Ульяна Бисерова - Верхом на Сером

Челябинск встретил их моросящим осенним дождем.

– Видишь, привезли питерскую погоду с собой, – улыбнулась мама. Даже беглого взгляда хватило, чтобы в сумерках зарождающегося дня увидеть, как она измучена – скулы заострились, а у глаз залегли грустные тени. И Сашка вдруг ясно осознала, что каждый шаг дается маме ценой невероятных усилий. Что она готова развернуться, вот прямо здесь, сейчас, бросить эту затею и улететь хоть на край света, только бы избежать неминуемой встречи с прошлым, к которому нет и не может быть возврата. Еще секунда промедления – и было бы поздно. Сашка не могла допустить, чтобы мать пожертвовала своей мечтой в угоду ее интересам, и тем более – каким-то глупым страхам. С напускной небрежностью она перехватила ручку чемодана из прохладных ладоней матери.

– Ну что, идем искать такси, что ли? Торжественной встречи с оркестром и цветами, как я поняла, ждать не стоит.

Таксист сразу же предупредил, что до Копейска в это время – двойной тариф, потому как в обратную сторону придется пустым ехать. Заметив, что пассажирки совершенно не настроены на разговор, он прибавил громкость радио. «Интересно, почему всегда одни и те же песни? – устало подумала Сашка. – Может, знание шансона обязательно при устройстве таксистом?» И ей живо представилось собеседование: «Образование? Водительский стаж? Прошлое место работы? Город хорошо знаете? Так, прекрасно, а теперь главный вопрос: кто автор и исполнитель песни «Владимирский централ»? Что, молчите? Вы что, думаете, мы абы кого готовы взять? Идите вон улицы мести или лекции студентам читать, а водитель такси должен быть культурным человеком – как-никак встречает гостей города». Вообразив эту сценку, Сашка невольно улыбнулась – может быть, впервые за последнюю неделю.

«Все как-нибудь образуется. Ну не конец же света, в самом деле… Может, не такая уж она и ужасная, эта досточтимая Вера Георгиевна… Да и год когда-нибудь закончится, а там уж…» – она, как учила Анна Петровна, пыталась найти в ситуации хоть что-то хорошее.

Между тем за окном такси в рассветной дымке выступали причудливые очертания заводских труб и цехов, похожие в тумане на скелеты гигантских ископаемых ящеров. «Как они тут еще не задохнулись, в этом промышленном гетто?», – с тоской подумала Сашка, вспомнив прохладу невского простора.

– Приехали, – таксист нетерпеливо глянул на часы, всем своим видом давая понять, что и с места не сдвинется, чтобы помочь выгрузить багаж, высадил пассажирок и умчал, оставив их в пыльном дворе типовой пятиэтажки.

– Еще и семи нет… – взглянув на часы, пробормотала мама. – Для визитов рановато. Давай посидим немного на лавочке, отдышимся…

– Да уж, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

Город просыпался. Собачники с питомцами всех мастей, которые обычно первыми встречают день, окидывали их любопытными взглядами.

– Ну ладно, сколько ни оттягивай приятный момент, он все равно наступит, – сказала наконец мама и со вздохом поднялась со скамейки. – Я пойду, а ты пока посиди тут. Кто знает, какая нас ждет встреча… Жди, сколько бы ни пришлось, и не вздумай и шагу со двора, ясно?

Сашка кивнула и проводила взглядом хрупкую фигурку матери, скрывшуюся в сумраке подъезда.

От скуки она стала машинально пинать пыльное колесико чемодана. Из соседнего подъезда вышел смуглый худой мальчишка, по виду – ее ровесник. Вихрастый, со сбитыми коленями, он бросил на нее быстрый взгляд и побрел к искореженной спортивной площадке. Под натиском неуемной удали местной шпаны устояла только металлическая конструкция с турником и рукоходом. Паренек, видимо, решил покрасоваться перед незнакомой девчонкой – с лету повис на турнике, подтянулся раз десять для разминки и крутанулся солнышком. Сашка, которая искоса наблюдала за его гимнастическими этюдами, усмехнулась: нашел чем удивить цирковую… Было заметно, что парень изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, но в итоге именно это и произошло, причем в самом прямом смысле: при очередном перехвате его рука неожиданно соскользнула, и он нелепо брякнулся прямо в лужу, оставшуюся после ночного дождя. Вид у него был настолько обескураженный, что Сашка с трудом сдержала улыбку. Но когда она подбежала, чтобы помочь ему подняться, он только сердито глянул исподлобья и скрылся в подъезде.

