Илья Крымов - Белое пламя дракона

– Думается мне, годы относительной тишины подходят к концу, – заключил Бейерон. – Джаспер, налей мне кофе.

– Сию минуту, сир.

– Папа, в твоем возрасте злоупотреблять этой черной жижей крайне вредно!

– Ох, ну должны же быть у старика какие-то слабости, помимо любимой дочурки, – мягко улыбнулся отрекшийся король. – Сестра, скажите, если это не секрет, конечно, что именно вас привело в наш медвежий край?

Монахиня звучно прочистила горло и перехватила насмешливый взгляд волшебника.

– Простите, сир, но разглашать подробности я не имею права. Могу лишь сказать, что напрямую вас это не касается. Я и мой спутник погостим в Хог-Вуде некоторое время, а потом вернемся в большой мир.

Бейерон потер указательным пальцем висок и кивнул.

– Тогда будьте как дома. Осмо́тритесь, познакомитесь с людьми, они здесь очень хорошие.

После завтрака Тобиус направился в кузницу, где уже дышал жаром горн. С собой волшебник принес собственный молот, самый обычный с виду инструмент на довольно коротком молотовище. Не нуждаясь ни в каких указаниях, он начал работать.

День прошел в трудах, кузнец и волшебник слаженно, почти без слов ковали металл. Оба хорошо понимали материал, оба отлично чувствовали себя рядом с горном, и оба были мастерами кузнечного дела; горка готовых насадок для кирок и совков быстро росла. Работа закончилась под вечер, Тобиус рассовал все по мешкам и, выйдя из кузницы, сел рядом с Мартелом на крыльцо его дома. Кузнец передал магу кружку с теплой водой, и тот вылил ее себе на голову. Вода показалась ледяной.

– Тучи собираются.

– Вижу. – Тобиус глянул на небо. – Духи погоды готовятся взяться за серьезное дело. Ливень ознаменует вступление осени в свое полное право. Жаль, а ведь утром было еще тепло. Табаку?

– Не дымлю.

Тобиус набил свою трубку, раскурил и медленно, с удовольствием затянулся.

– Так вот, погребальщики, расскажи о них.

– Чего?

– Погребальщики, – повторил серый маг, – ты упоминал о них в первую нашу встречу.

Кузнец задумчиво провел пальцами по шраму, уродовавшему его лицо.

– Погребальщики, да. Есть в Марках такие людишки. И не только в Марках. В Сайнае, в Дервии есть, в Армадокии и Протектории Аримеады их поменьше, но энто и ясно, они ж с Семью Пустынями не граничат. А вот в Логире и Леканте погребальщиков нет, тамошние их не любят, чутье их звериное погребальщиков не переносит, так что… Охотятся они на мертвяков ходячих, об том я уж говорил. Есть у них мечи из серебряного сплава, чудесные мечи, скажу от сердца. Сам в руках держал, не меч – бритва. Против нежити самое то. А как машут ими! Диковинный народец эти погребальщики, белые что твой мел, и мордой и волосьями, глаза снулые, будто рыбьи, громко не разговаривают… полумертвые они.

– Вот как?

– Ага. Чтоб на зверя идти, треба уразуметь того зверя повадки и что он вообще такое, ну а коли ты за мертвецами охоту ведешь, то уж изволь омертветь немного, чтобы потом не пришлось мертветь полностью. Двигаются они прытко, выносливы сверх всякой меры и искусству рубки обучены – будь здоров. Укладывают шальную нежить за деньги, а если надо, то и за нечисть берутся. За чудовищ всяких, которые еще живые, сталбыть.

– Ты говорил, что тебя задело заклятие погребальщика, если я правильно помню. – Тобиус дал трубке отдохнуть и теперь по привычке постукивал кончиком мундштука по нижним зубам. – Они владеют некромантией?

– А кто ж про то ведает?

– Как так? Ты же живой свидетель.

– Ну… тут ведь как, чар, погребальщики разные бывают. Их несколько школ, и они это… в этой… в закрытой касте, во! Никому свои секреты открывать особливо не спешат. Разное про них люди молвят. Некоторые, мол, супротив магии заговоренные, не берет она их, а только меч, но один на один супротив погребальщика никто с мечом не пойдет. А иные, говорят, и сами немного колдуны. Третьи же в снадобьях и эликсирах ведают толк. Что правда, а что вымысел – мне неведомо, но тот погребальщик, который мне морду попортил, волшебствовать умел, ага. Как сейчас помню, среднего роста, широкоплечий, крепкий такой, белобрысый, как все они. На груди медальон с головой единорога, а за спиной два меча. Навершия их мне приглянулись, дивной работы были навершия на рукоятках, одно в виде смеющегося полумесяца, а другое – плачущей луны. Заказ он принял – жаворотня на болоте изловить и убить…

– Жаворотня?

– Есть такая мерзкая страховидла, огромная пиявка с крыльями, таится в иле, на мелкой болотной воде, затянутой ряской. Если кто мимо идет, жаворотень на крыльях взмывает, обдает водицей, а пока человек сразуметь пытается, что да как, жаворотень уже в него всеми присосками впивается, да так, что не отодрать. Мерзкая тварь, быстрая, терпеливая.

– У нас такой не водится… на водохлестку похоже, но у нее нет крыльев, и из воды она не выскакивает. Так, значит, он принял заказ?

– Принял. И выполнил. Аккурат через три дня вернулся весь в тине, воняя болотом, грязный, растрепанный, но целехонький, а труп этой твари с крылами обрубленными с седла его коняги свисал на крюках. Принимай, говорит, хозяин, работу и плати по уговору. Ну, хозяин посмотрел на уродину дохлую и как начал погребальщика поносить. Где крылья, мол? Кого ты мне притащил? Пошел вон, жулик. Дворовый люд-то видел, что крылья прежде были, но пообрубал их погребальщик, видать, во время драки, а наш лорд решил денежки поприжать. Никто, ясно дело, за белоголового не вступился, а он знай себе стоит, слушает и ничего не говорит. Ну а когда лорд иссяк, погребальщик достал меч и пошел к нему. Сам, говорит, возьму все, что мне причитается. Ну лорд стражу кликать, солдат набежало много, началась рубка. Пятнадцать ребят в железе он положил, прежде чем до лорда добрался, остальные побросали оружие и разбежались. Кого-то бил мечом, а кого-то колдовством. От его магии люди истлевали в мгновение ока, словно трупы в могиле, либо же раздувались и лопались от жуткого вонючего гноя, кой изнутри них пер. Я в жизни ничего страшнее не видал. Одно из заклятий влетело прямехонько в замковую кузню – мою, сталбыть. Крышу снесло ко всем демонам, и меня самым краешком хлестнуло по лицу, будто раскаленным прутом. Как глаз не лишился, сам не ведаю. Мне рассказывали, что потом погребальщик с лорда содрал золотую цепь, перстни самоцветные и славный меч гномской ковки, отцепил от седла жаворотня, сел на коня и уехал. Никто ему помех чинить больше не смел.

Кузнец задумчиво примолк, глядя на деревенскую улицу пустым взглядом. Тобиус не мешал ему.

– Едва не помер я. Ни за что. И подумал тогда, что пора бы и мир посмотреть. На восток и юг не хотел, про те земли я ведал и соваться туда резону не имел, но на западе, за Хребтом, был новый мир, Вестеррайх, где нет места некромантам, погребальщикам, во́мперам и прочим, кто с мертвечиной якшается. Собрал пожитки, взял кое-какой инструмент и ушел. Перебрался через горы на перевале Охсфольдгарн, уплатил гномам пошлину, спустился уже в Эстрэ.