Ульяна Бисерова - Верхом на Сером

– Тобиас пролил кровь единорога?! Кровь единорога пролилась из-за меня… Понимаешь ли ты, что это значит?! Сбылось пророчество этой мерзкой старухи! Он погиб?!

– Нет-нет, что ты! Потребовалось всего несколько капель крови. Он снова скрылся в лесу, – Эвейн ласково положила ладонь на пылающий лоб Сашки, пытаясь успокоить ее. – Слова Леборхам были полны тумана, и истинный смысл их совершенно неясен. Не стоит беспокоиться об этом – по крайней мере, сейчас.

За окном раздался топот конских копыт, и в комнату быстро вошли Грэй, Искобальд и старый дварф, а следом за ними – Тобиас. При виде Сашки усталое запыленное лицо Грэя озарилось лучезарной улыбкой.

– Ну, как видно, тут прекрасно справились и без нас, – сказал Искобальд, пряча лукавую улыбку в седой бороде.

Эвейн рассказала друзьям о чудесном исцелении Сашки, и во время ее рассказа лицо волшебника все больше и больше мрачнело. Сашка не сводила с него встревоженного взгляда.

– Думаю, вам с лихвой хватило приключений, – наконец сказал великий маг. – Меня терзает чувство, что чем дольше Сашка задерживается в Запредельном мире, тем слабее ее шансы дожить до совершеннолетия. А потому, если нет возражений, позвольте-ка отправить вас обратно в Гриндольф, а Сашу – в ее мир. Возможно, стоит избежать кровопролитной битвы и выбрать другой день и час?

– Нет! Это подлость и трусость – бросить товарищей в беде, – воскликнул Тобиас.

– Хорошо, будь по-вашему, – сказал Искобальд.

Сашка встретилась взглядом с Искобальдом: ей так о многом нужно было рассказать великому магу. Очертания предметов стали расплывчатыми, а из углов комнаты поползли клубы белесого тумана. Сашка огляделась: Эвейн, Тобиас и Грэй застыли словно восковые фигуры. Искобальд шагнул к ней навстречу и обнял.

– Что случилось, детка? – спросил он.

– Все просто ужасно! Я потеряла кольцо. Вернее, мне пришлось отдать его Хранительнице Зеркала Судеб. И Тобиас окаменел от взгляда василиска. А когда мне удалось снять с него эту каменную скорлупу, он стал… другим. С ним творится что-то странное, Искобальд. Он просил никому не рассказывать о том, что произошло в Лабиринте, но я так тревожусь за него.

– Час от часу не легче, – маг устало потер переносицу.

– Я же говорила: я не избранница, кольцо попало ко мне совершенно случайно. И я даже не смогла его сохранить… Я хочу вернуть Хвитинг – не мне им владеть.

– Нет, оставь, он и так слишком долго пролежал в ларце без дела. Думаю, то, что ты оказалась здесь, не случайно. А по поводу кольца не волнуйся – оно всегда отыщет своего истинного владельца.

– Прошу тебя, Искобальд: я должна задержаться в Гриндольфе еще хотя бы на один день! Я должна знать, спаслись ли Римдал и родные Тобиаса.

– Да, хорошо, если ты пока будешь рядом с ним – возможно, это убережет его от необдуманного шага.

– Может, ты пойдешь с нами? Знаешь, в Гриндольфе тебя помнят. И ждут.

– Похоже, мне действительно придется наведаться в тот мир. Я приду, как только узнаю, что происходит с Тобиасом. Возможно, в старых свитках есть ответ.

Он вложил в ладонь Сашке кожаный мешочек на длинном ремешке.

– Я надеюсь застать тебя в Гриндольфе. Но если вдруг случится так, что тебе будет угрожать смертельная опасность, просто брось его через правое плечо и представь место, где хочешь оказаться.

Искобальд хлопнул в ладоши, и все снова задвигалось, наполнилось звуками.

Они вышли на поляну за домом. Эвейн крепко сжала Сашкину руку. Искобальд взмахнул руками, и поднялся настоящий ураган. Вмиг налетевшие лиловые тучи закрыли солнце, холодный порывистый ветер сдирал одежду. Их закружило в безумном смерче, а через мгновение они уже оказались в грохоте ожесточенной схватки. Вокруг звенели мечи, лилась кровь, доносились хриплые выкрики и стоны. Лесные братья отступали, теснимые хорошо вооруженными и закованными в броню королевскими стражниками. Сашка увидела, как к ним с Эвейн с мечом, занесенным для удара, мчится всадник: его лицо было перекошено от ярости, он пришпоривал коня, который скакал прямо по телам убитых и раненых. Сашка инстинктивно зажмурилась и вдруг услышала скрежет – подлетевший на чужом коне Грэй выбил его из седла и рубанул сплеча, забрызгав все кровью. Он схватил повод коня поверженного врага и скомандовал: «Эвейн, скорей!»

А затем рывком подхватил Сашку и, усадив позади себя, пришпорил коня, направив его к лесу. Впереди скакала Эвейн, и ее длинные золотистые волосы развевались по ветру, словно пламя.

Когда отзвуки битвы стали почти неразличимы, охотница резко осадила коня.

– Грэй, там Тобиас.

– Я вернусь за ним, а ты возьми Сашку. Ждите нас в лагере, – ответил тот и скрылся в лесных зарослях.

Сашка и Эвейн медленно потрусили по лесной тропе. В лагере было пусто и тихо. Девушки, которые выбежали из шатра, услышав стук копыт и ржание, опустили глаза: забрызганное грязью и кровью роскошное платье Эвейн без лишних слов рассказало о том, что произошло на дороге.

– Нужно умыться. Приготовить обед. Вскипятить большой чан воды и приготовить ветошь, чтобы промыть и перевязать раны. Они скоро вернутся. А мы должны ждать. И верить, – сказала Эвейн, и девушки, вытерев слезы, разожгли костры, чтобы сварить похлебку и нагреть воды.

Через несколько часов в лагерь потянулись уцелевшие в битве повстанцы. Кто-то шел сам, кого-то вынес с поля боя верный конь, кого-то – преданные товарищи. Бросив быстрый взгляд на страшные кровоточащие раны одного из лесных братьев, Сашка еле сдержала приступ дурноты: в глазах потемнело, к горлу подкатил ком, а все тело покрылось липкой испариной. Но раненый страдал, а рук не хватало, и Сашка, преодолев оцепенение, пошла за горячей водой. До глубокой ночи они с Эвейн и другими девушками оттирали запекшуюся кровь и грязь, перевязывали раны, успокаивали, поили похлебкой и вели счет погибшим. Более сотни лесных братьев отправились утром на окраинную дорогу. Вернулись только сорок семь. Многие были тяжело ранены, искалечены. Сашка и Эвейн то и дело обменивались тревожными взглядами: ни Грэя, ни Тобиаса нигде не было. Наконец на поляну пошатываясь вышел Грэй. Его правый бок был залит кровью.

– Ты ранен? – бросилась к нему Эвейн.

– Это не моя кровь, – он бережно уложил на траву Ильстрема – тот был без сознания.

– А Тобиас? Что с ним? – спросила Эвейн, опускаясь на колени, чтобы осмотреть и перевязать раны предводителя лесных братьев.

– Я искал его и среди живых, и среди мертвых. Его нигде нет. Возможно, королевские стражники схватили.

Прошла неделя. О Тобиасе по-прежнему не было никаких вестей, как и о судьбе тех несчастных, которых конвой вел в Хильстгрот. Лесные братья залечивали раны. Потери были слишком велики, и о новой вылазке не могло быть и речи.