Галина Манукян - Ученица чародея

Я бы могла с легкостью назвать все это вещами обыденными, если бы графское семейство соизволило принять меня. Но нет, незаконнорожденной не нашлось места под одной крышей с родственниками благородных кровей. Чистых кровей.

Мелькнула догадка, что там, возможно, сейчас живет настоящая графиня де Клермон-Тоннер, законная супруга моего отца – та самая, которую маман назло папа́ именовала не иначе, как породистой шлюхой. Вряд ли мадам графиня будет рада меня видеть. А так хотелось хоть одним глазком заглянуть внутрь. Я вздохнула.

Челядь у замка занималась своими делами, пара садовников подстригала кусты, конюший вел куда-то породистую лошадь.

Зависть кольнула душу оголенным шипом – слуги имели право находиться гораздо ближе к дому, который мог бы быть моим, а я нет. Я здесь чужая. Щемящая грусть превратилась в злость: да, я недостойна вас, господа. Но мы еще посмотрим, кто чего достоин! Я достойна счастья, я знаю… а вы, а вы… Бог вам судья.

Мы внезапно остановились, и, откинувшись на спинку сиденья, я услышала голос Огюстена:

– Любезнейший, подскажите, это замок графа де Клермон-Тоннэр?

Я с раздражением повела плечами – зачем спрашивать очевидное? Чтобы еще больше меня подразнить?

– Ош’баетесь, с’дарь, – ответил какой-то мужчина, проглатывая буквы. Я тотчас подалась вперед и выглянула из окошка. Говорящий был потрепанным чернявым малым в холщовой рубахе и широких штанах. Он провел рукой по усам и пояснил: – Его х’зяин не хухры-мухры, а военный м’нистр Франции.

Я вспыхнула: а мой папа, значит, хухры-мухры? Да как он посмел?!

– Если это замок Анси, то он принадлежит семейству де Клермон-Тоннэр, – возмущенно заявила я, – извольте не лгать!

Чернявый крестьянин поклонился и обиженно ответил:

– Благ’родная г’спожа, и вовсе я не лгу. Прошлый х’зяин, молодой граф, б’гатство свое пр’мотал, в долги влез. А п’тому продал графство наше и замок. Еще мой сын тогда только р’дился, а сейчас вон уже скоро по грудь мне будет, сорванец.

Я опешила. Промотал? На что? Уж не на маман ли? Судя по тому, что говорит этот крестьянин, это случилось тогда, когда они жили вместе…

Этьен с усмешкой взглянул на меня и приподнял рукояткой хлыста шляпу:

– А кому продал, деревенщина?

– Так я ж г’ворю, – развел руками чернявый, – г’сподину Л’телье, маркизу де Лувуа, военному м’нистру к’роля. Правда, он давеча помер. Не к’роль.

– Как умер? А хозяин-то кто?

– Так супруга егойная, м’дам Л’телье. Но оне в трауре и никого не принимают.

Я разочарованно вздохнула:

– Благодарю вас за сведения, мсьё. Поедемте дальше.

Огюстен сунул экю в грязную руку крестьянина и крикнул вознице:

– Трогай!

Карета снова затряслась по неровной дороге. Светлая громадина замка Анси проплыла мимо окна.

«Ну вот, – подумалось мне. – Теперь уже вряд ли мне удастся попасть в родовое гнездо. Как и всем Клермонам Тоннэр. В чем-то мы сравнялись».

Ухмыляющаяся физиономия Этьена показалась в оконце:

– Мадемуазель графиня, боюсь, в вашем замке нас не ждут. И замок совсем не ваш.

Насупившись, я зыркнула на него:

– Издеваешься?

– Немного, – признался он и с улыбкой добавил: – Чтобы ты к спеси дворянской не привыкала, а то ишь как на беднягу накинулась! Думал, испепелишь взглядом.

Я покраснела. Мадам Тэйра хрюкнула в кулачок.

Она тоже на его стороне. Все против меня… Но Этьену на мои обиды было наплевать, и он по-шутовски приподнял шляпу и прогундосил:

– Госпожа графиня, сами мы не благородные, но решили посметь пригласить вас со свитой в скромную обитель моей матушки.

– А если откажусь? – спросила я.

– Тогда опять будете спать в каком-нибудь клоповнике, если предприимчивый Марешаль лучше не найдет. А я так и быть понежусь на перинах у матушки. Вы уже извините, сударыня, после целого дня пути мое бренное тело требует чего-то помягче, и еды поприличнее.

Старушка не вмешивалась, только хитро покашливала и поблескивала глазками. Собственно, желание познакомиться с матушкой Этьена было ничуть не меньше, чем походить по залам Анси, и я снисходительно улыбнулась:

– Графиня принимает ваше милостивое приглашение, мсьё. Папенькиными стараниями, думаю, что сами вы уже стали благородными. Так что не прибедняйтесь, господин барон.

Этьен фыркнул, а когда устремился вперед с криком: «На развилке сворачиваем направо», мадам Тэйра сделала гримасу, передразнивая меня:

– Графиня принимает… Бёф, лицо попроще сделай, а то мамаша Годфруа может при случае и башмаком в морду. Она такая.

Ой… Ну что это такое? Только настроишься быть графиней, сразу в морду норовят! Хоть разорвись.

Мадам Тэйра вдруг напомнила:

– Про кокон не забудь. Мало ли, кто там и что…

И я послушно принялась окружать себя золотым коконом, защищаясь от ненужных чувств.

Прогремев колесами и подковами по скучным улочкам Тоннэра и ничем не примечательной площади, наша процессия выехала на дорогу вдоль рощи и несколько минут спустя остановилась у огороженного хилым забором участка. В самом центре в гуще зелени и цветов стоял внушительный дом с остроконечной крышей, покрытой качественной новой черепицей. Красные ставни густо оплетал плющ.

– Приехали! – Этьен резво махнул на гнедом через низкие воротца.

Невысокая девица, что возилась с розами, обернулась и с визгом кинулась Этьену на шею:

– Тити!

Закружив ее, Этьен довольно прогрохотал:

– Не ждала, сестренка?

На поверку девице оказалось лет четырнадцать, не больше. На ее визг из дома выбежала крепкая малышка лет пяти, а затем миловидная брюнетка в чепце и простом домашнем платье, с годовалым младенцем на руках. Все три сестры семейства Годфруа были черноволосы, как мать, и кареглазы, как отец. Мадам и малышка с радостным криком тоже бросились обнимать Этьена. Тот цвел, как полевой мак, и раздавал поцелуи направо и налево. Признаюсь, странно было видеть его в кругу семьи, счастливым и довольным, покровительственно осматривающим своих разновозрастных женщин. Удостоверившись, что все они одинаково розоволицы и находятся в добром здравии, Этьен расцвел еще больше.

Я поторопилась спуститься из кареты на землю. Огюстен спешился и подал руку мадам Тэйра. Этьен, наконец, вспомнил о нас и, отлепив от себя сестер и матушку, распахнул ворота.

– Матушка, я не один, с друзьями. Позвольте вам представить: мадам Тэйра. Та самая, что спасла меня еще ребенком от разбойников, помните? – Женщина изумленно моргнула и слегка поклонилась. Этьен продолжил: – Мсьё Марешаль, купец, силач и славный малый. Ему я тоже многим обязан.

– Очарован, мадам, – Огюстен с присущей ему куртуазностью поцеловал женщине руку.

Малышка на руках матери надула пухлые щеки и срыгнула прямо на великана. Тот неловко улыбнулся и поспешил стереть платком детскую шалость с сюртука.