Алексей Пехов - Синее пламя

Семеро крупных, матерых зверей были заняты мертвецами, пожирая все еще горячую плоть, и лишь один отвлекся на мечника. Он прыгнул на Мильвио быстро, стремительно, и бастард, описав широкую дугу, разрубил волка на две половины.

Напавший на человека не издал ни звука, но верхняя половина тела все еще раскрывала пасть, щелкая челюстью. Остальные волки подняли испачканные кровью морды, повернулись к треттинцу. Парню в ближайшие несколько минут придется несладко. Особенно если учитывать, что он стоит по колено в снегу, а значит, движения его скованны. И одновременного нападения с нескольких сторон не переживет даже этот улыбающийся полудурок, рискнувший выбраться наружу из безопасного трактира.

– Рыба полосатая. Ты об этом еще пожалеешь, – сказала она, сложила губы и негромко свистнула.

Двое волков тут же бросились в ее сторону. А затем, помешкав несколько мгновений, следом за товарищами кинулся третий.

Сойка отступила назад, за сарай, покрепче сжав копье. Мелькнула тень, зверь выскочил прямо на нее и грудью напоролся на наконечник. Зверюга оказалась тяжелой, и удар едва не сбил ее с ног. Женщина потянула древко на себя, одновременно проворачивая, сбрасывая с клинка лохматое тело в сугроб.

Второй волк растянулся в прыжке, метя ей в горло. Лавиани пригнулась, пропуская его над собой, в последнее мгновение ткнув копьем вверх, распарывая живот. Зверь упал, взметнув снег во все стороны.

На снегоступах, очень ловко, женщина отскочила к стене, и третий противник пролетел мимо и напал… одновременно с первым.

– Скованный вас забери! – В ее возгласе было больше удивления, чем злости.

В скоротечной горячке схватки она даже не заметила, что крови на снегу и на наконечнике копья практически нет, а волчьи глаза блеклые и пустые.

Мертвые.

Третий волк, с распоротым животом, с волочащимися за ним потрохами, выбирался из сугроба.

Она выставила перед собой копье, спиной прижавшись к стене. Страшный зверь напал, целясь в лицо, и она с криком проткнула его насквозь, пригвоздив к доскам. Прыжок второго волка отбила ногой, попав в голову, сломав снегоступ. Тут же выхватила из-под куртки нож, сама прыгнула вперед, обрушилась на мертвеца сверху, запустив пальцы левой руки глубоко в загривок, фиксируя так, чтобы клацающие челюсти не могли до нее дотянуться.

Краем глаза отмечая, где находится волк с выпущенными кишками, она взялась за работу, разумно полагая, что мертвец без головы даже если и останется «жив», то хотя бы не сможет кусаться.

Она «разделала» зверя в несколько движений – полотно даже не задержалось на позвонках, пройдя сквозь них, точно мэлг через десяток ополченцев Рубежа.

Сойка отбросила башку в сторону, шагнула, и правая нога со сломанным снегоступом провалилась в снег по колено.

Она выругалась, рванула ремни левого, снимая его, не желая ковылять, точно подстреленная курица, и в этот момент нечто врезалось ей в спину, рвануло плотную куртку так, что затрещала кожа и мех. Лавиани не удержалась на ногах, упала лицом в снег, выронив нож. Лишь успела про себя отметить, что волк с распоротым животом прополз почти все расстояние до нее.

Но сейчас было не до него. Тот, четвертый, который появился настолько внезапно, был намного опаснее.

Женщина втянула голову в плечи, прижала подбородок к груди, напрягла руки, подбросила себя в воздух вместе с тушей волка, продолжавшего бездумно рвать на ней куртку.

– Замри, сиора! – раздался над ней голос, и она застыла, подчиняясь приказу, подумав, в какой дурацкой позе сейчас находится и как над ней ржал бы весь Пьяный квартал Пубира, если бы хоть кто-то увидел, что страшная сойка с перекошенной рожей стоит на карачках.

Удар меча снес волка с ее спины. Мильвио перепрыгнул через Лавиани, перерубил лапы твари с распоротым животом. Женщина откатилась в сторону и стала шарить голыми руками в ледяной белой крупе.

– Это ищешь? – Мечник протянул ее нож.

Лавиани молча забрала оружие, повернулась к пришпиленному копьем зверю, ощущая холодный ветер, обжигающий спину из-за разорванной куртки.

– Надо прибить гадину, Фламинго.

Мертвый зверь беззвучно рвался, разевая пасть и пытаясь дотянуться до людей.

– Я разберусь с ним, сиора. – Мильвио перехватил меч для нисходящего удара, но он не понадобился.

Сойка ощутила, как разлитое в воздухе напряжение лопнуло, точно перетянутая струна, и в ту же секунду волк дернулся и затих. Сила, заставлявшая его «жить», ушла.

– Мир катится в пропасть. Шаутты бродят по пустынным дорогам, а мертвые оживают, – задумчиво произнес треттинец. – Я думал, что мифы остались на Летосе.

– Не ты один. – Она взялась за древко, с силой провернула его, вырывая из досок и сбрасывая тело в снег. – Вечером ты говорил, что за стаей гнались. Судя по тому, что я вижу, их догнали.

– Нет, – возразил Мильвио. – Это другие. Тела старые. И давно лежали, пока кто-то не поднял из-под снега.

– Кто-то? Не ищи причину в людях, мальчик, – с деланой беспечностью отмахнулась сойка. – Это очередное дыхание Катаклизма.

Мильвио покачал головой.

– Катаклизм – это когда оживают умершие ночью люди и горит синее пламя. – На его волосы падали крупные снежинки, но он словно не замечал этого. – Я видел белый огонь на свече.

Она дернула плечом, досадуя на весь мир, но все еще продолжала улыбаться:

– Чего только не покажется в полночь.

– Легенды говорят, что белое пламя указывает на присутствие некроманта, сиора.

Она рассмеялась и понадеялась, что это выглядит не фальшиво:

– Тебе стоит заглянуть под свою кровать, мальчик. Вдруг он там лежит в обнимку с каким-нибудь шауттом.

Но тот даже не улыбнулся:

– Тэо сказал, что Шерон с вами.

Лавиани все еще растягивала губы и старалась быть вежливой:

– На что ты намекаешь, Фламинго?

Он тяжело вздохнул, посмотрел на собеседницу со странной печалью:

– Она указывающая. А значит, потомок тех, кто правил мертвыми. Я буду молчать. Но она должна знать. Ты понимаешь?

– Знать что? – с вызовом спросила та, все еще не решив для себя, ткнуть человека копьем под подбородок или не спешить.

– Шерон должна быть в курсе того, что произошло. – Мильвио, словно не замечая ее напряжения, положил меч на плечо.

– Девочка здесь вообще ни при чем. Заруби себе это на носу. Указывающие спасают людей от мертвых, но не поднимают их.

Его зеленые глаза сейчас казались темнее ночи, что их окружала.

– Скажи ей, – произнес он, отвернувшись, и опустил меч на труп волка, отрубая тому голову.

Мгновение она смотрела на его беззащитную спину, затем плюнула и пошла прочь.

К трактиру.

Угли в камине зала едва тлели. Лавиани кинула в него несколько березовых поленьев, стянула с себя куртку, села за ближайший стол, с остервенением выругалась, разглядывая рваную дыру на спине. Просто чудо, что ей не вырвали позвоночник.