долины подальше. Лишь иногда группы разведчиков, вроде бы бесцельно кружащие по полям, подходили ближе. Однако когда в воздухе загоралось оранжевое зарево магии, отступали.

И люди, устав от пустых криков, просто брались за работу. Порой нет-нет, а поглядывали с надеждой на Башню – одинокая твердыня уже не казалась грозной, превратилась из оплота непонятных колдунов в символ защиты.

«Нужно уходить», – говорили самые малодушные.

«Чародеи не дадут в обиду, – возражали другие. – И гномы помогут. Доверия им меньше, но все-таки…»

Хотя если б оптимисты знали, что происходит на самом деле, что твориться в душе такого спокойного и уверенного на вид главы Ордена, то давно разбежались. Птиц подозревал, что степняки медлили до сих пор по одной простой причине – орда только-только собиралась. К тому же дикари в противовес расхожему мнению не отличались звериной тупостью, а шаманы знали свое дело, не позволяли лезть молодым на защитный купол. Хотя долго ли продлится затишье, Ирн не знал…

К горлу подкатила тошнота, а голова закружилась. Страх лягушкой квакнул в животе, по нервам ударило жгучей плетью – многочисленные повреждения наружной линии обороны доставляли почти физическую боль.

Колдуны не оставляли попыток продавить оборону. И если поначалу таранили голой мощью, то теперь работали исподтишка: засылали духов, которые искали слабые места, расшатывали энергетические узоры как ограду. Он восстанавливал сгоревшие плетения, латал контуры, но постепенно в нем крепло осознание того, что рано или поздно потерпит поражение.