Пожав плечами, Сашка вернулась на лавку. Прошло, как ей показалось, еще около часа. Она почти задремала, уронив голову на выдвижную ручку чемодана, как вдруг дверь подъезда распахнулась, и оттуда выскочила заплаканная мама.

– Я все уладила… Я… Мне нужно успеть еще в пару мест, а в три – уже самолет… Долгие проводы – лишние слезы. Мы с тобой каждый день будем созваниваться по «Скайпу». Каждый день, слышишь, дочура? А сейчас мне нужно ехать – вон уже и такси ждет.

Она порывисто стиснула Сашку, зарывшись мокрым лицом в ее волосы, и побежала к машине.

– Первый этаж, сразу направо, пятьдесят третья. Вера Георгиевна, не забудь. Она ждет. Все будет хорошо, – это донеслось уже из отъезжавшей машины, которая через мгновение скрылась за углом дома.

Уже отчаявшись хоть что-то понять во всей этой истории, Сашка стала затаскивать чемодан по лестнице. У двери с облезлой коричневой обивкой и латунным номерком она в нерешительности остановилась. Нажала кнопку звонка – ни звука. Сашка робко постучала – и дверь бесшумно открылась. Она оказалась в темной и тесной прихожей, потопталась в смятении и тихо позвала:

– Вера Георгиевна…

Тишина.

– Эй, есть тут кто-нибудь?..

– Ну, и чего ты тут раскричалась?! Заходи, коли уж свалилась на мою голову! – раздался из глубин квартиры властный голос.

Сашка прошла по коридору и оказалась, судя по обстановке, в гостиной, где у окна в кресле увидела женский силуэт. Подойдя ближе и привыкнув к яркому солнечному свету, который заливал комнату, Сашка рассмотрела свою бабушку внимательнее. Белоснежные волосы, высоко зачесанные ото лба и скрученные в тугой узел на затылке, придавали ей строгий и надменный вид. Сашка видела, что ее тоже внимательно изучают, и от волнения не знала куда деть руки, чувствуя себя простолюдинкой на приеме у монаршей особы.

– Нда, ну, этого и следовало ожидать, – пробормотала спустя пару тягостных минут старуха, постучала высохшими длинными пальцами по подлокотнику, видимо, укоренившись в самых неприятных предчувствиях. – Ну что ж, бери свой баул и иди за мной.

Со дня их первой встречи прошло уже почти два месяца. В квартире, где коротала свой век Вера Георгиевна, как в музее, сохранилась обстановка советских времен. Сашке сложно было избавиться от ощущения, что она оказалась в старом фильме. На кухне день и ночь монотонно бубнило радио, в серванте пылилась армия хрустальных ваз и разнокалиберных бокалов, а на стене в гостиной висел ковер с восточным орнаментом. Вера Георгиевна в своем преклонном возрасте считала покупку новых вещей, к тому же на скромную учительскую пенсию, бессмысленным расточительством. Старенький холодильник утробно урчал и трясся, словно жадно переваривая все, что неосмотрительно в нем было оставлено на ночь, но морозил на совесть. Телевизор Вера Георгиевна включала лишь для того, чтобы посмотреть вечерние новости по Первому каналу. После окончания выпуска новостей «окно в мир» занавешивалось пожелтевшей от времени ажурной салфеткой. На ночь и во время грозы все электроприборы, кроме холодильника и радио, выключались. Сашка не встревала в закостеневший с годами распорядок жизни неожиданно обретенной родственницы. Пожелав спокойной ночи и погасив свет, она по-партизански засиживалась за буком до глубокой ночи, болтая с Кирой или просматривая новые фотки друзей из прошлой, питерской жизни.